Пэлем Вудхауз - Том 2. Лорд Тилбури и другие

Живительный лондонский воздух, пробудивший вторую молодость в Джадсоне, видимо, обошел Билла стороной. В последние несколько недель тот сделался раздражителен, часто срывался по пустякам, чем очень огорчал своего друга. Джадсон, проникшись сентиментальной любовью ко всему сущему, хотел видеть вокруг только улыбки.

— У тебя весь день впереди, — заметил он. — Садись и смотри, как я ем. Я быстро.

— Тебе письмо, — сказал Билл. — В гостиной лежит. От Алисы.

— Да? — отозвался Джадсон с поистине братским безразличием. Он глядел в газету. — Вот послушай: «Признание в эфире. Веллингтон, штат Массачусетс. Вчера вечером здешняя жительница мисс Луэлла Фипс включила радиоприемник в ту самую минуту, когда ее возлюбленный Джеймс Дж. Ропер из Нью-Йорка объявил в эфире об их помолвке. Радиолюбитель рассчитывал порадовать невесту, во всеуслышание сообщив о грядущем радостном событии…»

— Зачем печатают такую чушь? — кисло произнес Билл.

— Разве не трогательно? — спросила новая Полианна [13] Полианна — героиня одноименной повести Элинор Портер (1868–1920), которая во всем видит хорошую сторону. из-за кофейной чашки. Счастливый Джадсон готов был умиляться чему угодно.

— Нет!

— Ох! — Джадсон вернулся к литературным изысканиям. — «Догонят ли чудо-пловчиху мисс Бауэр?»

(Он как раз дошел до спортивного раздела.)

— Кто догонит?

— Тут сказано просто «догонят». Дружки, наверное. «Во время шестидневных соревнований по плаванию мисс Бауэр поставила четыре мировых рекорда и два американских».

— Ну и что?

Джадсон перевернул страницу и хихикнул.

— Горничная спрашивает постояльца: «Вам кофе в постель?». — «Нет, — отвечает он, — пожалуйста, в чашку».

Он с надеждой взглянул на друга, но на лице у Билла не дрогнул ни единый мускул. Джадсон, испробовав трогательные истории, спорт и юмор, взглянул на него встревоженно.

— Что стряслось?

— Ничего.

— Ты кислый, как дождливое воскресенье в Питсбурге. Вот уже несколько дней ходишь мрачнее тучи. Тебе чего-то не хватает.

— Всего мне хватает.

— Откуда ты знаешь? — с жаром произнес Джадсон. — Симптомы налицо. Ты весь дерганый, сто лет не улыбался. Я тебе объясню, в чем дело. Нам просто необходимо держать в доме чуточку бренди на такие случаи.

— Вот как?

— Я слышал, безнадежно больных спасали чуточкой бренди. Известное дело. Прямо-таки из могилы вытаскивали. Вот сюда и поставим. В этот шкаф. Места совсем не займет.

Минуту он с надеждой глядел в непреклонное лицо Билла, потом сник.

— Ладно, — сухо сказал он. — Для твоей же пользы предлагал.

Прибыла вторая порция ветчины; разобиженный Джадсон набросился на нее, затем убрался в гостиную. Билл расчистил место за столом и сел писать.

Билл писал Алисе Кокер по вторникам и пятницам. Сегодня была пятница, соответственно, ему предстояло сочинить любовное послание. Казалось, глаза его должны сиять, но нет, они были тусклы и безжизненны; после первых пяти слов он остановился и начал грызть ручку.

Литературный процесс часто бывает долгим и мучительным, но молодого человека, который пишет возлюбленной, должны переполнять гениальные фразы. Вот уже некоторое время Биллу все труднее становилось заполнить лист, и это его смущало. Как ни кощунственно предположить, что писать Алисе — смертная скука, приходилось честно признать, что он спозаранку выставил Джадсона из-за стола, чтобы поскорее отделаться и забыть.

Он почесал в затылке. Никакого эффекта. Слова не шли.

Все это было тем более странно, что в начале лондонской жизни он составлял свои поэмы в прозе с вдохновенной легкостью. Стоило сесть, перо начинало летать по бумаге. Выражения самых достойных чувств рождались так быстро, что он не успевал записывать. То, что издают огромными тиражами в розовато-лиловых обложках, давалось ему без всяких усилий. И вот, нате — ни единой мысли.

Он встал и прошел в гостиную. Если что и может его вдохновить, так это двенадцать фотографий. Алиса Кокер царственно улыбалась с каминной полки, этажерки и столика. Билл рассматривал третью карточку слева, смутно чувствуя, что она не дает ему ни малейшего толчка, когда глухой голос воззвал к нему из глубины кресла.

— Билл, старина, — сказал голос. Билл резко обернулся.

— Чего еще? — рявкнул он.

Разумеется, не следует так грубо отвечать верному другу, но, признаем, сейчас для этого был повод. Джадсон ел его глазами, в которых была написана какая-то странная жалость. Это Билла доконало. В теперешнем раздраженном состоянии он и так с трудом переносил Джадсона, эта же гримаса скорби окончательно вывела его из себя.

— Что ты на меня пялишься? — спросил он.

Джадсон не ответил. Он встал, подошел, похлопал Билла по плечу, молча стиснул ему руку, потом еще раз похлопал по плечу и наконец вернулся в кресло.

— У меня для тебя известия, — глухо сказал он.

— Какие?

— Билл, старик, — трагически произнес Джадсон. — Ты был не прав. Поверь мне. Насчет бренди.

— Какие известия?

— Кто угодно, — сказал Джадсон, — может заболеть. В любую минуту. Поэтому в каждом доме нужно держать наготове небольшой запас бренди. Я читал. Оно широко применяется в медицине как легкоусвояемый и питательный продукт. К тому же это возбуждающее, ветрогонное и снотворное средство. Что, убедил?

— Перестанешь ты нести околесицу? Что случилось?

— Сколько раз было, что при дурных известиях совершенно здоровые люди падали в обморок и могли бы умереть, если б не стопочка бренди. Дай мне денег, Билл, я сгоняю на угол за пинтой-двумя.

— Какие известия?

— Помню, отец рассказывал, когда он сильно погорел в биржевую панику девятьсот седьмого… Нет, — поправился Джадсон. — Вру, не отец, его приятель. Он потерял все. Так вот, он пошел домой, открыл бутылку, хватил два стакана подряд и сразу почувствовал, что заново родился. Мало того, бренди так его вдохновило, что он спас половину состояния. Больше половины. Тут близко. Прямо на углу. За десять минут обернусь.

— Слушай, — прохрипел Билл, — если ты не скажешь, что за известия, я сверну тебе шею.

Джадсон печально покачал головой, словно горюя о том, как опрометчива и нетерпелива юность.

— Ладно, — сказал он. — Дело твое. Алиса слиняла. Обручилась со сталепрокатчиком. Просила тебя подготовить.

Билл вытаращил глаза. Роковые слова медленно проникали в его сознание.

— Обручилась? Джадсон скорбно кивнул.

— Со сталепрокатчиком?

— С ним самым.

Последовало долгое молчание. Билл внезапно осознал, что испытывает непомерное облегчение: письмо можно не заканчивать! Все утро оно давило на него тяжелым грузом, и теперь он, как ни старался, не мог удержать переполнявшего грудь восторга.