Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен

Футбол приучил его к послушанию, и когда Майк велел ему лечь, он лег. Конечно, он жалел, что отстранен от дела, но понимал, что так лучше. Действительно, того и гляди, он бы испортил всю игру. Оглядываясь назад, он видел, что всю свою жизнь портил игру где только мог, значит — испортил бы и эту.

Однако сейчас, проснувшись, он подумал, что не будет особого вреда, если сходить в библиотеку и посмотреть, все ли в порядке. Операция должна бы уже закончиться; интересно, как там что. Кроме того, интересно посмотреть на Огастеса. Все-таки, исключительное зрелище.

Где библиотека, он знал. Этот очкастый тип водил его туда после обеда. Облачившись в халат, Стэнвуд спустился по лестничке и пошел по коридору. Из-под заветной двери сочился свет; значит, компания — на месте. Конечно, они могут рассердиться, что он нарушил приказ, но все-таки стоит войти. Он и вошел, словно мокрая собака, проникающая в гостиную, чтобы присоединиться к людям, и опасающаяся, что ее плохо примут.

Увидев, что там только Терри, он облегченно вздохнул. Она сидела в кресле и о чем-то думала.

— Эй! — произнес он, как ему казалось, шепотом. Терри очнулась и вскрикнула. Майк понес посуду на кухню, а она осталась, пообещав, что ляжет в постель; но не легла, поскольку хотела хоть как-то развеять чары. Голос Стэнвуда, похожий на вопль приемника, когда ты повернешь эту штуку больше чем надо, ее напугал.

— Стэнвуд! — сурово сказала она. — Почему вы кричите?

— Я шепчу, — возразил огорченный гость.

— Шепчите тише. Садитесь сюда, на тахту, и говорите мне на ухо.

Стэнвуд подошел поближе, свалив по дороге столик.

— Все в порядке? — хрипло выговорил он.

— О, да! — отвечала Терри, сияя.

Стэнвуд обрадовался. Его это дело не касалось, но за друзей — приятно.

— Очень хорошо. Значит, она у вас?

— Кто именно?

— Да эта марка.

— А, марка! Нет, не у нас. Видите это окно? Мистер Ворр бросил в него свои инструменты, и они упали в ров.

Стэнвуд заметил сразу, что откуда-то дует, но решил, что ему кажется.

— Зачем он их бросил?

— Обиделся. Майк с ним грубо говорил.

— Вон как! Напился, я думаю.

— Да, напился.

— Жаль, я его не видел.

— Жаль. Исключительное зрелище.

Стэнвуд испытал много чувств — сострадание к графу, не получившему марки; жалость к себе (см. выше); а главное — растерянность. Если все провалилось, почему Терри так рада?

— Помнится, вы говорили, что все в порядке, — намекнул он.

— Конечно. Вам казалось когда-нибудь, что вы плывете на розовом облаке?

— Еще бы! — воскликнул он, живо припомнив оба случая: когда Эйлин, стряхнув пепел, ответила ему: «Да», и несколько раньше, когда именно его удар в последние полминуты обеспечил команде счет 7:6.

— Вот и мне сейчас так кажется. Понимаете, я выхожу за Майка.

— Да? А я думал…

— И я думала. Но изменила мнение.

— Рад за вас.

— Рады?

— Конечно.

Они помолчали. Терри покачивалась на облаке, сияя глазами, а Стэнвуд с облегчением думал о том, что Майк любит не Эйлин.

— Это приятно, — объяснил он наконец. — Старый добрый Майк уходит с поля. Все же легче.

— Я не совсем поняла.

— Когда человек так красив, как-то страшновато.

— Почему?

— Кто его знает, что случится! Мне казалось, ему нравится Эйлин.

Облако выскользнуло из-под Терри, она упала в океан, причем не сверкающий, а холодный, и кишащий, вдобавок, колючими чудищами.

— Какая глупость! — сказала она чужим, незнакомым голосом.

Но Стэнвуд продолжал, как ни в чем не бывало:

— Началось все на этой вечеринке. Позвал я гостей в честь Эйлин, Майк пришел и как-то так на нее поглядывал. Вы не замечали, как он смотрит на женщин? Такой, знаете, взгляд… А, что?

— Ничего.

— Вы хотели что-то сказать?

— Нет-нет.

— Значит, он на нее глядел, и мне это не понравилось. Конечно, они знакомы по Голливуду…

— Близко?

— Ну да. И когда она мне сказала вот это…

— Что именно?

— Я вам не говорил? Да, конечно, случая не было. Она сказала, что не выйдет за меня, пока у меня нет денег. Понимаете, она выходила замуж за бедных, и ничего не получалось. А сейчас, когда я лег, мне подумалось, что она крутит.

— Крутит?

— Финтит, — пояснил Стэнвуд. — Понимаете, вспомнил я вечеринку и этот самый взгляд… В общем, а вдруг она просто хочет от меня отделаться? Но сейчас я успокоился. Если вы за него выходите, значит, мне просто показалось.

Терри не разделяла эту наивную веру. Простодушный Стэнвуд успокоился, а она — нет. Ей припомнился Джеффри Харвест, непостоянный красавец. Он глядел и на нее, и на всех других. С болью подумав об этом, она вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Эй! — заволновался Стэнвуд. — Что это вы?

Простодушные люди мыслят штампами. Когда добрая приятельница вскрикивает, словно умирающая утка, и закрывает руками лицо, они знают, что делать. Взволнованно спросив: «Эй, что это вы?», они по-братски ее обнимают. Когда Стэнвуд все это сделал, он услышал голос:

— Мистер Росситер!

В дверях стояла леди Алела, неприязненно глядя на происходящее.

Когда женщина строгих правил хочет в два часа ночи посмотреть, какие разрушения произвел ее пьяный отец, и видит младшую сестру в пижаме и халате с молодым человеком, тоже в халате и пижаме, она, то есть женщина с правилами, бывает очень суровой. Так оно и случилось, а потому Стэнвуд взвился ввысь, словно под него подложили тринитротолуол.

У таких, как он, есть заповедь, начертанная золотыми буквами: если честный человек скомпрометировал даму, он должен немедленно это исправить, не щадя затрат.

Тем самым, он знал, что делать. Путаясь в полах халата и свалив по пути бюст покойного Гладстона [24] …Гладстон Уильям Юарт (1809–1898) — глава либеральной партии, несколько раз был премьер-министром. вместе с подставкой, он промолвил с неброским благородством:

— Не беспокойтесь, миледи. Мы помолвлены.

— Вот как? — откликнулась леди Адела, глядя еще суровей. — Не говорите ерунды. Какая помолвка? С моей сестрой вы познакомились вчера, за обедом.

Тут ей припомнилось, что муж бормотал что-то попозже, когда она мазала кремом лицо. Получалось, что Росситер — самозванец, поскольку совершенно не разбирается в марках.

Тогда она не обратила внимания, мало ли что бормочет муж, но теперь склонилась к тому, что гипотеза его интересна. Еще через мгновение она стала ее пламенной сторонницей. Конечно, Дезборо прав не бывает, но тут он не ошибся.

Примерно год назад, в Харрогите, она читала ежемесячный отчет дворецкого и сейчас ясно вспомнила одну фразу. Мервин Спинк сообщал, что Росситер-младший разбил очки, а потому нечаянно толкнул большую китайскую вазу.

Очки!

Посмотрев на Стэнвуда огненным взглядом, она спросила: