Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие

— Вот это дело! — радостно вскричал Простак. — Шляпы долой перед М. Поттером! Он — голова! Сто тысяч долларов — хорошая цена, мистер Леман. Как вы думаете?

Леман бессильно свалился на стул. Джек рухнул на другой.

— Сто тысяч? — завопил Леман.

— Сто тысяч? — вторил Джек.

— Думайте на бегу! — посоветовал Простак. Леман взвился как ракета. Джек взвился тоже.

— Это… — задыхался Леман. За последние минуты он постарел на несколько лет и казался старшим братом того человека, который недавно ворвался в комнату. Да, старший брат, проживший нелегкую жизнь, испытавший немало бед, воротничок которого, вдобавок, на несколько размеров меньше нужного.

— Это последнее слово?

— Абсолютно!

— Пять звезд! — похвалила Фанни, удостаиваясь от своего супруга нового взгляда, который вызвал бы бурный восторг у знатока злобных взглядов Дж. Бромли Липпинкотта.

— Конечно, ответ я должен получить сразу, — заявил Простак и щелкнул пальцами. — Вот так! Таков уж шоу-бизнес!

Леман поплелся к дверям секретарской комнатушки.

— Давай, Джек, зайдем на минутку.

— Зайдем.

— Мы сейчас, — пообещал Леман.

Дверь за ними закрылась. Фанни испустила глубокий вздох.

— А я-то пришла сюда, Простак, приглядеть за вами! Динти с сияющим лицом приблизилась к ней.

— Мы бы, миссис Леман, ничего без вас не сумели. Мы очень ценим… чрезвычайно. Правда, Простак?

— Я никогда этого не забуду. Дорога помощь в час беды! — пылко заверил тот. — Утром и вечером я буду с благодарностью поминать вас в своих молитвах. А первый же появившийся на свет маленький Фиппс получит имя в вашу честь. Если это будет, конечно, девочка. Ну, а если мальчик, то мы назовем его Мэрвином, в честь Поттера.

— Благороднее ярлыка для здоровенького ребенка тебе не найти, — высказался Мэрвин.

— А ребенок появится? — заинтересовалась Фанни.

— А как же! Стоит только заглянуть в том второй, — объяснил Простак. — Мы с Динти собираемся пожениться.

— Вот как?

— Так-так-так, — вступил Мэрвин. — Итак, вы женитесь. Начинаете новую жизнь. Желаю вам удачи и счастья. Но есть тут и спорный пункт, — продолжал он, помрачнев, — не совершает ли двоемужества девушка, выходящая замуж за субъекта с двойной фамилией? Я предвижу, что ее ждут определенные неловкости. Да, Динти Мур. Пожалуй, вы почувствуете себя глуповато в один из длинных зимних вечеров, когда уютно устроитесь на коленях Фотерингея, а тут вдруг внезапно войдет Фиппс. Или наоборот. Однако это целиком ваше дело, целиком ваше. Просто решил предупредить.

Фанни смотрела на Простака с нескрываемым восхищением.

— И подумать только, я принимала вас за простофилю. Вы, безусловно, выиграли. Видно, у вас открылось тайное зрение. Но как эта пьеса вдруг превратилась в хит, навсегда останется тайной. Если вы понимаете, о чем я, мистер Поттер.

— Очень даже хорошо, — отозвался Мэрвин. — Но мы ни в коем случае не должны забывать и о том, что спектакль не только представлен Сирилом Фиппсом и ставился под его руководством, несравненным и неповторимым, но в нем играет и звезда, которую я, допусти это скромность, сравнил бы…

— С вареной курицей? — подсказала Фанни.

— Вы просто вырываете у меня слова изо рта, дражайшая леди. Кстати, насчет рта. Мой — ужасно пересох, и если я немедленно не смочу его, поднимется пыльная буря. Вы не согласитесь сопровождать меня за угол и опрокинуть стаканчик?

— Как это не соглашусь? — вскричала Фанни. — И соглашусь, и пойду.

— Я всегда говорил, ничто не сравнится с капелькой горячительного пораньше с утра, — заключил Мэрвин. — До свидания, юная Динти. До свидания — пока что — мой старый дружище Фиппс. Я сообщу Дж. Г. Андерсону, что он вскоре тебя увидит. Он дожидается меня в одном баре, неподалеку отсюда. Дай мне полчаса и, думаю, я так накачаю старикана, что он урежет цену за этот свой отель практически до нуля. Когда закончишь здесь, то, если пожелаешь с ним побеседовать, поверни, как выйдешь, налево, пройди пару кварталов до бистро под названием «Уголок Майка» и подожди снаружи, пока не услышишь разудалую песню. Это и будет Дж. Г. Андерсон, и вот тут-то и наступит момент нанести удар.

И со старомодной учтивостью Мэрвин Поттер вывел Фанни из комнаты. Когда закрывалась дверь, до оставшихся доносились объяснения: «Надпись на манишке, скорее всего, — работа международной банды, и, кажется, я знаю, кто у них главарь».

— Ну, молодец! — воскликнула Динти.

Простак не ответил. У него наступила реакция. Весь — порыв и мощь минуту назад, теперь он страдал от трусливой дрожи, такой же, что часто отравляла дни Оскара Фричи. Как-то, приехав в Монте-Карло, Простак поставил свою последнюю сотню франков на красное, и с теми же чувствами, с какими следил за колесом рулетки, не отрывал сейчас глаз от двери, за которой двое воротил проводили совещание. За утешением и моральной поддержкой он обратился, как будет обращаться до конца жизни, к своей Динти.

— Ты думаешь, они решатся?

— Разумеется.

— А что, если юрист вернется прежде, чем они примут решение?

Он оборвал фразу. В комнату проскользнул Оскар Фричи в обычной своей манере — как-то по-крабьи, словно опасался, что на голову ему рухнет потолок или в него ударит молния. В «Уголке у Майка» Оскар опрокинул три рюмки, но и подкрепившись, казался, как всегда, робким, дрожащим кроликом, который мог бы появиться (хотя как мы видели, и не появился) из портфеля мистера Дж. Бромли Л иппинкотта. Оглядевшись и не увидев юриста, Оскар взбодрился было на минутку, но когда из комнатушки донесся оглушительный голос, опять обмяк.

— Он там, да? — подавленно спросил он.

— Нет, мистер Липпинкотт ушел, — ответила Динти. — Но вернется…

— О… — вздохнул Оскар, совсем сникнув.

— Сейчас его тут нет, — продолжала она, — это Леман и МакКлюр.

— Леман и МакКлюр? Что они тут делают? Черт! — воскликнул Оскар. — Что-то не так с теми бумагами, которые мы подписали? На самом деле они не продали нам шоу?

— Нет, продали, — возразил Простак. — А теперь пожелали выкупить обратно. Я прошу сто тысяч долларов.

— Что!

— То.

— Сто тысяч?

— Да.

— Господи Иисусе!

Минутная слабость Простака миновала. Он снова стал человеком, который думает на бегу и принимает быстрые решения.

— Слушайте, мой осиновый листочек, — начал он. — То, что можно было назвать пикантной ситуацией, изменилось. Леман и МакКлюр явились сюда с удостоверенными чеками в потных кулачках. Теперь всего лишь вопрос времени, и мы получим сто тысяч долларов, хрустящие и прекрасные. А мой бывший хозяин Дж. Г. Андерсон поджидает меня неподалеку, мечтая продать мне свой отель в Бессемере, штат Огайо. Мы с вами купим его вместе и превратим в величайший отель на свете. Вы ведь не хотите оставаться в шоу-бизнесе? Правда, он не хочет?