Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен

К этому низкому человеку и ехал сейчас Тони, ибо жил у него, в комнате под крышей. Приехав, он застал истинный переполох: по лестнице спускались врачи с черными чемоданчиками, а поднимались служанки с мисками жидкой каши. Дворецкий объяснил все это тем, что хозяин вывихнул ногу.

И впрямь, в королевской опочивальне Тони увидел дядю, обложенного подушками, который как раз запустил кашей в служанку. Видимо, он был не в духе. Напоминал он убийцу-оптовика, хотя в лице его не было свойственной им приветливости. На Тони он взглянул с тем сожалением, какое испытывают нервные люди, когда к их постели подходит племянник, а каши больше нет.

— Пип-пип, дядя Эверард, — сказал Тони. — Ходят слухи, что ты ногу вывихнул. Как же это, а?

Лорд Пламтон стал похож на убийцу, у которого разыгралась язва.

— Как? А вот так! Оставил я тебя на стадионе, пошел в клуб, у нас там комитет, а на обратном пути смотрю — мальчишки играют в крикет. Один бросил мяч, я, естественно, прыгнул на мостовую, чтобы его перехватить, и перехватил бы, но меня толкнула машина. Сумасшедшая девица гнала ее на бешеной скорости. Вот встану, — дядя облизнулся, — встречу эту ведьму в темной аллее, освежую тупым ножом, сварю в кипящем масле, оторву руки-ноги, разложу их на мостовой и потопчу как следует.

— Так ей и надо, — одобрил Тони. — Это же подумать! Из-за нее ты пропустишь завтрашний матч.

— Пропущу? — удивился дядя. — Ничего подобного. Ты мне и поможешь. А теперь, — прибавил утомившийся лорд, — пошел к черту!

Тони пошел не к черту, но все же вниз, чтобы подышать свежим воздухом. Его охватила печаль. Он надеялся, что хоть завтра будет свободнее — и вот… Он повернулся, чтобы снова войти в дом, но сзади, чуть не наехав на него, затормозила машина.

— Простите, — сказал женский голос, — нельзя ли увидеть лорда Пламтона?

Казалось бы, простые слова, но Тони узнал тот звук, который недавно вверг его в трепет от пробора до подошв. Ахнув, он опять повернулся и увидел ее лицо. Как мы помним, голос был ангельский. Лицо ему соответствовало.

Девушка тоже ахнула. Это случалось с особами ее пола, ибо, при слабом интеллекте, Тони был исключительно красив, куда лучше Кэри Гранта и даже Грегори Пека. [89] Кэри Гранта и даже Грегори Пека — Кэри Грант (1904— 86), Грегори Пек (1916–2003) — американские киноактеры.

— Я не ослышался? — спросил он, подходя к машине и ставя ногу на подножку. — Вам нужен мой дядя, лорд Пламтон?

— Да. Я его чуть не раздавила. Хочу подарить ему цветы.

— Не советую, — сказал Тони. — Нет, не советую. Время, великий целитель, должно еще поработать, пока будет безопасно дарить дяде цветы.

— Ах, вон что! Тогда я пойду за угол, найму мальчика. Пусть он и дарит. Ну как, судья?

Тони заморгал, словно ангел осквернил уста цитатой из современного романа.

— Господи! — сказал он. — От кого вы переняли это непристойное выражение?

— От вашего дяди. Он так кричал, когда падал. Видимо, временно свихнулся. А что это значит?

— Игроки в крикет взывают к судье.

— Крикет? — она вздрогнула. — Сказать, что я о нем думаю?

— Спасибо, я слышал. Ваша машина стояла в пробке рядом с моим такси. Я был вот тут, а вы — вон там, к северо-северо-востоку. Благодарю вас от всего сердца.

— Не за что. Вы не любите крикет? Я думала, все англичане его любят.

— Кроме меня. Я его терпеть не могу.

