Георгий Полонский - Ключ без права передачи

- Это пойдет, - расплывшись, одобрил Адамян, - да, Леш?

Дверь распахнула Таня Косицкая:

- Эй, Мариночка зовет, вместо урока мы будем телик смотреть…

Ребята шумно возликовали: "Мариночке - слава! Ура!…"

Опять директорский кабинет.

- К вам две мамаши, Кирилл Алексеич. - Алина вошла с этими словами. Томная улыбка на ее губах играла независимо от смысла того, что она говорила или слушала. - И сию минуту из милиции звонили: Додонова из 5-го "А" сняли с поезда на Адлер.

- Сняли?! Фу-ты ну-ты… - Назаров откинулся в кресле. - Номер отделения, телефон записали?

- Да.

- Сейчас соедините меня. В Адлер его понесло… В Сочи, то есть. У нас ему холодно!

Вошла Марина Максимовна в черном свитере с рукавами, вздернутыми до локтей.

- Можно? У меня просьба, Кирилл Алексеич…

Была в ней стремительность, которую он счел нужным притормозить. Наиграл хмурость.

- Минуточку, присядьте… Алина, пока не забыл: макулатуру, которую таскают маленькие, должен сортировать кто-то взрослый. Прямо скажите библиотекарю, - как ее? Верочка? - что я распорядился. Гляньте-ка, что я сегодня выудил оттуда… - Он предъявил две мятых книжки. - "Птицы России", монография, и Евгений Долматовский "Стихотворения и поэмы"…

- Смотрите, карта выпала… Карта сезонных птичьих перелетов, - живо отозвалась Марина. - Какой же дикарь выбросил?

- Вот давайте не будем на него похожи. Чтоб ни одной серьезной книжки не пропало, понятно, Алина? Лучше мне дарите - у меня дома, в основном, политическая литература… С пользой перечитаю… Долматовского того же.

- Хорошо, - с улыбкой сказала Алина.

Кажется, над ним уже иронизирует его секретарша. Да еще в присутствии этой женщины!

- А чему вы улыбаетесь? Вы знаете все его стихотворения? И тем более - поэмы?

- Все - нет…

- А улыбаетесь! Через две минуты соединяйте с милицией. Как вы поняли - в детприемник они его не упекут?

- Ну зачем, вряд ли…

- Родителей известили?

- Кто, я? Нет… Кто поймал, тот пусть извещает, для того там и сидит инспектор детской комнаты…

- Алина! - Назаров побагровел. - Вы мать Додонова видели? Какое у нее лицо было вчера? Мы все оглянуться не успеем, как у вас свой пацан будет! И представьте, что 17 часов вы не знаете, где он!

- Извините… Сейчас позвоню.

В дверь просунулись головы двух девушек.

- А вам что?

Оказывается, в канцелярию набилось человек тридцать десятиклассников. Марина объяснила со старательной непринужденностью:

- Это мой класс, мы хотим напроситься к вам в кабинет на этот час… Из-за телевизора. Там сейчас будут пушкинские "Маленькие трагедии" по второй программе. Оказывается, почти никто из моих не видел… а это нельзя не посмотреть.

- Да? - слегка растерялся Назаров. - Так-таки нельзя?

Алина саркастически покачала головой и напомнила:

- Кирилл Алексеич, вам надо двух мамаш принимать.

- Ну, я-то место найду… - Он посмотрел на Марину озадаченно. - У вас же сейчас совсем не это по плану?

- Нет, - вскинула она голову. - Но знаете, внеплановый Пушкин - он еще гениальней!

- Балуете вы их, вот что, - вздохнул Назаров и повернулся к телевизору. - Пирожными кормите свой 10-й "Б"…

- Русской классикой я их кормлю! А это давно уже - хлеб. - Похоже было, что Марина рассердилась. - Ну что же вы? Время идет, скажите: можно или нельзя?

Он покорно щелкнул рукояткой "Рубина", а она распахнула дверь:

- Заходите, ребята!

Глядя, как этот табун вторгается в директорский кабинет, Алина подняла глаза к потолку и шепнула сама себе:

- Край света!

Но у Назарова глаза стали веселые. Вот он настроил, подкрутил, и на экране появилась заставка, обещающая показ "Моцарта и Сальери"…

Стульев в кабинете хватило только на девочек. Назаров потоптался, глядя на стоящих у стен мальчиков, потом флегматично, не торопясь, стянул зеленую скатерть с длинного стола, за которым проходили педсоветы, и сделал над ним приглашающий жест.

Они не заставили просить себя дважды.

Звучала тема из моцартовского "Реквиема".

Назаров, стоя за Марининым стулом, наклонился к ее уху:

- С вами не соскучишься…

- Благодарю… - И, не отводя глаз от экрана, где уже появился Николай Симонов - Сальери, она поднесла палец к губам: - Тс-с-с…

Телефонный звонок. Вместо того чтобы снять трубку, Назаров отключил розетки обоих аппаратов и вышел из кабинета бесшумно.

Сальери начал свой монолог…

- Простите, вы ко мне? - окликнул Назаров двух родительниц в распахнутых пальто. Дожидаясь его в вестибюле, они обсуждали что-то; предмет дискуссии особенно распалял одну из них - Клавдию Петровну Баюшкину. Женщины оглянулись.

- Кирилл Алексеич, это вы? Очень приятно, Баюшкина.

- Назаров.

- Смородина. - Мать Алеши оказалась маленькой, щуплой и стеснительной.

- Попрошу на второй этаж, в учительскую… Только нужно раздеться.

- С удовольствием… Я, наверное, красная сейчас, как этот огнетушитель, - говорила Клавдия Петровна, выскальзывая из шубки. - Сюда шла с классом Юлия, моя дочь… И если бы она меня увидела, мне бы несдобровать!

- Вот даже как? - он приподнял брови.

- Да-да, тут весьма щекотливый вопрос. Так что умоляю: не выдавайте меня…

- Хорошо.

- И меня, если можно… - совсем тихо и подавленно сказала Смородина.

…В учительской мы следим за разговором с того момента, когда суть щекотливого вопроса уже наполовину изложена: это заставило Назарова нахохлиться, помрачнеть… И Клавдия Петровна продолжала излагать - то понижая голос с оглядкой на Ольгу Денисовну, которая писала что-то за дальним столом у окна, то забывая об ее присутствии…

- В одиннадцать вечера, Кирилл Алексеич! Гости, конечно, не дождались и ушли. Смертельно обиженные… Причем явилась с мокрыми ногами! А у нее был нефрит,ей нельзя простужаться!…

Но я сейчас не об этом… Я вообще не понимаю, что у них там происходит, я прошу объяснить мне! Там маленький ребенок. Прекрасно. Я сама мать, хотя и не мать-одиночка, я знаю, что три года - это прелестный детский возраст, но… но я не готовила дочь в няньки, Кирилл Алексеич! Для этого не надо так долго учиться… В десятом классе, в решающем году они выкраивают время, чтобы по очереди гулять с этим ребенком в субботу и в воскресенье! Но если у меня или у отца просьба к ней - она не может, потому что "много задали"… А что они там делают по вечерам? Раза два в неделю - это уже традиция. Говорят? О чем говорят? Видимо, они выговариваются там дочиста, потому что для нас у Юли остается совсем мало слов: "да", "нет", "нормально", "не вмешивайся", "сыта", "пошла"… Думаете, не обидно? - В голосе Клавдии Петровны зазвенели слезы, она отвернулась, теребя пальцами желтую кожу мужского портфеля, который имела при себе.