Кнут Гамсун - Женщины у колодца

Бедная Петра! Все осуждали её. В сущности, она была несчастным существом, как привязанное на цепь животное, которое стремится вырваться и безумствует. Для неё самой и для других всего хуже было то, что она была так требовательна и ничем не довольна. Ведь у неё был свой дом, обеспеченный кусок хлеба, муж и дети? Не так уж плохо приходилось ей! Или, может быть, нет? Она стоила большего? Но разве она не могла быть счастлива, имея такого мужа, как Оливер, занимающий такую должность у консула Ионсена?

Вернувшись домой, Оливер повесил на гвоздь, возле окна, огромный ключ от склада и уселся за стол. Он ведь сам дал мелкие деньги на покупку печений, и они были принесены. Но их оказалось немного. О нём, о кормильце семьи, не подумали! Притом же Петра очень невежливо вела сегодня с ним. Она прямо положила пирожное на стол. Чтобы проучить её, Оливер снял свою чашку и положил пирожное на блюдечко. Но Петра сердито заметила: «Я не знала, что ты находишься в гостях!». Оливер, в сознании собственного достоинства, теперь не спорит с нею, когда может избежать этого. Он дал девочкам по пирожному и одно оставил себе. О, да! Оливер такой же лакомка, как женщины. Он с наслаждением ест сладкий хлеб и пьёт кофе, а на ужин намазывает маргарином ломоть хлеба и съедает его.

— Что это Иёрген нёс в жестянке? — спросила Петра.

— Олифу, — отвечал Оливер.

— Он хочет выкрасить дом? Да, есть люди, которые могут это делать и украшать своё жилище! — сказала она.

Оливер ничего не ответил. Спустя минуту, она снова заговорила:

— Маттис сделал ещё лучше. У него приделан красный почтовый ящик на его доме.

— Откуда ты это знаешь?

— Откуда? Я проходила мимо и видела.

— Что тебе надо было в той стороне?

— Ого! — насмешливо возразила Петра. — Уж не надо ли мне спрашивать позволения у тебя, когда я захочу выйти из дверей своего дома?

— Зачем же ты не вышла за Маттиса? Тогда бы у тебя был красный почтовый ящик.

Петра промолчала.

Оливер стал терпеливее и больше не проклинал своей судьбы, как это делал раньше. Он даже находил грехом и стыдом, если другие это делали. Он чувствовал себя в настоящее время счастливым человеком. Но столяр Маттис... он отравлял ему всякую радость! Он был бы доволен, если б с ним случилась какая-нибудь беда. В самом деле, как это было забавно и как глупо со стороны Оливера, что он не мог думать о столяре иначе, как в связи со своей голубоглазой девчуркой! Но погодите! Оливер посмотрит, не окажется ли у девочки впоследствии такой же длинный нос, как у Маттиса?

Однако до сих пор столяра нельзя было упрекнуть ни в чём. Он был солидным, трудолюбивым человеком, имел свою мастерскую, подмастерья и ученика. Он не выказывал никакого намерения обзавестись женой, точно сам сказал себе: «Нет, благодарю покорно! Мне уж однажды наклеили длинный нос, и я не хочу, чтобы он стал ещё длиннее!». У него была домоправительница, пожилая женщина, которая не могла ввести его в искушение. И он, из года в год, стоял в своей мастерской, стругал и пилил с угрюмым видом, и всё становился печальнее и молчаливее. Но свою работу он исполнял хорошо. Как раз то именно, что Маттис оставался холостым, усиливало подозрительность Оливера. Что у него было в голове, у этого столяра? Не бегал ли он за Петрой? Ревность снова вспыхивала в душе Оливера, как только он слышал имя Маттиса.

— Что это за украшение для дома — почтовый ящик? — спросил Оливер Петру.

— Ну, это всё же придаёт хороший вид дому. Не у всякого есть такой почтовый ящик на доме! — отвечала она.

— О, я видал, когда путешествовал, даже вызолоченные почтовые ящики.

— Вызолоченные?

— Ну, да! Сверху донизу. И с императорской короной сверху.

Но Петра ведь уже столько раз слышала рассказы о том, что видал Оливер во время своих странствований по свету!

Оливер, действительно, поговорил с мальчиками по поводу похищенных у Мартина рыб. Но разговор этот заключался лишь в том, что он подарил им целую крону, чтобы они уладили это дело. Ведь он не был так глуп и по своему хорошо относился к детям! И дети любили его за это. Абель даже покупал для него лакомства на свои собственные деньги. Мальчики пошли к Мартину и принесли ему четыре рыбы, взамен тех, которые они взяли из его ящика. Они ведь только позаимствовали у него, чтобы пополнить количество, обещанное ими доктору.

— Вот эти рыбы, Мартин, — сказали они. — Мы сами от себя отдаём их тебе и в другой раз принесём тебе за это ещё четыре штуки!

Такая честность со стороны мальчиков смутила Мартина и он только пробормотал, что незачем было так торопиться отдавать ему.

— Всё-таки! — возразили мальчики. — Вот рыбы, и мы благодарим тебя за помощь.

Откуда же Абель доставал деньги? Он ловил рыбу. Мальчики увлекались своим ремеслом, голова у них была занята отнюдь не школьными уроками и между собой они разговаривали не об учителях, а о состоянии своей кассы. Счёт деньгам у них был в голове. Они помогли немного одному товарищу, который очутился в затруднительном положении, часть денег проиграли, но у них всё же осталось кое-что, серебро и кредитные билеты.

Абель часто виделся с маленькой Лидией. Он знал её за хорошую девочку и она не раз оказывала мальчикам услуги во время их проделок, охотно исполняла роль часового и предупреждала их об опасности, когда они совершали набег на сад аптекаря.

Когда Абелю минуло двенадцать лет, то он решил посвататься к Лидии. С некоторого времени она очень похорошела и Абелю показалось, что за нею ухаживает другой мальчик, сын кистера 5 5 Кистер — пономарь, причетник лютеранской церкви. Рейнерт, который носил модные штаны до колен и часовую цепочку своего отца. Это побудило Абеля не откладывать своего решения. Он привёл его в исполнение в одно из воскресений, когда они вдвоём сидели на маленьком дворике у Иёргена и весело болтали. Лидия, говоря про одну девочку, сказала, что не понимает, как это она может играть в куклы! «Я на свою куклу и смотреть не могу!», прибавила она. Абель, услышав эти слова, решил, что Лидия стала взрослой и потому ей можно сделать предложение. Но маленькая Лидия не сразу поняла его, хотя он говорил прямо и высказал всё, что нужно. Он должен был ещё раз повторить ей свой вопрос, уверенный в её согласии. Однако когда она наконец поняла его, то, наморщив бровки, наотрез отказала ему. Она обдумала всё хорошенько. Они были всегда такими друзьями, но обручиться с ним? О нет, никогда!

Бедный Абель был так потрясён таким неожиданным отказом, что в первый момент совершенно растерялся и не мог выговорить ни слова. Наконец он собрался с мужеством и сказал: «Прощай!». Он хотел её поблагодарить за её дружбу, но лицо у него вдруг передёрнулось и он поспешил уйти.