Теодор Драйзер - Сестра Керри

А положение его и вправду было плачевное. Герствуд вскоре увидел, что отсутствие страха перед арестом не является Sine qua non [4]. Едва миновала одна опасность, на сцену выступила другая — нужда. Жалкая сумма в тысячу триста долларов, которую им с Керри придется растянуть на несколько лет, чтобы покрывать свои расходы на жилище, одежду, пищу и развлечения, вряд ли могла успокоить человека, привыкшего тратить в пять раз больше за один лишь год. Герствуд много думал об этом в первые же дни по приезде в Нью-Йорк и пришел к выводу, что нужно действовать решительно. Ознакомившись с коммерческими предложениями в утренних газетах, он принялся за поиски работы.

Однако прежде он вместе с Керри обосновался в квартире на Семьдесят восьмой улице, близ Амстердам-авеню. Дом был пятиэтажный, а их квартира расположена на третьем этаже. Благодаря тому, что улица еще не была плотно застроена, на востоке видны были зеленые вершины деревьев Сентрал-парка, а на западе — широкие воды Гудзона. Квартирка с ванной обходилась в тридцать пять долларов в месяц, что для того времени было средней ценой, но все же очень чувствительной для Герствуда.

Керри обратила внимание на разницу в размере здешних и чикагских комнат. Она поделилась своими наблюдениями с Герствудом.

— Ничего лучшего мы не найдем, дорогая, — сказал он ей. — Разве только если будем искать квартиру в одном из старых домов, а там ты не будешь иметь тех удобств, что здесь.

Квартирка привлекла внимание Керри тем, что была заново отделана и находилась в одном из новых домов с центральным отоплением. Это было большое преимущество. Хорошая плита, горячая и холодная вода, грузовой лифт и даже рупор для переговоров со швейцаром — все это очень понравилось молодой женщине. В ней был достаточно развит хозяйственный инстинкт, чтобы вполне оценить эти усовершенствования.

Герствуд вошел в соглашение с одной мебельной компанией, которая обставила квартиру за взнос в пятьдесят долларов наличными при условии выплаты остальной суммы частями, по десять долларов в месяц. Затем он заказал медную дощечку, на которой было выгравировано «Дж.У.Уилер», и прикрепил ее в вестибюле над своим почтовым ящиком. Сперва Керри казалось очень странным, когда швейцар называл ее «миссис Уилер», но мало-помалу она привыкла и стала относиться к этому имени, как к своему собственному.

Покончив с хлопотами по устройству квартиры, Герствуд отправился по нескольким объявлениям, рассчитывая приобрести долю в каком-нибудь преуспевающем баре. После роскошного заведения на Адамс-стрит ему не по душе были жалкие кабаки, которые он теперь посетил; он только зря потратил несколько дней на их осмотр: все они были очень неприглядны.

Зато он извлек много ценных сведений из бесед с владельцами баров. Он узнал о неограниченном влиянии Таммани-холла [5]на деловую жизнь города и о том, как важно быть в хороших отношениях с полицией. Он обнаружил, что наиболее процветающие бары, в противоположность «Фицджеральду и Мою», ведут свои дела, далеко отступая от предусмотренных законом норм. Наиболее доходные заведения имели во втором этаже шикарно обставленные отдельные кабинеты и потайные комнаты для свиданий. По самодовольным лицам владельцев этих заведений, по бриллиантам, сверкавшим на запонках их сорочек, и по элегантному покрою их одежды видно было, что торговля алкоголем здесь, как и везде в мире, — золотое дно.

После долгих поисков Герствуд нашел человека, который владел на Уоррен-стрит баром, как будто обещавшим в будущем большие барыши. Тут, казалось, можно было ввести кое-какие усовершенствования, внешний вид заведения был довольно приличный, а владелец хвастал, что дела идут прекрасно, и, по-видимому, оно так и было.

— Наша клиентура состоит из людей зажиточных, — сказал он Герствуду. — Это коммерсанты, коммивояжеры, люди всяких профессий. Проходимцев мы сюда не пускаем.

Герствуд постоял, прислушиваясь к частым звонкам кассы, и некоторое время последил за торговлей.

— И вы думаете, что доходов с вашего предприятия вполне хватит на двоих? — спросил он.

— Если вы понимаете в деле, то можете убедиться сами, — ответил владелец. — У меня есть еще один бар на улице Нассау, и у меня нет времени для обоих. Если бы я нашел подходящего человека, знающего дело, я был бы не прочь взять его в долю и предоставить ему управление этим баром.

— У меня есть опыт, — небрежно ответил Герствуд.

Однако он воздержался от упоминания о том, что был управляющим бара «Фицджеральд и Мой» в Чикаго.

— В таком случае слово за вами, мистер Уилер! — сказал владелец бара.

Он предлагал только третью долю в деле, включая наличный товар и обстановку, за что Герствуд должен был внести тысячу долларов и, кроме того, работать управляющим. О недвижимом имуществе договариваться не приходилось, так как владелец бара лишь арендовал помещение.

Предложение показалось Герствуду весьма заманчивым. Вопрос был лишь в том, даст ли одна треть дохода бара, расположенного в таком месте, те полтораста долларов в месяц, которые, по его приблизительному подсчету, необходимы были на домашние расходы. Впрочем, ввиду неудач во всех других местах сейчас не время было долго колебаться. Во всяком случае, Герствуд мог надеяться, что уже сейчас будет зарабатывать долларов сто в месяц, а если разумно вести дело и кое-что усовершенствовать, то и больше. Он согласился на предложение, внес свою тысячу долларов и решил на следующий день приступить к исполнению своих обязанностей.

Вначале он был в восторге от заключенной сделки и говорил Керри, что, по-видимому, вложил деньги в очень выгодное предприятие. С течением времени, однако, обнаружилось много такого, что заставило его призадуматься. Во-первых, оказалось, что его партнер — человек очень сварливый, к тому же он выпивал и тогда начинал скандалить. К этому Герствуд совсем не привык. Во-вторых, доходность бара сильно колебалась. Здесь не было ничего похожего на ту постоянную клиентуру, с которой Герствуд имел дело в Чикаго. Он понял, что пройдет немало времени, прежде чем ему удастся завести друзей среди своих посетителей. Сюда, в этот бар, люди заходили наспех и уходили, нисколько не интересуясь чьей-либо дружбой. Это не было место, куда приходили посидеть и поболтать. Мелькали дни и недели, а Герствуд ни от кого не слышал тех сердечных приветствий, какие привык слышать каждый день в Чикаго.

Кроме того, Герствуду недоставало общества знаменитостей, тех элегантных людей, которые задают тон даже в барах средней руки, принося с собой вести о том, что делается в наиболее изысканных и замкнутых кругах. Он месяцами» не видел ни одного выдающегося, по его понятиям, человека. По вечерам, во время пребывания в баре, Герствуд неоднократно находил в газетах заметки о прославленных людях, которых он знал и с которыми неоднократно выпивал стаканчик-другой, о людях, которые посещали такие бары, как «Фицджеральд и Мой» или «Гофман»; но здесь, он прекрасно понимал это, ему никогда не придется встретиться с ними.