Пэлем Вудхауз - Том 7. Дядя Динамит и другие

Во всяком случае, на Рикки оно произвело чудотворное. воздействие. Погоревав несколько часов после беседы с дядей Аларихом, он вошел в кабачок сломленным человеком; а к встрече с мистером Плумом был достаточно бодр.

«Деньги, — напомнило пиво, — еще не все. Смешно и подумать, что умный, молодой, предприимчивый поэт не изыщет тысячи способов раздобыть их. Но главное — не они, главное — она. Хорошо, ты беден. Ну и что? Полли — с тобой, она тебя любит. Значит, все образуется.».

Именно тут появился мистер Плум и Рикки прозрел. До сих пор ему не приходило в голову занять у него денег. А почему, собственно? Плум — ее отец. Рикки его спас от озверевшей черни. Должен он помочь дочери и спасти спасителя? Должен.

— А, мистер Плум! — вскричал Рикки.

Вскричал — но не удивился, предположив, что будущий тесть приехал посмотреть бега, о которых было столько толков. Зато удивился мистер Плум.

— Гилпин! Что вы здесь делаете?

— Дядя вызвал. Он в замке, недалеко отсюда. Теперь мистер Плум ужаснулся.

— Вы собираетесь в замок?

— Нет, нет. Он приходил сюда, поговорить по делу. Ничего не вышло. Еду в город.

Мистер Плум облегченно вздохнул. Только Рикки недоставало в тонких бландингских кознях!

— А вы на бега приехали?

— Да, — отвечал мистер Плум, радуясь подсказке.

— Где живете?

— Тут, недалеко.

— Выпейте пива, очень хорошее.

— Спасибо, — сказал мистер Плум. — Спасибо.

Пока пиво не подали, Рикки молчал. Всю свою жизнь он был независимым и не хотел просить; но справился с собой. Как-никак, вспомнил он, без него этот человек провел бы больше месяца в больнице.

— Мистер Плум, — начал он.

— Да?

— Я должен с вами поговорить.

— Вот как?

— Вы любите луковый суп?

— Нет.

— А многие любят. Сейчас я сделаю вам деловое предложение.

Рикки отхлебнул пива. Глаза у мистера Плума всегда покрывала защитная пленка. Теперь казалось, что к ней прибавился еще один слой.

— Полли вам не говорила? Мне предлагают купить кафе, где продают этот суп. Наверное, вы их видели. Вокруг Пиккадилли-сёркус.

— Вроде бы, говорила.

— Значит, хвалила. Это — золотое дно. Продает один мой приятель, американец, уступит за двести пятьдесят фунтов.

Мистер Плум поморгал, словно тронули обнаженный нерв. Он еще не решил, годится ли в партнеры Давенпорт. Может — годится, а может — и нет. Будущее было в тумане.

— Большие деньги, — сказал он.

— Большие? — удивился Рикки. — За первоклассное кафе в самом центре? Он его просто дарит! Тоскует по дому, хочет уехать поскорее. Дам двести пятьдесят фунтов к концу недели — получу золотое дно. Перспективы — огромные. Я там бывал и видел: всю ночь, один за другим, вывалив язык, как бизоны…

— Так дайте ему эти деньги.

— А где я их возьму? Вы одолжите?

— Нет.

— Под любые проценты.

— Нет и нет.

— Они у вас есть?

— Есть, как не быть. Вот, в кармане, сегодня выиграл в этом вашем клубе.

— Почему же?..

Мистер Плум допил пиво, но мягче не стал, словно баловался лимонадом.

— Вот почему: если я их дам, вы женитесь на моей дочке. Полли очень добрая, вся в мать. Только бы кому-нибудь помочь! Вы ей чего-нибудь наплетете, она себе испортит жизнь. А потом, — прибавил мистер Плум, — будет грызть локти.

— Какие локти? Она меня любит.

— Кто вам сказал?

— Полли.

— Не хотела обидеть. Любит! Да за что? Я на ее месте волоска бы вам не дал.

