Пэлем Вудхауз - Том 18. Лорд Долиш и другие

Уныло проклиная все на свете, я принялся мерить шагами комнату, что неизбежно привело меня к окну. Оказавшись у окна, я выглянул наружу. Внизу, возле пристройки, подстригал кусты косоглазый садовник с бородавкой на носу.

Я застыл на месте, осененный идеей, и через несколько мгновений уже был на крыше пристройки, привлекая внимание садовника приглушенным «Эй!».

Ход моих размышлений, запущенный взглядом на косо-бородавчатого садовника, можно вкратце изложить следующим образом. Согласно заверениям Джо Кули, этот честный малый имел в своем распоряжении рогатых мексиканских жаб и готов был поставлять их бесплатно и с доставкой за свой счет с тем единственным условием, что они будут предназначаться для постели мисс Бринкмайер. Припомнив это, я вдруг понял, что у меня нет причин отказываться от его услуг.

То, что Бринкмайерша крайне нуждалась в рогатой жабе для своей постели, не вызывало никаких сомнений. Вряд ли на свете существовала женщина, которая в меньшей степени на это напрашивалась. А теперь отпало и единственное возражение против такого шага — опасность разоблачения и неминуемой расплаты. Данный аспект проблемы можно было целиком сбросить со счетов, поскольку, когда разразится гроза, меня здесь просто-напросто не окажется. Как только явится дворецкий с деньгами, я избавлю этот дом от своего присутствия. Вступив в контакт с низшими формами жизни, мисс Бринкмайер вооружится одежной щеткой и поспешит ко мне, но обнаружит комнату пустой, а постель — нетронутой.

Вот почему я спрыгнул на крышу пристройки, подполз к краю и произнес «Эй!», в ответ на которое садовник с готовностью подошел, ожидая распоряжений.

Убедившись, что, лежа на животе и осторожно заглядывая вниз, вполне возможно можно вести плодотворную беседу и оставаться незамеченным со стороны, я не стал тратить время на околичности и сразу взял быка за рога.

— Послушайте, — сказал я, — мне нужна рогатая жаба. Лицо садовника выразило вежливый интерес.

— Для обычных целей?

— Да.

— Требуется быстрая доставка?

— Немедленная.

Мой собеседник вздохнул.

— К сожалению, в данный момент рогатых жаб нет в наличии.

— Вот черт!

— Я мог бы предложить лягушек, — внес он более оптимистическую ноту.

Я подумал.

— Лягушки, пожалуй, подойдут… если только они скользкие.

— В высшей степени, сэр. Самые лучшие. Если вам будет угодно подождать, я принесу их прямо сейчас.

Он ушел и вскоре вновь появился с закрытой корзинкой в руках, которую вручил мне, попросив, чтобы я ее вернул, потому что его напарник держит в ней бутерброды. Получив необходимые заверения на этот счет, услужливый малый вернулся к своим обязанностям.

Парадный туалет мисс Бринкмайер, разложенный на кровати в ее спальне в полной готовности к вечернему событию, заставил меня слегка изменить план. Выпустив по лягушке в каждый из дамских ботинок, я затем распределил остальных среди различных предметов белья. Мне пришло в голову, что психологический эффект в этом случае должен оказаться сильнее, чем если бы лягушки обнаружились под одеялом.

Ожидавший корзинку садовник вежливо выразил надежду, что все прошло удачно, и я вновь поразился чистоте его выговора, так не вязавшейся с японской внешностью.

— Вы удивительно хорошо говорите по-английски, — заметил я.

Садовник, казалось, был польщен.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил он, улыбнувшись с еле заметным самодовольством, — но вы, мне кажется, слегка заблуждаетесь. Мой грим заставляет предположить иностранное происхождение, однако это вовсе не так.

— Как, вы не японец?

— Только внешне. Мой сценический образ служит целью привлечь внимание мистера Бринкмайера. Находясь в услужении, знаете ли, гораздо легче попасть хозяину на глаза. «Бринкмайер-Магнифико» собирается делать картину на японский сюжет, и я надеюсь получить небольшую роль.

— Понятно… — Я пробыл в Голливуде достаточно, чтобы ничему не удивляться. Здесь слишком многое оказывалось не тем, чем оно казалось. — Значит, вы актер?

— Играю характерные роли, — кивнул он. — Возможно, мне представится удобный случай разыграть сценку, которая произведет впечатление на мистера Бринкмайера. Правда, теперь я понимаю, что лучше было устраиваться в домашний штат прислуги, у них гораздо более тесный контакт с хозяевами. Больше всего я завидую Чаффинчу.

— Чаффинчу? — переспросил я.

— Дворецкому, — пояснил он. — Вот кому повезло!

— Но разве он актер?

— Конечно, а как же. На самом деле, почти вся прислуга крупных киномагнатов состоит из характерных актеров. Единственный способ попасться на глаза, знаете ли. В ролевые агентства обращаться бесполезно: они записывают ваше имя, и дело с концом. В Голливуде царит полный хаос, вся система никуда не годится.

Я восхищенно покачал головой.

— Будь я проклят! Ловко же он обвел меня вокруг пальца!

— Он может, — кивнул фальшивый садовник.

— Я мог бы поклясться, что он настоящий. Этот живот, осанка, глаза навыкате…

— Да, у него отличные внешние данные.

— И все эти разговоры насчет «его светлости» и прочего…

— Он всегда очень добросовестно передает характер. Настоящий артист.

— Да, черт по… — Я вдруг запнулся. Меня посетила ужасная мысль. — Вот, держите корзину, мне нужно срочно позвонить.

Запрыгнув в окно и сбежав по лестнице в холл, я кинулся к телефонной будке, даже не подумав, что скажу Бринкмайерше, если она меня там застанет. Меня распирало от дурных предчувствий, и я скажу, почему.

Доверив этому Чаффинчу переговоры о продаже зуба, я строил всю свою стратегию на том, что он действительно дворецкий. Порядочность английских дворецких вошла в поговорку, ни одна из социальных групп не пользуется таким безоговорочным доверием. Настоящий дворецкий скорее даст себя убить, чем опустится до чего-либо, даже отдаленно похожего на плутовство.

В то же время, мой опыт общения с мелкими актерами оставил меня в глубоком убеждении, что все они нечисты на руку. Возможно, я в какой-то степени нахожусь под действием предубеждения, с тех пор как еще в университетскую пору один из членов труппы, гастролировавшей с «Брошенной невестой» по провинциальным театрам, обчистил меня в Ньюмаркете в игру под названием «Персидский шах», но факт остается фактом. «Реджинальд, — сказал я себе после того случая, — остерегайся актеров, они все с душком».

Вот почему, когда я лихорадочно листал телефонную книгу в поисках номера «Чудесного экрана», мою душу терзали смутные опасения. Вдобавок только теперь меня, словно дубинкой по голове, ударила мысль о том, что даже этот проклятый «Экран» находится на другом конце города, Чаффинч давно уже должен был вернуться. Отправился он туда сразу после обеда, а сейчас уже пятый час, причем отправился не пешком, я своими глазами видел, как он садится в такси.