Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие

— Вот он! — с огромным облегчением указал Оскар. Впервые ему, бедняге, показалось, что перед ним мелькнула синяя птица счастья. Но облегчение длилось недолго.

— А вы — Оскар Фричи? — проницательно уточнил посетитель.

— Да, — прошелестел Оскар, вверяя душу Богу. Вот и спета песенка! Ничто его не спасет.

— А-а, — произнес мистер Липпинкотт и погрузился ненадолго в молчание, задумавшись, возможно, о виндикационном иске или о чем-то подобном. Потом взгляд его наткнулся на портфель и, вспомнив, при виде его, что у него есть миссия, он приступил к делу. Говорил он по-прежнему стальным голосом, напомнившим Простаку менеджера его Лондонского банка, когда тот выражал сожаление, что при данных обстоятельствах банку будет неудобно — да что там, попросту невозможно — разрешить ему превышение кредита.

— Я заходил к вам, джентльмены, и раньше и оставил сообщение, что еще вернусь.

— Да-а? Жалко, я не знал, — проблеял Оскар.

— У вас есть моя визитка?

Скрывать это было бы бесполезно. Простак сознался, что визитка у них имеется.

— Мое имя — Липпинкотт.

— Верно. Дж. Бромли, да?

— Из фирмы «Липпинкотт, Липпинкотт, Коэн, Манделбаум и Липпинкотт»

— Юрист, если не ошибаюсь?

Это сказал Оскар Фричи, легкомысленно вознамерившись установить дружеские отношения. Старайся с самого начала создать приятельскую атмосферу, решил он.

— Адвокат, — с холодной суровостью уточнил мистер Липпинкотт. — Можно? — спросил он, жестом указав, что хотел бы воспользоваться столом.

— О, без проблем! — разрешил Простак, подавляя желание выскочить из конторы и сбежать в Канаду. С чудовищной, грозной медлительностью Липпинкотт подошел к столу и поднял портфель, держа его в руках любовно, точно мамаша, качающая своего первенца. Открыв его, он извлек пачку документов и положил ее на стол, бросив между тем острый взгляд на Простака и Оскара. Вынул вторую пачку и, положив рядом с первой, кинул на Простака с Оскаром новый взгляд. Третья пачка — третий взгляд. Прелюдия была закончена. Липпинкотт достал очки, к ним — еще вторую пару, посадил очки на нос, прочистил горло, взял один из документов и развернул его. В окно забрел лучик солнечного света, и адвокат с минуту холодно разглядывал его, словно предупреждая — лично с ним никакие фокусы не пройдут.

— Так, а теперь, джентльмены, — проговорил он, и стало ясно, что сейчас он перейдет к сути.

Адвокат ласково похлопал по любимому портфелю и снова откашлялся.

— Вы владельцы, — начал он, — «Леман Продакшнс Инкорпорейтед» на 1468, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. — Он на минутку приостановился, а затем, точно это составляло убийственное доказательство, которое мгновенно и навсегда сорвет маски с их лиц, присовокупил скрипучим шепотом: — Нью-Йоркской корпорации.

Наскоро припомнив фильмы, которые он смотрел в кинотеатрах Сиракуз, Оскар торжественно воздел правую руку.

— Да, владельцы. Но мистеру Фиппсу принадлежит большая часть, — добавил он, надеясь на лучшее.

Но Липпинкотт еще не вбил последний гвоздь. Последовало продолжение:

— Вышеназванная корпорация является продюсером драматического сочинения — или пьесы — под названием «Жертва».

— Да, — подтвердил Простак. В голове у него плыл туман, но он помогал правосудию как мог. — Вчера была премьера. В «Бродхесте».

Липпинкотт снова прокашлялся. Из портфеля, из которого, чувствовал Простак, сейчас может появиться фактически что угодно, он извлек журнал с ярким цветным снимком на обложке: джентльмен в черной маске и полном вечернем облачении вонзает нож в леди, прикрытую лишь легкой накидкой и кровью.

— В ноябре 1947 года, — возобновил речь адвокат, — в журнале «Горяченькие истории», выходящем в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк, появилось художественное произведение — скажем так, повесть, — озаглавленная «Честь мужчины». Вышеназванное произведение написано моим клиентом мистером Родни Ричем из Вустера, штат Массачусетс.

Он опять выдержал паузу, опасную, словно кобра, готовящаяся нанести смертельный укус.

— Как мы должным образом докажем на суде…

— На суде? — подскочил Оскар.

— На суде.

— Мне так и послышалось, — прошуршал Оскар.

Мистер Липпинкотт возобновил свою речь перед лестно внимательной аудиторией. Менестрель был не молод, но партию свою исполнял вполне успешно.

— Как мы должным образом докажем на суде, вышеназванная повесть положена в основу драматического сочинения — или пьесы — неким Харли Томсоном, ныне усопшим.

— Умер, то есть, — объяснил Простак Оскару. С Оскаром он был знаком достаточно давно и успел узнать, что любое словечко, чуть позаковыристее, ставит того в тупик.

— А впоследствии, как мы докажем, вышеназванная пьеса была куплена, то есть приобретена неким Джозефом Леманом, действующим в партнерстве с неким Джоном МакКлюром как «Леман Продакшнс Инкорпорейтед», 1468, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Нью-Йоркская корпорация, и должным образом ими поставлена.

Мистер Липпинкотт выдержал новую паузу. Суровость его смягчилась легкой грустинкой, словно он убеждал себя, что человек он крепкий, готовый к чему угодно, шокировать его нелегко, но сейчас он столкнулся с чем-то настолько отвратительным, настолько тошнотворным для любого, кто верит в родство человека с Богом, что он едва находит слова. Столкнись он с мошеннической арендой, казалось, говорил он, то мог бы принять ее. Она ему не понравилась бы, но он сумел бы снизойти к заблудшей человеческой натуре. То же самое применимо к обманутым наследникам.

Но такое… Боже мой!

Могучим усилием воли он совладал со своими чувствами и вынудил себя продолжать.

— Будет доказано, — продолжил он, выдержав секундную паузу и оглядывая портфель, словно прикидывая, возможно ли, что оттуда выскочит кролик, — что вышеназванное драматическое сочинение — или пьеса — сходна с вышеназванной повестью по 146 пунктам.

Простак подскочил до потолка. Балетный танцор, и тот не мог бы исполнить номер столь живо и грациозно.

— В ста сорока шести?!

— В ста сорока шести. И что, по меньшей мере, семь персонажей в вышеупомянутой пьесе носят одинаковые имена с персонажами вышеупомянутой повести.

— Ой, матушки! Но, послушайте…

— Минутку, пожалуйста, — Липпинкотт поборол грустинку, вновь превратившись в сплошную угрозу. — Мой клиент мистер Родни Рич не получил никакого вознаграждения за пьесу, и его разрешения на переделку повести никто не испрашивал. Короче, здесь вполне ясный случай плагиата. Один из самых вопиющих, с какими мне доводилось сталкиваться, — заключил Липпинкотт и круто оборвал свою речь, будто бы еще секунда, и он поддавшись влиянию окружающей среды, закончил бы: «Это просто шедевр плагиата, дорогуша! Настоящий шедевр!»