— Их у вас и нету.

— Не будем переходить на личности, — строго сказал мистер Плум. — Кстати, волосы — далеко не все. Многие бы мне позавидовали, возьмем Авессалома. [45] Авессалом — мятежный сын царя Давида. Погиб, запутавшись волосами в ветвях дерева (см. 2 Цар. 18: 9). И вообще, не в том дело. Кто вы такой, разрешите спросить? Поэт. Стихоплет. Полли метит выше.

— Очень жаль, что я вам не нравлюсь, но…

— При чем тут нравитесь, не нравитесь? Вообще-то вы ничего, удар неплохой, но моей дочери нужен ом сырьё. [46] Homme serieu — серьезный, солидный человек (франц.). Это по-французски. Такой человек, за которым не пропадешь. Ом сырьё стишков не пишет.

Рикки напомнил себе, что спокойствия терять нельзя.

— Хорес Давенпорт… — продолжал мистер Плум.

— Хорес!

— Чего кричать? Он племянник герцога.

— А я кто, по-вашему?

— Он — наследник. У его папаши были деньги. А ваша матушка, я слышал, совершила мезальянс. Ничего не попишешь.

Мистер Плум думал о том, что хорошо бы выпить вторую кружку, но, судя по всему, Рикки платить не станет.

— Я вас спас! — сказал тот.

— Я бы и сам управился.

— Надеюсь, у вас будет случай это доказать. Мистер Плум обиделся.

— Вы меня обижаете!

— Естественно, — ответил Рикки. — Если с кого-нибудь нужно сбить спесь, то с вас, мистер Плум. Следующий раз увижу, что вас бьют, — подержу пальто этим разумным людям.

Мистер Плум приподнялся.

— И злющий же вы! — заметил он. — Ясно, почему ей нравится Хорес.

— Откуда вы это взяли?

— Оттуда. Смотрела, как не знаю на кого. Рикки засмеялся.

— Могу сообщить, — сказал он, — что Полли с ним больше не видится.

— Не можете, — парировал мистер Плум. — Видится, как миленькая.

Неизвестно, имел ли Рикки право обвинить его во лжи, прибавив при этом, что о такую жалкую тварь приличный человек мараться не будет. Во всяком случае, мистер Плум, полагавший, что права он не имел, побыстрее встал с места.

— Ну, знаете! — сказал он. — Пойду-ка я отсюда. Это уж — дальше некуда. Выпью еще где-нибудь.

И пошел к «Веселым лодочникам», оставив Рикки над кружкой. Злость сменилась смехом. Нет, так беспардонно врать! Чему-чему, а одному он верил: Полли честна и чиста. Как она ухитрилась при таком отце — уму непостижимо.

Мысль о Полли совсем разогнала мрак, и Рикки Гилпин, встав из-за стола, направился к заднему выходу. Когда в кабаке посидит мистер Плум, становится душновато.

Сад прославленного «Герба» спускается к реке, летним вечером здесь очень неплохо. Рикки охотно побыл бы еще, но он спешил в город, чтобы уложить вещи. Он вернулся к дверям и услышал, что в кабачке кто-то говорит:

— Алло! Алло!

Он удивился. Только один человек на свете так пищал, произнося это слово.

— Алло! Это Полли?

Сердце у Рикки взлетело, перебирая ногами, как русский танцор. Иногда он думал, что чувствуют люди на электрическом стуле. Теперь он знал.

— Полли? Полли, это Хорес. Да, да. Ничего. Надо увидеться. Да, очень важно! Бросай все и приходи. Жду на дороге, у ворот. Никто не должен нас видеть. А? Что? Да. Хорошо. Я на машине, буду раньше тебя.

Рыжий снаряд ворвался в «Герб Эмсвортов». В углу стоял телефон, рядом никого не было. С другой стороны кабачка доносился рокот мотора.

Рикки кинулся туда. Машина отъехала, за рулем сидел длинный, хлипкий, очень знакомый человек.