Бертольд Брехт - Трехгрошовый роман

Утром Пичем отправился в полицейское управление, по пути заехав на пять минут в морское ведомство к Хейлу.

Хейл произвел на него отличное впечатление. Военная выучка помогала старому бюрократу хладнокровно переносить любые удары судьбы. Учреждение работало полным ходом. Распоряжения Хейла были скупы и точны. На послезавтра назначена официальная панихида. Второму договору, на саутгемптонские суда, ничто не угрожает, лишь бы не разразился скандал с первым договором.

Старший инспектор принял Пичема с явным недоверием, которое улеглось лишь после того, как тот отрекомендовался председателем Компании по эксплуатации транспортных судов, рассеяв тем самым все сомнения относительно цели своего визита, – он явился не в связи с делом Мэкхита, назначенным к слушанию в ближайшие дни.

Пичем осведомился, чт оон должен сообщить представителям прессы о предположительных причинах катастрофы. Браун охотно информировал его. Причина гибели «Оптимиста» еще не выяснена; есть сведения, что и «Юный моряк» потерпел тяжелую аварию. Вероятно, оба корабля столкнулись в тумане.

Пичем поспешно откланялся и поехал к Истмену. Остаток предобеденного времени он посвятил подведению баланса с Истменом и Муном (Финни лежал после операции в клинике). Оба его компаньона не испытывали особого желания еще раз углубляться во все детали предприятия. Они были уверены, что в открытом море под именем трех старых, злосчастных кораблей находятся саутгемптонские суда, которых они и в глаза не видели: они боялись расследования.

Пичем не торопился домой. Он бесцельно бродил по улицам, прислушиваясь к отрывкам разговоров. Повсюду только и речи было, что о катастрофе.

На пороге крошечной темной д-лавки владелец ее беседовал с двумя-тремя прохожими.

– С ветром шутить нельзя, – говорил он. – Тут никакие расчеты не помогут. Против тумана человек тоже беспомощен. Все это – силы природы, разрушительные стихии. И так несладко живется, а тут еще пожалуйте – прямо на дно, посредине канала! Это большое национальное бедствие! В церкви Святой Троицы в пятницу состоится панихида… Держу пари, что это сделали коммунисты.

После обеда Пичем опять засел за работу вместе с Бири.

В канцелярию, где изготовлялись «прошения», были отправлены новые образцы. Дрожащей рукой солдатские вдовы, чьи мужья «обрели вечный покой в прохладном лоне вод», просили о небольшой поддержке, которая даст им возможность открыть скромную лавочку; при этом впервые за время существования фабрики Пичема в этих «прошениях» упоминались д-лавки.

Адреса извлекались из картотеки, содержавшей фамилии отзывчивых благотворителей, с перечислением их особых слабостей.

Фабрика Пичема в дни национальной катастрофы оказалась на высоте.

Вечером Пичема вызвали к Брауну.

Инспектор встретил его сурово. В его кабинете находились еще два высших полицейских чиновника.

Кабинет был очень велик. На письменном столе, покрытом зеленой промокательной бумагой, стоял бронзовый Атлас вышиной в фут; на спине у него громко тикали часы. На циферблате было начертано: «Ultima multis» [9]. На стене висел портрет Веллингтона.

– Господин Пичем, – открыл старший инспектор собеседование, – имеющиеся сведения дают основания предполагать, что «Оптимист» покинул порт в неисправном виде. Поломка руля не вызывает сомнения. Должен сообщить вам, что статс-секретарь морского ведомства Хейл получил приказ высшей инстанции впредь до особого распоряжения не покидать своей квартиры. Правда, приказ этот – тайный. Я полагаю, что вы хотите высказаться по поводу этого дела.

Господин Пичем устремил взоры вдаль.

– Да, хочу, – сказал он. – Я верю в преступление.

Старший инспектор посмотрел на него одним из тех начальнических взглядов, которые предназначены не для того, чтобы видеть, а для того, чтобы быть увиденными.

После краткой, но выразительной паузы Пичем продолжал:

– Господа, руль несомненно был сломан; и это произошло не по вине рулевого и не в бурю, а в тихую, хотя и туманную погоду. Не нужно никакого расследования, достаточно знать нравы наших правящих кругов, а равно и правящих кругов всех цивилизованных стран. Достаточно разобраться в тех методах, которыми мы пользуемся, избирая чиновников, на чьи плечи ложится забота о благе страны, а также в том, как мы их воспитываем и как и с какими целями они служат нации. Для того чтобы убедиться, что такие корабли неминуемо должны были погибнуть, достаточно хотя бы бегло поинтересоваться, с какой целью они строились, как они были проданы и на какой барыш рассчитывали продавцы. Если мы сопоставим и взвесим все эти соображения, мы неизбежно – хотим ли мы этого или не хотим – придем к тому убеждению, которое я только что высказал: я верю в преступление.

Его собеседники переглянулись. Пичем сидел, прочие стояли, – они встали, как только он заговорил. Пичем продолжал:

– Сопоставляя и взвешивая другие соображения, я прихожу, господа, к другим результатам. Исходя из глубокой уверенности в отличных качествах нашего правительства, в честности наших коммерсантов и торговых фирм, в справедливости наших войн и бескорыстии всех наших разумно едящих, прилично живущих и опрятно одевающихся сограждан, я, рассматривая факт гибели в тихую погоду одного из наших военных кораблей; без всякого расследования или после любого расследования прихожу к заключению, что тут преступление исключено и что вероятная, более того – несомненная, причина катастрофы – несчастный случай. И тогда я говорю: я не верю в преступление, я верю в несчастный случай.

Господин Пичем внимательно посмотрел на своих собеседников снизу вверх и продолжал:

– Если вы разрешите мне в вашем присутствии выбрать из этих двух объяснений то, которое меня полностью удовлетворит, я остановлюсь на втором. Оно значительно удобней. Насколько мне известно, через два дня состоится панихида по утонувшим солдатам ее величества. Считаете ли вы допустимым и Желательным, чтобы в связи с этой панихидой те самые инвалиды войны, которые совсем недавно требовали скорейшей отправки кораблей, теперь устроили демонстрацию протеста против их потопления? Насколько мне известно из заметки, появившейся в одном из экстренных выпусков, в районе доков предполагают устроить подобную демонстрацию.

Господин Пичем покинул здание полицейского управления ни в чем не заподозренный.

Повсюду он увидел приспущенные траурные флаги и знамена. Величайший город мира скорбел о своих сынах.

Фазер был крупный, костистый мужчина – один из трех соратников Мэкхита, знавших его еще под фамилией Бекет. Он работал на Райд-стрит под руководством О'Хара и дружил с ним.