Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие

— Судорога, — объяснила она.

— А?

— Ногу свело.

— Да? Со мной тоже бывает. Так это сведет…

— Вот-вот, именно…

Динти кинула на Простака взгляд, каким в поэме Китса обмениваются солдаты стойкого Кортеса, когда молча стоят на пике Дарьена. Почти так же взглянул на нее и Простак. Да, резонно сказал бы любой наблюдатель, головы две, но мысль в них одна.

Простак прочистил горло.

— Вы, случайно, не повторите? — тихо попросил он.

— Э?

— Насчет театра.

— Пожалуйста. Я люблю театр.

— И вам кажется, что вы сами можете им заняться?

— Вот именно.

Пала трепетная тишина.

— То есть, вы имеете в виду, как… продюсер? — уточнила Динти.

— Как продюсер? — уточнил и Простак.

— Да, мне бы очень хотелось.

— Присядьте! — воскликнула Динти.

— Присядьте! — воскликнул Простак.

— Да я и так сижу, — откликнулся Оскар.

— И правда!

Динти глубоко выдохнула.

— Мистер Фричи, отель принадлежит вам?

— Мне? Нет, я помощник управляющего. Отель принадлежит мистеру Хемингуэю.

— Но все-таки, наверное, и помощник — хорошая должность? Вы много зарабатываете?

— Вряд ли вы, театральные боссы, назовете такие деньги большими.

Углядев пушинку на рукаве гостя, Простак любовным щелчком сбил ее.

— А вы сумели… — и он приостановился, подыскивая нужные слова. — Вы смогли… вы что-то скопили?

— Мистер Фиппс тоже работал в отеле, прежде чем занялся театром, — жизнерадостно объяснила Динти. — Он знал много служащих, которые ничего не скопили. И надеется, что вы не такой.

Оскар Фричи кивнул, гордый своей бережливостью.

— Да, верно. Многие ничего не копят.

— Но вы-то копите?

— Уж я-то коплю. А что?

— Да так, ничего. Судорога.

— И у вас бывают? — заинтересовался Фричи, глядя на Простака.

— Ногу свело. А вы не желаете бокальчик шампанского?

— Неплохая мысль. Знаете, вы, театральные, так мне нравитесь! С вами так приятно!

— Еще хотите?

— А я вас не обкрадываю?

— Ну что вы! Ни чуточки. Оскар отпил шампанского.

— Да, сэр, я всегда говорил, театральные — чудо, а не люди, — распелся он. — Не задаются. Знаете… С ними так… уютно. Наверное, поэтому мне всегда нравился… э… шоу-бизнес.

— Да, с шоу-бизнесом ничто не сравнится, — согласилась Динти. — Помните ту песню?

— Еще бы! Могу ее спеть.

— Давайте!

— Ну, не прямо сейчас. В другой раз как-нибудь.

— В любое время, когда вам захочется. — Простак заметил еще одну пушинку и деловито стал снимать ее. А заодно, раз уж его рука так удобно поднялась, похлопал Оскара по плечу.

— А?

— Да-да?

— Пока ничего.

Простак никак не мог набраться храбрости. Оскар, озадаченно нахмурившись, смотрел на него.

— Нет, в чем дело?

Динти рванулась в брешь. Женщины храбрее мужчин.

— Я знаю, мистер Фричи, что хотел вам сказать мистер Фиппс. У него есть предложение.

— Вот как?

— Он хочет дать вам шанс. Вложите деньги в его спектакль. Премьера была сегодня вечером. Спектакль наверняка принесет огромную прибыль.

— Значит, вложить деньги?

— Вот именно! — очнулся Простак, когда ему расчистили дорогу. — Вот именно, дорогуша! Вам стоит сказать только слово, и вы получите свой куш.

Фричи почесал левую бровь. Предложение привлекало его, но, как часто бывает в подобных случаях, он немножко трусил. Случись Шекспиру войти в комнату с другом, он сказал бы этому самому другу: «Не смотри туда, но тот малый в роговых очках, вон там, даст тебе некоторое представление о том, к чему я клонил, когда писал о кошке из присловья».

— О-о… ну… э… — бормотал Фричи. Динти поднасела на него:

— Слушайте, мистер Фричи! Это ведь великолепная возможность. Вы видели сегодня шоу?

— Нет.

— Превосходнейший спектакль. А станет еще лучше. Сегодня героя все-таки дублер играл.

— Сами понимаете, что это значит, — вступил Простак. — Прежде чем я повезу спектакль в Нью-Йорк, я раздобуду настоящую звезду. Какую-нибудь знаменитость.

— Может, даже Мориса Эванса, — подсказала Динти.

— Или Лантса, — подхватил Простак.

— Да, Лантс совсем неплох, — согласилась Динти. — А то и Кларка Гейбла.

— Да, Гейбл, пожалуй, подойдет, — заметил Простак.

— В общем, кого-нибудь знаменитого, — подытожила Динти.

— Да, кого-то знаменитого, — подтвердил Простак. Динти вцепилась Фричи в лацкан пиджака и стала его выкручивать.

— Мистер Фиппс расскажет вам, мистер Фричи, до чего это блестящая пьеса. Настоящее чудо. Он выкупил ее у партнеров, и теперь она принадлежит ему вся целиком.

— Со всеми потрохами, — пояснил Простак.

— Да, со всеми потрохами. Вот он, ваш шанс! Шанс всей вашей жизни!

— Звучит недурно, — признал Оскар. — С другой стороны…

— До чего ж поразительное совпадение, — проговорил Простак, смахивая очередную пушинку. — Именно эти слова произнес и я, когда мне предложили долю в спектакле. Готов признаться, что и я колебался вначале. Так, слегка. Всегда следует проявлять осмотрительность. Но как только мне рассказали сюжет…

— Это прелесть что такое! — вскричала Динти.

— Вот именно, — согласился и Простак, — прелесть! Я сразу увидел, что сюжет сногсшибательный. Значит, спектакль ждет сногсшибательный успех. Там есть и священник, и раввин, они ведут диалог, то один что-то скажет, то другой, слова так и летают. Один субъект убивает другого, но только это не он на самом деле убивает, а брат. И так далее, и тому подобное, то один говорит, то другой, слова так и летают, и вы переноситесь в Гонконг. Вместо эпизода в кабаре — роскошная сцена. Ну, блеск! Курильня опиума. Туда входит священник, только он теперь миссионер, и хочет ее закрыть, а герой кричит на него, возмущается и тэ дэ и тэ пэ. А героине станут больше сочувствовать, потому что мы вставим в пьесу ребенка. Потом, в последнем акте, все они попадают на небо и надевают крылья. Есть неплохая роль для Бога. Ничего подобного не бывало. Это будет грандиознейший спектакль! Хит! Ну так как насчет доли?

Оскар, проделав все возможное с левой бровью, переключился на правую и стал ее почесывать. Было очевидно, что он поддается. Да и кто бы не поддался красноречию Простака?

— Заняться театральным бизнесом? — раздумчиво выговорил он. — А что, забавно.

— Еще бы! Сплошной смех! — кинулась убеждать Динти. — Вы и представления не имеете, как это весело!

— А много это будет стоить?

— Да практически ничего, — заверил Простак. — Можете получить 25 процентов спектакля всего за тридцать тысяч долларов.

— За тридцать?

— За двадцать пять.

— За двадцать пять?

— За двадцать.

— За двадцать?

— Ну, за пятнадцать. Или, скажем, за десять.

— Но это уже, мистер Фричи, самая нижняя граница, — вклинилась Динти, ласково теребя его лацкан.