Пэлем Вудхауз - Том 2. Лорд Тилбури и другие

— Меня уже пригласили!

— Тогда, конечно, лучше идти сейчас. Успеете позвонить и отменить свидание.

Джин призадумалась. Если этот оригинальный человек и вправду может уговорить Басби, то в ответ, из любезности, надо принять его приглашение.

— Мне очень полезно, — прибавил он, — показаться на публике с девушкой в такой шляпке. Мой социальный престиж мгновенно подскочит.

— Я с приятельницами договорилась… — дрогнула Джин.

— Ну вот и бегите, позвоните им. Через несколько минут я — с вами. В малом зале, хорошо? Там спокойнее, а мне многое надо вам сказать.

Через четверть часа Джин, сидевшую в вестибюле «Савоя», позвали к телефону. Она нехотя пошла к кабинке. Мейбл Первис, организовавшая встречу старых школьных подружек, прийти на которую Джин отказалась несколько минут назад, сожалела, укоряла, настаивала, и Джин боялась новых препирательств.

— Алло! — проговорила она. — Я слушаю. Да, да — я, Имоджин!

Ей ответил мужской голос:

— Прекрасно. Ну что ж, все улажено.

— Как?

— Басби поставил на счете роспись: «получено»!

— Неужели вся сумма?

— До последнего пенса.

— Ой!

— Я знал, что вы обрадуетесь.

— Вы просто волшебник! Как вам это удалось?

— Подробности при встрече.

— А когда?

— Через минутку.

— Хорошо. Я жду.

— Непременно. А, да, еще одно!

— Да?

— Вы выйдете за меня замуж?

— Что?!

— Замуж.

— Замуж?

— Именно. За-муж. Зельц, артишок, майонез… Джин беспомощно хихикнула.

— Вы рыдаете? — спросила трубка.

— Нет, я смеюсь.

— Н-да, худо дело. А каким смехом, глумливым? Нет, скорее зловещим… Вы что, не хотите за меня замуж?

— Нет.

— Тогда, пожалуйста, закажите для меня полусухого мартини. Я сейчас приду.

— А почему? — допытывался Джо.

Джин рассматривала закуску, сообразив, как всегда, слишком поздно, что сделала неправильный выбор.

— Вам не кажется, — осведомилась она, — что мне надо было заказать сардинки?

— Мне кажется, — ответил он, — что вам надо выйти за меня замуж.

— Вместо картофельного салата и пикулей…

— Не будем отвлекаться, — мягко напомнил Джо. — Видимо, вы не заметили, что я оказал вам самую большую честь, какую мужчина может оказать женщине. Так, во всяком случае, я где-то читал.

— Заметила.

— Тогда не увиливайте! При чем тут какие-то пикули? Я предложил вам выйти за меня замуж. Вы ответили — нет. Теперь я спрашиваю, почему?

— Я обещала маме, что не выйду замуж за человека, с которым знакома пять минут.

— Вот тут вы ошибаетесь! Около двадцати.

— Все равно. Мы же совсем незнакомы!

— Девушки часто пускают в ход этот довод. А позже обнаруживается, что еще в Палеозойскую эру он был головастиком, она — рыбкой. Глупейшее положение!

— Вы думаете, и мы с вами так?

— Конечно. Помню как сейчас. Какое было время! Рай, да и только.

— Я не люблю головастиков.

— Ничего. Я с тех пор продвинулся. Во-первых, я написал пьесу.

— Да их все пишут!

— Это верно, но мою-то поставили! Успех — оглушительный. Хотите расскажу? Рецензии почитаю? Они тут.

— Попозже, ладно?

— В любой момент, как только вам захочется.

— Я очень рада за вас, и с удовольствием послушаю, но вы ведь еще не рассказали про Басби.

— Ах, про Басби…

— Ну да!

— Пустяки какие! Вам что, правда интересно?

— Начинайте с начала и ничего не пропускайте. Это чудо какое-то!

Джо отхлебнул рейнвейна.

— Тут и говорить не о чем. Для меня это мелочь. Ну, если желаете, извольте. Сценарий развивался так… Расставшись с вами, я направился к нему. «Эй, Басби!» — воскликнул я. Он ответил: «А, это вы!» — «Вот, — говорю, — заглянул по поводу счета».

— А он…

— А он… Нет, все еще я. Признаюсь, начал я не с той реплики.

— Воззвали к лучшим чувствам?

— Вот именно. Сказал, что одна прелестная девушка, самая красивая на свете, с изумительнейшими глазами, точно оживший персонаж картины «Vie Parisenne», [72] «Парижская жизнь» просит у него одолжения. Неужели он ей откажет? Неужели допустит, чтоб изумительнейшие глаза утонули в слезах? Неужели осмелится сразить ее седовласого папу…

— У него только виски поседели.

— … папу с седыми висками, сообщив, что вымогательство не отменяется и папе придется выворачивать карманы, наскребая 96 фунтов 3 шиллинга 11 пенсов? Неужели из-за грязной, мелкой жадности он ввергнет счастливое семейство в пучину бедствий и побудит славного охотника пожалеть о том, что он вообще видел яростного носорога? Однако намерения его именно такими и были. Я умолял его подумать. Я убеждал, что это говорит не он, не Мортимер Басби. Я упрашивал сделать великодушный жест. Да, кстати, про глаза, — перебил себя Джо. — Пожалуй, многие скажут, что они — синие, как летние сумерки в Калифорнии, и, в общем, будут правы. Глаза — синие, но иногда отсвечивают зеленоватым, словно море на…

— Да оставьте вы их! Глаза как глаза.

— Нет. Единственные на свете.

— Что ж, их уже не исправишь. Итак, вы попросили его сделать великодушный жест, а он…

— Грубо отказался. Тогда жест сделал я. Поднял руку, занес над его спиной — ладонь моя парила как бабочка, готовая опуститься на прелестный цветочек…

— Что же тут страшного?

— А вот что! Еще утром он обмолвился, что спалил на солнце плечи. Ну, все покатилось, как по маслу, которым он забыл натереться. Я пригрозил, что, если он не последует велениям совести, я буду хлопать еще и еще. Конечно, он позовет на помощь, но пока она не прибудет, я успею надавать ему шлепков пятьдесят, не меньше. Не слишком ли высокая плата, спросил я, за удовольствие содрать с отставного охотника 96 фунтов 3 шиллинга 11 пенсов? Басби проникся моими доводами, довольно резво потянулся за ручкой и подписал. Аннулированный счет — перед вами. Вернее, — поправился Джо, выуживая листок и промакивая салфеткой — он в масленке. Вот, пожалуйста!

Джин благоговейно приняла подарок.

— Вы самый поразительный человек на свете!

— Ничего, неплохой. Но согласитесь, если вы так считаете…

— Нет, нет, восхищение не простирается дальше.

— Ах, бросьте! Еще одно усилие, и…

— Простите, не могу.

— Как же вы пожалеете! Когда будет поздно, вы поймете, что потеряли. Будете страдать и… как это?., да, терзаться. Давайте все-таки обсудим. Что вам мешает?

— Начать с того, что я уже обручена. Обещала выйти замуж за другого.

— Вы и на ленч обещали с другими пойти.

— Да, правда.

— Обручены, значит? — задумался Джо.

— Да.

— Обручены?

— Сколько можно спрашивать? Да.

— Кто ж этот гад?

— Вы с ним незнакомы.

— Ладно, расскажите мне все. Он вас достоин?

— Вполне.

— Вам это просто кажется. Богат?

— Беден.

— Так я и думал. Охотится за вашими деньгами.