Пэлем Вудхауз - Том 6. Лорд Эмсворт и другие

Эш вошел последним, когда стрелки на корпулентных часах показывали 10.20. Наспех отряхнув костюм, пригладив волосы, чтобы подчеркнуть приятную наружность, он миновал врата судьбы.

Комната отличалась той неприютностью, которую умеют создавать юристы. Так и казалось, что ее не подметали с 1786 года. Окно было маленькое и мутное, как и положено юридической конторе. Быть может, беспечный Мейнпрайс или ветреный Бул открыл его на радостях, услышав весть из Ватерлоо, но с той поры это не повторялось.

В окно, а точнее — на окно, ибо взгляд не пробил бы грязи, смотрел невысокий человек. Когда Эш вошел, он обернулся, и так, словно его ударили в особенно нежное место. Глаза его с истинной мукой глядели из под сивых бровей. Отчасти это объяснялось недавними беседами, отчасти — болью в животе.

Вынув изо рта сигару, он проглотил таблетку. Лицо его превращалось из перекошенного в удивленное.

— Что вам нужно? — спросил он.

— Я по объявле…

— А, это ко мне! Я уж совсем отчаялся. Что за типы, нет, что за типы! Когда я пишу «молодой человек приятной наружности» это значит «молодой» и «приятной», а не бродяга лет за пятьдесят.

Соболезнуя своим предшественникам, Эш тем не менее признал, что описание удачно.

— Больше не могу, — продолжал незнакомец. — Есть там кто еще?

— Вроде не было.

— Тогда — к делу. Не подойдет, черт с вами. Садитесь. Эш сел, хотя тон ему не понравился.

— Что ж, — сказал загадочный человек. — С виду вы годитесь. Вылитый лакей. Высокий, худой, незаметный. Да, тут все в порядке.

— Простите, — сказал Эш, — если вам нужен лакей, обратитесь к кому-нибудь другому. Мне это не подходит. До свиданья.

Он встал, сожалея о том, что нельзя швырнуть в незнакомца очень хорошую чернильницу.

— Сядьте! — рявкнул тот.

Эш снова сел. Весной, да еще когда вам 26, надежда живуча.

— И не дурите. Просто лакей мне не нужен.

— А, вы хотите, чтобы он шил и стряпал?

— Острота, а?

— Вероятно.

Незнакомец немного помолчал.

— Ладно, — сказал он наконец. — Оно и лучше, только нахал выдержит такое дело. Я думаю, мы сработаемся.

— А какая у вас работа?

Незнакомец пытливо вгляделся в Эша. Тот ответил улыбкой.

— Прямо не знаю, как объяснить… Я собираю скарабеев. С тех пор, как я оставил бизнес, я только ими и живу. У меня — лучшая частная коллекция. Ясно?

— Ясно, босс.

— Не называйте меня «босс»!

— Я так, по-дружески. А как вас называть?

— Мистер Питерc. Я — Дж. Престон Питерc.

— А я — Эш Марсон. Так вы говорили?..

Шекспир и Поуп уверяют, что дважды рассказанная повесть наводит тоску. Поэтому мы не сделаем этой ошибки, хотя и заметим, что версия мистера Питерса весьма отличалась от спокойной, беспристрастной летописи, которую вы читали. Графа Эмсвортского, в частности, он назвал пронырой и чучелом.

— Значит, — подытожил Эш, — надо украсть скарабея. Хорошо, но при чем тут лакей?

— А кто еще? Взломщик, да? Секретаря у меня нет, это все знают.

— Ясно. А если я попадусь, тогда что?

— Ничего. Выкручивайтесь, как можете. Мы с вами понимаем, что это — не кража, а судьи с присяжными не поймут. Да, риск большой, но и плата немалая. Пять тысяч долларов!

Эш чуть не подскочил.

— Пять тысяч! Тысяча фунтов?

— Да.

— Когда начинаем?

— Вы согласны?

