Нацумэ Сосэки - Ваш покорный слуга кот

– Совершенно справедливо. И самое страшное заключается в том, что он врет ради вранья.

– А эта история с Мидзусима! Ведь подумать только! Я специально пошла к Кусями, чтобы с ним серьезно обо всем поговорить. Все пошло прахом. Я была страшно разгневана, мне даже смотреть на него было тошно… Но приличие прежде всего, и если ты обращаешься к человеку за каким-нибудь делом, нечего прикидываться, будто не знаешь, что за это надо платить. Вот я и послала ему с нашим рикшей дюжину бутылок пива. И что же вы думаете? «Я не могу принять этого, — сказал он, — отнеси обратно». — «Да нет, — отвечает ему рикша, — возьмите, пожалуйста, это же подарок»… А тот ему, — ну, не негодяй ли! — «Вот варенье я ем каждый день, а такую горькую дрянь, как пиво, никогда не потребляю». Повернулся и пошел в дом… как будто не мог найти другого ответа… Что вы на это скажете, каков грубиян, а?

– Ужасный!

На этот раз гость, кажется, окончательно убедился в том, что Кусями — отъявленный грубиян и нахал.

– Вот я сегодня и пригласил тебя, — после короткой паузы снова заговорил Канэда-кун. — Казалось бы, с такого дурака достаточно и этого, но тут другое, более щекотливое дело… — И Канэда-кун звонко похлопал себя по лысине так же, как он это делал, когда ел сасими из тунца. Правда, я находился под галереей и не мог видеть, действительно ли он похлопал себя по лысине, но за последнее время мне так часто приходилось слышать этот звук, что я научился безошибочно определять, когда он делал это. Точно так же как монахини различают, кто бьет в колотушку, так и я, даже сидя под галереей, могу сказать, когда хозяин бьет себя по лысине. Главное — чтобы звук был чистым. — Так вот, я хочу немного тебя побеспокоить…

– Требуйте всего, что в моих силах, не стесняйтесь… Ведь и в Токио-то меня перевели исключительно благодаря вашим любезным заботам, — с радостью согласился гость выполнить любую просьбу Канэда-куна. По угодливости тона можно было догадаться, что гость чем-то обязан Канэда-куну. Ого, дело, кажется, принимает интересный оборот! Сегодня хорошая погода, и я шел сюда без особой охоты, совсем не рассчитывая на то, что смогу получить такие интересные сведения. «О чем же собирается Канэда-кун просить своего гостя?» — подумал я и, продолжая оставаться под галереей, еще больше навострил уши.

– Говорят, что этот чудак по имени Кусями, по какой-то непонятной причине, подзуживает Мидзусима и всячески уговаривает его не жениться на нашей дочери… Правда, Ханако?

– Да так прямо и говорит: «Где вы найдете дурака, который бы согласился жениться на дочери такой особы? Кангэцу-кун, ни за что не женись».

– «Такой особы». Какая наглость! Неужели он выражался так грубо?

– Еще как выражался! Жена рикши мне регулярно обо всем докладывает.

– Ну как, Судзуки-кун? Вы слышали все. Что же делать с таким негодяем?

– Не знаю даже, что ответить. Ведь в такое дело ни с того ни с сего вмешиваться неудобно. Это и Кусями, должно быть, понятно. И зачем только он сотворил такую глупость?…

– Видишь ли, я решил обратиться именно к тебе, потому что говорят, будто в студенческие годы ты жил с Кусями в одном пансионе и по сей день поддерживаешь с ним дружеские связи. Прошу тебя встретиться с ним и растолковать как следует, что ему полезно и что вредно. Может, он за что-нибудь рассердился? Если это действительно так, то от него требуется одно — пусть он утихомирится, а об остальном позабочусь я. Если же он будет вести себя по-прежнему, то я в долгу не останусь… Короче говоря, если он будет стоять на своем, то, кроме вреда, это ему ничего не принесет.

– Конечно, глупое упорство пойдет ему только во вред. Я постараюсь это как следует ему внушить.

– Еще скажи, что руки нашей дочери просят многие и еще неизвестно, решимся ли мы выдать ее за Мидзусима. Однако мы все больше убеждаемся, что Мидзусима неплохой человек, образованный. Ты даже можешь, между прочим, намекнуть, что если он будет усердно заниматься и станет в ближайшее время доктором, то мы, вероятно, отдадим за него свою дочь.

– Когда он узнает об этом, он станет работать еще упорнее, это должно его подхлестнуть. Хорошо, я обязательно с ним поговорю.

– Так, дальше. Видишь ли, какая штука… я думаю, Мидзусима совсем не к лицу называть этого чудака Кусями сэнсэем. Более того, он, кажется, во всем следует его совету. Ну да ладно. На Мидзусима свет клином не сошелся, и мы не будем особенно возражать, если Кусями захочет как-то помешать…

– Просто нам жалко Мидзусима-сана, — вмешалась госпожа Ханако.

– Я незнаком с Мидзусима-саном, но кто бы он ни был, для него должно быть большой честью породниться с вами. Это величайшее счастье, и возражать против этого он, конечно, не станет.

– Мидзусима-сан хочет жениться, да вот его сбивают с толку эти два типа — Кусями и Мэйтэй.

– Людям образованным совершенно не пристало вести себя подобным образом. Я непременно схожу к Кусями и поговорю с ним.

– Извини, что мы обременяем тебя такой просьбой. Кусями знает Мидзусиму лучше, чем кто-либо другой, но жене так и не удалось чего-либо выведать у него. Поэтому ты разузнай как следует, какой у него характер, как он себя ведет, умный ли.

– Слушаюсь, все будет сделано. Сегодня суббота, и если я сейчас отправлюсь к Кусями, то наверняка застану его дома. Только вот я не знаю, где он теперь живет.

– Как выйдете из дома, поверните направо и идите до конца улицы, потом повернете налево и увидите черный забор. Это и есть его дом, — объяснила Ханако.

– Так это совсем рядом. На обратном пути забегу к нему. Думаю, что сумею без особых трудов отыскать дом по табличке.

– Но имейте в виду, что табличка не всегда бывает на месте. Очевидно, он просто приклеивает к воротам свою визитную карточку, которую каждый раз смывает дождем. Но стоит дождю прекратиться, как тотчас же появляется новая карточка. Так что на табличку полагаться нельзя. Казалось бы, куда лучше прибить деревянную, да разве такой поймет…

– Просто удивительно. Ну, а если я спрошу, где дом с развалившимся черным забором, то мне. наверное, каждый встречный скажет?

– Конечно, другого такого грязного дома во всем квартале не сыщешь, так что не ошибетесь… Стойте, стойте, есть еще одна хорошая примета. Крыша его дома поросла травой.

– Очень заметный дом, ха-ха-ха…

Надо во что бы то ни стало успеть вернуться домой до того, как туда пожалует Судзуки-кун. Что же касается разговора, то я и так наслышался вдоволь. Я прошмыгнул мимо уборной к забору и, отыскав заветную щель, выбрался на улицу и быстро помчался к дому, крыша которого поросла травою. Я, как всегда, поднялся на галерею и, расположившись как раз напротив гостиной, принял скучающий вид.