— Я тоже. Зачем я на него пошла? Ах, слаб человек! Fiance [90] Жених (франц.). уговорил.

Тони покачнулся.

— У вас есть fiance?

— Точнее, был. Тони встал прямо.

— Это с ним вы ехали?

— Да. Юстес Давенпорт-Симмс. Играет за Сассекс или Эссекс. Мои взгляды его ужаснули. Поспорив, мы решили отменить заказ на свадебный пирог.

— Мне показалось, что у него нелегкий характер.

— Сейчас еще хуже.

— За игроков в крикет выходить нельзя.

— Вот и я так подумала.

— Значит, вы опять в обращении?

— Вообще-то да.

— Это хорошо, — одобрил Тони, и неожиданная мысль посетила его. — Можно, я пожму вашу маленькую ручку?

— Как-нибудь в другой раз.

— Когда вам будет угодно.

— Понимаете, я спешу. Надо еще переодеться. Я и так опоздала, а мой отец воет, как голодная гиена, когда ему приходится ждать обеда.

Одним движением прелестной ножки она сдвинула с места машину и исчезла за углом, предоставив Тони смотреть ей вслед. Печаль его росла. Он понял, что не знает ни имени, ни адреса, ни телефона. Если бы ему была ведома строка о кораблях, разминувшихся в ночи, [91] …о кораблях, разминувшихся в ночи — строка о кораблях — из серии стихов ГУ. Лонгфелло (1807–1889) «Рассказы в придорожном кабачке». он бы ее произнес сквозь сжатые зубы.

Страдающий, совсем разбитый направлялся он с дядей на стадион. Горько думать, что идеальная девушка вошла в твою жизнь и бесследно сгинула. По пути в Мекку дядя живо и подробно рассказывал о визите австралийской команды в 1891 году, но племянник слушал плохо, так плохо, что пришлось ткнуть его в бок и вполне резонно обозвать пучеглазым кретином.

Садясь на свое место, он еще не вышел из транса, но на стадионе это естественно. Сомнамбулы-игроки мотались туда и сюда, зрители глядели на них остеклевшим взором. Примерно час ничего особенного не было, если не считать, что Хаджер из Миддлекса очнулся, как Абу Адем, [92] …какАбу Адем — стихи Джеймса Генри Ли Ханта (1784–1859). от сладостного сна, взмахнул битой и срезал мяч прямо в руки заскучавшего было полевого игрока. Но вдруг лорд Пламтон, до тех пор ограничивавшийся словом «Неплохо», отряхнулся и крикнул: «А, черт!», глядя на трехшиллинговые места, расположенные рядом с крытыми рядами. Поглядел туда и Тони. Сердце его отбило чечетку, а потом превратилось в желе на ветру.

— А, черт! — воскликнул лорд Пламтон. — Вон она, проклятая!

Тони выразился бы иначе и чуть не двинул дядю в ухо, но обуздал себя и сказал:

— Да, это та девушка.

— Ты ее знаешь? — удивился дядя.

— Так, немножко. Вчера на меня чуть не наехала.

— На тебя тоже? Ну, что это! Общественно опасный элемент. Дай ей волю, передавит полгорода. Ничего, сейчас я ей покажу!

— Ты же болен! Тебе нельзя двигаться! Можно, я заменю тебя?

Лорд Пламтон немного подумал.

— Да, сходи, — сказал он. — Хорошая мысль, даже удивительно. Покажи ей, где раки зимуют.

— Конечно-конечно!

Тони поднялся и поспешил к ней, тогда как дядя заговорил с соседом слева. Вскоре они углубились в спор об одном матче 1904 года.

Даже в неверном свете вечера девушка была похожа на высокосортного ангела, чтб говорить о ясном солнечном дне! И глаза ее, и волосы оказались золотисто-русыми. Общий облик наводил на мысль о серафиме, который любит дрожжи.

— Привет! — заметил Тони, садясь рядом с ней. — Опять мы с вами встретились.