— Еще бы!

Мистер Питерc расплылся от радости и даже похлопал Эша по плечу.

— Молодец! — сказал он. — Ждите в пятницу, в четыре часа, на Паддинтгтонском вокзале.

Оставалось сообщить новости Джоан. Не все, конечно, а так, главное: «Вы советовали взяться за что-нибудь этакое? Ну, что ж. Я служу лакеем».

Когда он это сказал, Джоан спросила:

— У кого?

— Американец один, такой Питерc.

Женщин учат с малолетства скрывать свои чувства. Джоан не взвизгнула.

— Не Дж. Прескот Питерc?

— Он самый. Вы его знаете?

— Я нанялась горничной к его дочери.

— А что?!

— Решила поехать на воздух. Мы с ней давно знакомы, вот она и возьмет меня в Бландингский замок.

— Но… но…

— Да?

— Какое совпадение!

— Да. А почему вы решили стать лакеем?

— Я… э… нужно для книг.

— А! Собираетесь описывать герцогов?

— Нет, нет. Скорее… э…

— Как же вы вышли на Питерса?

— По объявлению.

— Ага, ага…

— Вместе нам будет веселее.

— О, да!

Они помолчали.

— Я решил вам сразу сказать, — снова начал Эш.

— Да?

— Я — у отца, вы — у дочери…

— Да.

— Поразительно!

— О, да!

Больше ему ничего не приходило в голову. Странные люди, эти девушки, думал он.

Когда он вышел, она подбежала к двери и прислушалась. Когда дверь внизу явственно хлопнула, она кинулась на улицу.

Там она пошла в соседнюю гостиницу и спросила скорбного швейцара:

— Скажите пожалуйста, у вас есть «Морнинг Пост»? Романтический сын Италии был рад услужить Юности и Красоте. Он исчез и вынес мятую газету. Джоан его поблагодарила.

Вернувшись к себе, она нашла объявления и дважды прочитала то, которое читал Эш. Потом поглядела в потолок и покачала головой.

— Мистер Марсон, — сказала она, — вы милый человек, но себя обскакать я не дам. Деньги нужны и вам и мне. Получу их я.

Экспресс 4.15 мягко отошел от вокзала, и Эш уселся в уголку своего купе. Джоан, сидевшая напротив, раскрыла журнал. Дальше, в купе первого класса, мистер Питерc закурил сигару. Еще дальше по коридору, тоже в первом классе, но «для некурящих» Эйлин глядела в окно и думала о разных вещах.

Эш ощущал необычную бодрость, хотя и жалел, что, купив Джоан эту штуку, лишил себя на время такого удовольствия, как беседа. Когда поезд тронулся, формально и официально полагая начало опасному приключению, он окончательно понял, что родился авантюристом. Смотрите сами: идеальный авантюрист не только силен, но и пытлив — а этого в нем хватает. В отличие от нынешних молодых людей, он с детства увлекается чужими делами. Если вы поднесете этим людям хорошее приключение, они не откажутся, но сами? Никогда в жизни! И воспитание и традиция не позволят им рисковать; ведь самое страшное для них — показаться смешными. И вот, проходя мимо дома, в котором кто-то кричит, они убедят себя, что там поет неумелая певица, а завидев девушку, за которой гонится злодей с ножом, предположат, что это — уличные съемки. Так идут они своей дорогой, не глядя по сторонам; они — но не он. Да, убедила его Джоан, но лишь потому, что страсть к новизне сочетается в нем с ленью.

Словом, он был счастлив. Поезд выстукивал марш. Джоан сидела напротив. Думая о том, что именно так и надо жить весной, Эш не знал, что спутница его просто прикрылась журналом, чтобы избежать беседы. Она, как и сам он, размышляла о ближайшем будущем, сожалея при этом, что расшевелила своего нового приятеля. Как часто в этом мире, думала она, наши действия, словно бумеранг, возвращаются, чтобы нас же ударить!