Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен

Она слышала приглушенные голоса, но не разбирала слов, однако уже оттого, что они раздаются там, где голосам раздаваться не положено, у самой решительной девушки по спине бы побежали мурашки. Не помогала даже панацея дяди Вилли. Хотя в подвале действительно была глухая тьма без берегов, а последний свет потух, Джил не обольщалась по поводу несокрушимости своего духа. Даже в обычных обстоятельствах это был робкий и чувствительный дух, скорее как у слабонервного кролика. Как только раздался звон бьющегося стекла, она поняла, что их любительскую попытку ограбить банк нарушили профессионалы, явившиеся сюда с той же целью, и теперь в ужасе гадала, что будет, когда они обнаружат Аду. Как грабители поступают с девушками, которых находят в сейфах? В любом случае как-нибудь нехорошо.

И вдруг словно один из призраков, быть может, сам покойный сэр Хьюго в приступе запоздалого раскаяния, шепнул ей, что можно сгладить обстановку, если выйти через подвальную дверь на улицу и вызвать полицию. Джил сама изумилась, что не подумала об этом раньше, и ощупью двинулась туда, где, как ей казалось, была дверь. В этот самый миг Фрэнк, сбегая по ступеням, налетел на нее, заорал от неожиданности и, схватив Джил за локоть, вытолкал наверх, как уже описывалось.

Заморгав от света, Джил в первые мгновения поняла только, что ее окружают несколько мужчин, возможно, бандитской внешности, но совершенно неразличимые. Постепенно глаза привыкли, и она увидела Горация.

Без всякого удивления — после всего, что Джил знала о его прошлом, можно было не сомневаться, что за любой преступной акцией в Веллингфорде стоит именно он, — однако, как ни странно, с облегчением. Джил чувствовала, что на его благородство можно положиться. Он выглядел в ее глазах человеком, которому воспитание не позволит поднять руку на женщину, а именно в таком человеке она сейчас больше всего нуждалась.

Тем не менее, когда Джил обратилась к Горацию, в ее голосе сквозила холодность. Можно испытать облегчение при виде прожженного преступника, но нет надобности держаться с ним запанибрата.

— Добрый вечер, Эпплби.

— Добрый вечер, мисс.

— Так я не ошиблась в своем предположении, что за делом в Нортон-корте стояли вы?

— Напрасно было бы отрицать.

— А это ваши сообщники?

— Я предпочитаю называть их коллегами.

— Вы меня не представите?

— Конечно. Простите великодушно, что не сделал этого раньше. Во-первых… под какой фамилией вы фигурируете, Фрэнк? Ах да, вспомнил. Мистер Фонтескью.

— Очень приятно. Не соблаговолите ли отпустить мою руку, мистер Фонтескью?

— Отпустите руку мисс Уиллард, Фрэнк. В грубом обращении нет никакой надобности.

Фрэнку казалось, что надобность очень даже есть.

— Разве мы не свяжем ее и не заткнем ей рот кляпом?

— Следующий в списке, — продолжал Гораций, пропуская вопрос мимо ушей, — Смити.

— Очень приятно, мистер Смити.

— Взаимно, мисс Уиллард. Прекрасная погода.

— И Ферди, человек-муха.

— Так вот как вы залезли в окно! Добрый вечер, Ферди.

— Добрый вечер, мисс.

— А где Ада?

— Отдыхает в кабине мистера Бонда.

— Так вы ее видели. Интересно, хватило ли вам духа взглянуть ей в глаза.

— Такая возможность представилась не сразу, — величественно ответил Гораций. — Она нечаянно оказалась заперта в сейфе.

— Что?!

— Да, мисс.

— Дверь не была закрыта!

— Она захлопнулась. Джил опешила.

— Не понимаю, как вы ее вытащили. Вы же не знали комбинацию!

— Я позвонил мистеру Бонду, и он любезно ее сообщил.

— Позвонили мистеру Бонду?!

— Ничего другого не оставалось. Нельзя было допустить, чтобы бедная девушка задохнулась.

— Почему?

Вопрос задала не Джил. Он исходил от Фрэнка, который стоял на лестнице, готовый дать стрекача. Отказ Горация связать незваную даму и заткнуть ей рот кляпом утвердил его решимость как можно быстрее расстаться с организацией Эпплби. Фрэнк был приверженцем традиций, и такое отступление от профессионального кодекса чести ужаснуло и возмутило его. Это, думал Фрэнк, не работа, а безобразие.

Он задержался лишь для того, чтобы бросить напоследок обидные слова.

— А Смити заливал мне, будто вы — гений! — И Фрэнк с негодующим видом устремился вниз по лестнице, окончательно утратив веру в людей.

Смити снял очки и секунду в молчании протирал стекла.

— Простите, сэр, мне не следовало обольщаться, будто Фрэнк подходит для этой работы. Я думал, у него есть чувство локтя.

— Все в порядке, Смити. Вы не могли знать заранее.

— Знаете, я думаю, его подкосили парики. Он только что рассказывал. Был в Олд Бейли, увидел судей в париках и сдрейфил. И все равно он не должен был бросать вас вот так.

— Не важно. Его ничто здесь не удерживало. Вам с Ферди тоже разумнее удалиться.

— Мы точно вам больше не нужны?

— Точно. Банкет окончен.

— Тогда мы откланиваемся, — с облегчением произнес Смити. — Доброй ночи, мисс Уиллард.

— Доброй ночи, — рассеянно ответила Джил. Она думала не о Ферди и Смити, а смотрела на Горация так, будто с глаз ее наконец упала пелена.

— Мистер Эпплби, — сказала она. — Должна перед вами извиниться. Я заблуждалась на ваш счет.

— Да, мисс? Когда?

— Когда убедила Аду не выходить за вас замуж. Гораций вздрогнул, и краска медленно залила его лицо.

Глаза вспыхнули недобрым светом, и на мгновение показалось: сейчас он забудет, что воспитание не позволяет ему поднять руку на женщину. В своей полной приключений жизни Джил впервые оказалась настолько близка к тому, чтобы мужчина поднял на нее руку.

— Видите ли, мне не понравилась мысль, что она выйдет замуж за человека, которого могут в разгар медового месяца упечь на пять лет. Сами согласитесь, это неприятно. Я посоветовала ей немедленно разорвать знакомство. Сказала, что вы ее недостойны. Откуда мне было знать, что вы — Сидни Картон [57] Сидни Картон — герой «Повести о двух городах» Диккенса, человек, добровольно пошедший за другого на гильотину. и шевалье Байяр [58] Байяр, Пьер дю Террайлъ (143?-1524) — французский рыцарь. Заслужил титул «рыцарь без страха и упрека». в одном лице. Теперь я ваша самая восторженная поклонница.

Гораций вздохнул.

— Приятно слышать, — сказал он, — но, боюсь, что перемена в ваших взглядах несколько запоздала.

Джил не собиралась разделять этот пораженческий настрой.

— Ничуть. Сейчас я к ней пойду, и все недоразумения мигом устранятся. Я скажу, что для спасения ее жизни вы позвонили мистеру Бонду и спросили комбинацию, понимая, на что себя обрекаете, и ее мнение о вас разительно переменится. Она скажет, что в жизни не слышала ничего чудесней, и что это урок нам всем: не торопиться с вердиктом и не судить людей только за их отношение к чужому добру, пусть даже несколько неординарное. Кстати, делу помогло бы, если бы я могла добавить, что эта сторона вашей жизни — в прошлом. Можно?