Пэлем Вудхауз - Том 17. Джимми Питт и другие

— Спасибо, милый Спенни. Только послушайте. — Молли как будто уговаривала упрямого ребенка. — Не нужно брать эти деньги. Положите их на место. Вот, смотрите, я кладу эту банкноту на место. Дайте мне остальные, я их тоже уберу в ящик. Потом мы ящик закроем, и никто ничего не узнает.

Она взяла у него из рук банкноты и положила их в ящик. Его лордство задумчиво наблюдал за ее действиями, словно осмысливая весомость ее аргументов.

— Нет, — сказал он вдруг. — Нет! Они мои! Моральное право. Старикан…

Молли мягко оттолкнула его.

— Да-да, я все понимаю, это просто безобразие, что вы не можете их взять. Но брать их нельзя. Как вы не понимаете, он же сразу вас заподозрит, как только увидит, что они пропали, и у вас будут большие неприятности.

— В этом что-то есть, — признал его лордство.

— Конечно, Спенни, милый. Как хорошо, что вы тоже это понимаете! Ну вот, они снова спокойненько лежат в ящике, а мы теперь можем спуститься вниз и…

Она замолчала. Дверь она закрыла еще раньше, но сейчас ее чуткий слух уловил в коридоре шаги.

— Скорее! — шепнула она, схватила Спенни за руку и потащила к выключателю. — Кто-то идет. Нельзя, чтобы нас здесь увидели. Сразу заметят сломанный ящик, и будет беда. Скорее!

Она толкнула его за занавеску, прикрывавшую вешалки с одеждой, и выключила свет.

За занавеской послышался приглушенный голос его лордства:

— Это дядя Томас. Я выхожу. Дернуть его за нос.

— Тише!

Она бесшумно скользнула за занавеску.

— Нет, послушайте! — завел было его лордство.

— Т-с-с!

Она сжала его локоть. Лорд Дривер утих. Шаги замерли у самой двери. Ручка медленно повернулась. Дверь открылась и закрылась опять, почти беззвучно. Шаги раздались уже в комнате.

Джимми, как и его лордство, был отловлен в начале вступительной пьески и не мог вырваться до самого ее окончания. Леди Джулия представила его пожилому и крайне прилипчивому баронету, который недавно провел десять дней в Нью-Йорке, и удрать от него удалось не без борьбы. Баронет, вернувшись в Англию, опубликовал книгу под названием «Современная Америка и ее обитатели». Его чрезвычайно интересовала точка зрения Джимми по поводу мнений, изложенных в этом объемистом труде. Вступительная пьеса его нисколько не занимала, и Джимми потратил массу драгоценного времени, пока не спасся от баронета, сказав, что ему нужно переодеваться. Взбегая по лестнице, он на чем свет стоит клял великого специалиста по современной Америке и ее обитателям. Пока шла вступительная пьеса, сэру Томасу и в голову бы не пришло подняться к себе в гардеробную. Он, как и говорил сыщик-слуга сыщику Гейлеру, обхаживал разных шишек. Положить ожерелье на место — минутное дело. Если бы не приставучий баронет, все уже было бы позади. А теперь неизвестно, как пойдет дело. Кто угодно может зайти в коридор и увидеть Джимми. Только одно обнадеживало — едва ли бриллианты понадобятся владелице до окончания спектакля. К счастью, роль, на которую Чартерис уговорил леди Джулию, никоим образом не сочеталась с драгоценными украшениями.

Прежде чем спуститься к обеду, Джимми запер ожерелье в ящике стола. Там оно и до сих пор находилось. Как видно, Штырь сумел-таки побороть искушение и не стал воровать бриллианты вторично. Джимми взял колье и быстрым шагом направился в сторону гардеробной.

Он запасся карманным фонариком, который всегда брал с собой в путешествия. Войдя в гардеробную, Джимми закрыл за собой дверь, включил фонарик и осмотрелся.

Штырь подробно рассказал, где стоит шкатулка с драгоценностями. Джимми нашел ее без труда. На его непрофессиональный взгляд выглядела шкатулка довольно-таки неприступно, но Штырь, судя по всему, вскрыл ее без особого труда. Крышка была захлопнута, но когда Джимми попробовал ее поднять, она легко открылась, и стало видно, что замок сломан.

— Штырь делает успехи! — заметил Джимми. Ожерелье покачивалось у него в руке над шкатулкой, куда Джимми намеревался его уронить, когда у противоположной стены послышался шорох. Занавесь отдернулась, и из-за нее вышла Молли.

— Джимми! — воскликнула она.

Вообще-то нервы у Джимми были в хорошем состоянии, но при таком явлении он вздрогнул всем телом и сказал:

— Силы небесные!

Занавеска снова заволновалась; ее тянула и дергала какая-то неведомая сила. Из потаенных глубин донесся жалобный голос:

— Черт побери все на свете! Я застрял!

Еще разок всколыхнулась занавеска, и на свет выбрался его лордство — растрепанные желтые кудри торчком, лицо, что маков цвет.

— Головой зацепился за пиджак или еще что-то такое, — объяснил он, ни к кому в особенности не обращаясь. — Хелло, Питт!

Поначалу Молли, втиснутая за занавеску, удивленно прислушивалась к движениям человека, вошедшего в комнату. Недоумение ее росло. Происходило что-то непонятное. Свет в комнате так и не зажегся. Ей почудилось, что она слышит чье-то дыхание, потом блеснул луч фонарика. Кто это мог быть, и почему он не включил нормальное освещение?

Она напряженно вслушивалась. Какое-то время ничего не было слышно, кроме тихого дыхания. Затем раздался хорошо знакомый голос, Молли выбежала из укрытия и увидела, что Джимми стоит с карманным фонариком в руке над каким-то темным предметом в дальнем конце комнаты.

Прошла целая минута после первого удивленного возгласа Джимми. Оба молчали. Свет фонарика бил Молли в глаза. Она заслонилась рукой. Ей казалось, что они стоят так уже долгие годы.

Джимми застыл в неподвижности. Молли почему-то стало страшно. В тени за ярким лучом он казался бесформенным, нечеловеческим.

— Больно глазам, — сказала она наконец.

— Прости, — сказал Джимми. — Я не подумал. Так лучше?

Он отвел фонарик, чтобы больше не светить ей в лицо. Что-то в его голосе, в неловкой поспешности, с какой он отвернул фонарик, разрядило обстановку. Молли почувствовала, что первое потрясение проходит и она снова в состоянии связно мыслить.

Легче ей стало ненадолго. Зачем Джимми пришел сюда в такое время? Почему у него фонарик? Что он здесь делал? Вопросы сыпались, как искры из-под кузнечного молота.

Темнота действовала ей на нервы. Молли пошарила по стене, нащупала выключатель, и комнату залил электрический свет.

Джимми отложил фонарик и остановился в нерешительности. Руку с ожерельем он все это время держал за спиной, а теперь протянул вперед и молча встряхнул ожерельем перед Молли и его лордством. Хотя причины его присутствия в этой комнате с бриллиантовым ожерельем в руке были самые благородные, под изумленным взглядом Молли он чувствовал себя виноватым, как будто пришел сюда совсем с другими намерениями.

Его лордство, к этому времени слегка очухавшийся, заговорил первым.