Джек Керуак - Ангелы одиночества

"Найдя комнату сначала надо будет подстричься", говорю я себе, "привести себя в какой-никакой вид " - "Потому что первым делом я пойду в Подвал слушать классный сакс". Да, сразу отправлюсь туда на воскресный джем. О там я встречу всех, и блондинок в темных очках, и брюнеток в изящных жакетках под руку со своими парнями (нет - Мужчинами!) - подносящих к губам бокалы с пивом, втягивающих сигаретный дым и покачивающихся в такт бита [43] [43] По английски гораздо прикольнее - beating to the beat of the beat of Brue Moore (что-то типа "битующих под бит битов Брю Мура"), но увы мне так по-русски слабо. Брю Мура, отличного тенор-саксофониста - Старина Брю накачается пивом [44] [44] Здесь опять - Old Bru he shall be high on Brew (Brew по-английски "варить (пиво)") - получается игра слов, которую очень жаль упускать по-русски. , и я от него не отстану - "Буду подстукивать ритм ногой", думаю я - "Посмотрим умеют ли эти ребята петь" - Ведь все лето я пел джаз сам себе, распевая во дворе или ночами в доме, и теперь стоит мне услышать музыку я вижу в этом мановение указующей руки Ангельской, и я жадно смотрю на лестницы ожидая увидеть спускающуюся ее, и О джаз мне сыграй в баре у Мори МакРая давай [45] [45] and otay jazz afternoons in the Maurie O`Tay okay - музыка - Потому что от серьезности этих лиц может съехать крыша, и истина только в музыке - и смысл только в бессмыслице - Музыка вливается в сердцебиение вселенной и мы забываем о биении разума.

Я в Сан-Франциско, и я готов принять этот город. И вижу я вещи невероятные.

Я уступаю дорогу двум филиппинским джентльменам спешащим пересечь Калифорнию, перехожу улицу к Отелю Белл, с китайской детской площадкой неподалеку, и захожу внутрь чтобы снять номер.

Портье немедленно и предупредительно бросается ко мне, в холле сидят женщины сплетничающие по-малайски, меня пробирает дрожь при мысли о том какие звуки услышу я сквозь окошко во дворик, китайские и мелодичные. Я слышу даже напевы французской речи, от хозяев отеля. Гостиничная мешанина звуков завешанных темными коврами комнат, скрипучих ночных шагов и мерцающе потикивающих настенных часов, и 80-летний согбенный мудрец за сеткой, но при открытых дверях, и кошки - Портье приносит сдачу, зайдя в мою ожидающе приоткрытую дверь. Я вынимаю свои малюсенькие алюминиевые ножнички, которыми не срезать даже пуговиц со свитера, но можно все же как-то подстричь себе волосы - Потом разглядываю результат в зеркале - Окей, теперь я иду бриться, пускаю горячую воду, бреюсь, подравниваю прическу, и на стене вижу календарь с обнаженной китаянкой. Даже календарь может пригодиться. ("Ну", говорит в комик-шоу один бродяга другому, оба англичашки. "Ща я ее поимею").

В маленьких горячих язычках пламени.

Я выхожу и попадаю на перекресток Коламбуса и Кирни, у Бербери Кост, и бродяга в длинном бродяжьем плаще растягивая слова сообщает мне "У нас в Нью-Йорке улицу быстро переходят! - Не то что тут у них, ждать заколебешься!" и мы оба перебегаем прямо через дорогу, идем среди машин и болтаем о Нью-Йорке - Потом я дохожу до Подвала и спрыгиваю вниз, крутыми деревянными ступеньками, в просторный подвальный зал где, как войдешь справа, есть помещение с баром и помостом для музыкантов, на котором сейчас Джек Мингер дует в свою трубу, и позади него безумный светловолосый пианист и студент консерватории Билл, а на ударных такой чувак с покрытым испариной красивым и грустным лицом, у него отчаянный бит и сильные запястья, а на басу качает ритм кто-то невидимый и бородатый - Какой-нибудь безумный Уигмо или кто-то типа него - но это еще не сейшн, это постоянная местная группа, еще рано, я вернусь сюда попозже, я слышал уже все мингеровские темы соло и вместе с группой, но сперва (только что заскочил в книжную лавку посмотреть какие там новости) (и девушка по имени Соня грациозной походкой подошла ко мне, 17-ти лет, и сказала "О ты знаешь Рафаэля? Ему нужно помочь, немного денег, он ждет у меня дома) (Рафаэль мой старый нью-йоркский приятель) (расскажу о Соне попозже) я забегаю ненадолго и уже почти готов развернуться и уйти, как вдруг вижу чувака похожего на Рафаэля, в темных очках, стоящего у помоста и разговаривающего с какой-то девицей, поэтому я перебегаю через помост на его сторону (быстрым шагом) (чтобы не обламывать бит ведь музыканты сейчас как раз играют) (небольшую тему вроде "Слишком рано") и наклоняюсь посмотреть вниз, Рафаэль это или нет, чуть ли не встаю на голову глядя на него так вверх ногами, он ничего не замечает разговаривая со своей девушкой и я вижу что это не Рафаэль и сматываюсь оттуда - Из-за всего этого трубач играя свое соло удивленно смотрит на меня, он и раньше-то меня знал как изрядного психа, а теперь я тут бегаю туда-сюда чтобы посмотреть на кого-то вверх ногами - Я бегом мчусь в Чайнатаун чтобы где-нибудь перекусить и успеть назад к сейшну. Креветки! Цыплята! Ребра! Я добираюсь до "Санг-Хъонг-Ханга" и сажусь за столик в их новом баре, выпить холодного пивка принесенного невероятным чистюлей-официантом который все время скоблит свой бар и протирает бокалы и даже вытирает несколько раз под моим пивным бокалом так что я говорю ему "У вас отличный чистый бар" и он говорит "Новехонький"

Теперь я пытаюсь подыскать себе отдельную кабинку чтобы сесть - и не нахожу - поэтому я поднимаюсь наверх и сажусь в большой семейной кабине с занавесками но они меня выгоняют ("Вам нельзя сидеть здесь, это для семей и банкетов") (после чего не подходят меня обслужить, хотя я жду), поэтому я отодвигаю свой стул и перебираясь вниз нахожу там кабинку и говорю официанту "Не подсаживайте ко мне никого, я люблю есть один" (в смысле в ресторанах, конечно) - Креветки в коричневом соусе, цыплята поджаренные с карри, кисло-сладкие ребра, все это из меню китайского обеда, я съедаю все это запивая еще одним пивом, в общем ужасный обед получился и я с трудом его доедаю - но все же доедаю до конца, расплачиваюсь и сваливаю оттуда Выходя в теперь уже предсумеречный парк с играющими в песочнице и качающимися на качелях детишками и стариками глазеющими на них со скамеек Я подхожу и сажусь.

Китайские ребятишки разыгрывают мировые драмы в песочнице - Подходит папаша, забирает троих разных малышей и уводит их домой - Копы заходят в тюремное здание, напротив через улицу. Воскресенье в Сан-Франциско.

Патриарх с остроконечной бородкой кивает мне а потом подсаживается к своему старому приятелю и они начинают громко говорить по-русски. Сразу узнаю эти olski-dolski где бы ни услышал, nyet?

Потом не спеша иду я в нарастающей свежести, и в сумерках уже прохожу улицами Чайнатауна, как обещал себе на Пике Одиночества, подмигиванье неоновых огоньков, магазинные лица, гирлянды лампочек через Грант-стрит, Пагоды.