Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен

— Не позволите взять вашу газету, сэр?

— Конечно.

— Спасибо. Я забыл купить на вокзале.

В утренней газете оказалось много интересного, и в купе снова надолго воцарилась тишина. Однако Гораций не мог молчать вечно.

— Вижу, этого типа так и не поймали.

— Какого типа?

— Некоего Моффета. Он сбежал из тюрьмы. Я особенно заинтересовался этой историей, поскольку лично присутствовал на процессе.

— Я тоже.

— Так вы адвокат?

— Скотланд-Ярд.

Гораций нервно вздрогнул. Он никогда не сидел так близко к сотруднику Скотланд-Ярда, и сейчас не испытывал никакого восторга. Ничего путного, чувствовал он, такое сомнительное соседство не принесет. Гораций хрипло выдавил: «Да что вы?!». Молодой человек принял его нервический тик и хриплый тон за дань восхищения и, не будучи избалован столь лестными знаками внимания (поскольку был всего лишь мелкой шестеренкой в огромном механизме Скотланд-Ярда) сделался необычайно разговорчив.

— Да, я пошел в Скотланд-Ярд сразу после Оксфорда. Туда начали брать университетских выпускников с научным складом ума. И вовремя. Скотланд-Ярд закоснел. Нельзя ловить сегодняшних преступников вчерашними методами. Нужна свежая кровь, свежие мысли.

Гораций, слегка оправившись от первого потрясения, согласился, что сегодняшние преступники очень умны.

— Интересная, наверное, жизнь.

— Да. Только очень многое раздражает.

— Что именно?

— Приходится постоянно иметь дело с сельскими блюстителями порядка. Вот ведь олухи!

— Олухи, говорите?

— Всегда считают, что смогут разобраться сами, и за нами посылают, когда уже поздно.

— Поэтому вы и едете в Веллингфорд? За вами послали?

— Нет, я в отпуске. Я говорю про дело в Нортон-корте.

И вновь Гораций содрогнулся всем своим внушительным телом. Он сглотнул, прежде чем переспросить:

— В Нортон-корте?

— Это в Шропшире. Усадьба сэра Руперта Финча. Там недавно было крупное ограбление.

— Кажется, я читал в газетах.

— Нас позвали только через неделю. Безнадежно. Что можно сделать по остывшим следам?

— Вы там были?

— Вместе с коллегой. И пришел к выводу, что за ограблением стоял дворецкий. Видно невооруженным глазом.

Гораций был потрясен.

— Какая проницательность! Вы его арестовали?

— Он скрылся. Подал в отставку и растворился в воздухе.

— Какая жалость! Вы и впрямь считаете, что он украл драгоценности?

— Я этого не говорил. Я сказал, что он стоял за кражей.

— Боюсь, что не совсем вас понимаю.

Молодой человек покровительственно улыбнулся. Наивность Горация его тронула.

— Мне, но не этому дурачью, которое зовет себя местной полицией, было ясно, что в доме работал, как мы говорим, наводчик — сообщник воров, который рассказал им, где искать драгоценности. Все указывает на дворецкого. Если бы я его увидел, то сразу вывел бы на чистую воду.

— Взяли бы за жабры и раскололи? Так это называется, да?

— В Америке, кажется, да. Мы задерживаем подозреваемых для дознания. Однако это бы не понадобилось. Я узнаю мошенников с первого взгляда. Шестое чувство.

— Как интересно, — сказал Гораций.

Вопреки обыкновению, он замолчал, и до конца пути разговор больше не возобновлялся. Его деятельный ум анализировал ситуацию. Как появление в Веллингфорде столичного детектива может повлиять на его планы? Гораций пришел к выводу, что никак. Даже человек, обладающий шестым чувством, не заподозрит, что дворецкий в усадьбе планирует ограбить банк в ближайшем городке. Иное дело Нортон-корт, где обстоятельства требовали его личного присутствия.

Совершенно успокоенный, Гораций погрузился в мысли об Аде Кутс и ее превосходной кухне.

Решительно тряхнув головой, мисс Бонд объявила, что в жизни не слышала ничего глупее. Пусть Джил и думать забудет про эту ерунду.

— Я не смогу без вас обойтись, — сказала она.

— Конечно, сможете, — отвечала Джил. — Я уеду всего на одну ночь, и с вами будет Айви. Она говорит, что, прежде чем поступить сюда, постоянно ухаживала за тетками, сестрами и бабушками. Уверена, она вам понравится. Приятный мягкий голос и куча историй про передряги, в которые вечно попадают ее родственники. Попросите, пусть расскажет, как ее брата чуть не до смерти искусал ангорский кролик.

Она только что попросила мисс Бонд (которая, по обыкновению, возлежала в обществе таксы и двух кошек) отпустить ее домой на похороны дяди Вилли.

— Не понимаю, зачем вам это надо, — сказала мисс Бонд. — Вы что, очень любили дядю?

— Девочкой — просто обожала. Всякий раз, выпросив у папы пять фунтов, он дарил мне шестипенсовик. Позже у меня возникли сомнения. Он был из тех, кто живет смекалкой, но что-то им все время мешает как следует развернуться.

— Пройдоха?

— Я слышала, отец его так называл.

— Знаю этот тип. Сорок лет назад я чуть не вышла за одного такого. Все шло к свадьбе, но тут он сбежал в Австралию. Ладно, езжайте.

— Спасибо, дорогая мисс Б. Я знала, что могу рассчитывать на вашу доброту. Разгладить вам подушку?

— Нет.

— Смешать прохладительное питье?

— Нет.

— Вывести песика побегать?

— Куда ему бегать, такому жирному. Только что съел половину моего завтрака.

— Надо же ему подкреплять силы.

— Порой мне кажется, что это солитёр под личиной таксы. Когда вы едете?

— После обеда. Вернусь утренним поездом.

— Смотрите, не опоздайте на него. Странно, — задумчиво произнесла мисс Бонд, — что вы заговорили о похоронах. Перед вашим приходом я читала колонку некрологов в «Дейли Телеграф» и узнала, что умер Реджи Вулс. От сердечного приступа. В возрасте семидесяти лет.

— Ой, сочувствую. Вы его знали?

— Очень близко. Одно время казалось, что наша дружба перейдет в нечто большее.

— Это он сбежал в Австралию?

— Нет, то был Берти Понсфорд-Йетс. За Реджи я сорок лет назад чуть не вышла замуж.

— Такое впечатление, что сорок лет назад вы чуть не вышли замуж практически за всех.

— Да, как посчитать, их набегает порядочно.

— А почему вы не вышли за мистера Вулса?

— Он струхнул, как многие другие. Я их распугивала.

— Уже тогда были с характером?

— Сейчас я вижу, в чем была моя ошибка: язык без костей. Я так и не усвоила главный урок: если хочешь удержать молодого человека, не критикуй его. Даже из лучших побуждений. Однажды я чистосердечно высказалась о том, как Реджи играет в бридж. Оглядываясь на тот день, я думаю, что тогда у него и закрались первые сомнения. Я сказала всего-то: «Реджи, понимаю, что ты учишься бриджу с сегодняшнего утра, но мне интересно, с какого часа», а он почему-то обиделся. С тех пор его как подменили. Стал какой-то пугливый. Видимо, понял, что жена, которая будет высказывать такие замечания каждый вечер, — не очень большой подарок. Через два месяца он обручился с самой глупой девушкой Вустершира, а это что-то да значит. Кстати, вы говорили, что Майк к вам переменился. Наверное, вы его критиковали.