Антон Чехов - Том 11. Пьесы. 1878-1888

И в а н И в а н о в и ч (Анне Петровне). Грех вам, Диана! Не простит вас бог! Он молодой человек, неопытный…

Т р и л е ц к и й (вталкивает его в другую комнату). Подожди там! (Платонову.) Желаете ехать?

П л а т о н о в. Страшно болен… Болен я, Николай!

Т р и л е ц к и й. Желаете ехать, я вас спрашиваю, или нет?

П л а т о н о в (поднимается). Поменьше слов… Что делать, чтоб во рту не сохло? Едем… Я сюда, кажется, без шапки пришел… (Садится.) Поищи мою шапку!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не спрашивая… Я знала, что я убиваю мужа, но я… ни перед чем для него не остановилась! (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы сделали со мной? (Рыдает.)

Т р и л е ц к и й (хватает себя за голову). Комиссия! (Ходит по сцене.)

А н н а П е т р о в н а. Успокойтесь, Софи! Не время… Он болен.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Можно ли, человечно ли издеваться так над целой человеческой жизнью? (Садится рядом с Платоновым.) Ведь вся жизнь теперь моя пропала… Я уж не жива теперь… Спасите меня, Платонов! Не поздно! Платонов, не поздно!

Пауза.

А н н а П е т р о в н а (плачет). Софи… Что вы хотите? Успеете еще… Что он вам может сказать теперь? Разве вы не слышали… не слышали?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Платонов… Еще раз прошу… (Рыдает.) Нет?

П л а т о н о в отодвигается от нее. Ненужно… Хорошо же… (Падает на колени.) Платонов!

А н н а П е т р о в н а. Это уже слишком, Софи! Не смеете вы этого делать! Никто не стоит того, чтоб… на коленях… (Поднимает ее и сажает.) Вы… женщина!

С о ф ь я Е г о р о в н а (рыдает). Скажите ему… Уговорите…

А н н а П е т р о в н а. Призовите к себе все силы вашего ума… Надо быть… стойкой… Вы женщина! Ну… полноте! Идите к себе в комнату!

Пауза. Идите, лягте на постель… (Трилецкому.) Николай Иванович! Что делать?

Т р и л е ц к и й. Об этом нужно спросить милого Мишеньку! (Ходит по сцене.)

А н н а П е т р о в н а. Поведемте ее на постель! Сергей! Николай Иванович! Да помогите же мне, наконец!

Войницев встает и подходит к Софье Егоровне.

Т р и л е ц к и й. Поведемте. Надо дать успокоительного.

А н н а П е т р о в н а. Я сама приняла бы теперь хлороформу… (Войницеву.) Будь мужчиной, Сергей! Не теряйся хоть ты! Мне не лучше твоего, однако же… стою на ногах… Пойдемте, Софи! Экий денек нынче выдался…

Ведут Софью Егоровну. Мужайся, Сержель! Будем людьми!

В о й н и ц е в. Постараюсь, maman. Креплюсь…

Т р и л е ц к и й. Не горюй, брат Сергей! Авось вытянем! Не ты первый, не ты и последний!

В о й н и ц е в. Постараюсь… Да, я постараюсь…

Уходят.

П л а т о н о в и потом Г р е к о в а.

П л а т о н о в (один). Папиросу, Николай, и воды! (Оглядывается.) Нет их? Ехать нужно…

Пауза. Разгромил, придушил женщин слабых, ни в чем не повинных… Не жалко было бы, если бы я их убил как-нибудь иначе, под напором чудовищных страстей, как-нибудь по-испански, а то убил так… глупо как-то, по-русски… (Машет рукой перед глазами.) Mouches volantes [22] Летающие мушки… (франц.) … Облачки… Бредить, должно быть, буду… Раздавлен, приплющен, скомкан… А давно ли перестал хорохориться? (Закрывает руками лицо.) Стыд, жгучий стыд… Больно от стыда! (Встает.) Был голоден, холоден, истаскался, пропадал, исшарлатанился весь, пришел в этот дом… Дали мне теплый угол, одели, приласкали, как никого… Хорошо заплатил! Однако же болен… Плохо… Убить себя нужно… (Подходит к столу.) Выбирай, арсенал целый… (Берет револьвер.) Гамлет боялся сновидений… Я боюсь… жизни! Что будет, если я жить буду? Стыд заест один… (Прикладывает револьвер к виску.) Finita la commedia! [23] Комедия окончена! (итал.) Одним умным скотом меньше! Прости, Христос, мне мои грехи!

Пауза. Ну? Сейчас смерть, значит… Боли теперь, рука, сколько хочешь…

Пауза. Нет сил!! (Кладет револьвер на стол.) Жить хочется… (Садится на диван.) Жить хочется… (Входит Грекова.) Воды бы… Где же Трилецкий? (Увидев Грекову.) Это кто? А-а-а… (Смеется.) Враг злейший… Будем завтра судиться?

Пауза.

Г р е к о в а. Но, разумеется, после того письма мы уж не враги.

П л а т о н о в. Всё одно. Воды нет?

Г р е к о в а. Вам воды? Что с вами?

П л а т о н о в. Болен… У меня горячка будет… Мне это понравилось. Умно. Но еще умнее было бы, если бы вы со мной вовсе не связывались… Застрелиться хотел… (Смеется.) Не удалось… Инстинкт… Ум свое, природа свое… Остроглазая! Ведь умница? (Целует руку.) Рука холодная… Слушайте… Вы хотите меня слушать?

Г р е к о в а. Да, да, да…

П л а т о н о в. Возьмите меня к себе! Я болен, пить хочу, страдаю страшно, невыносимо! Спать хочу, а лечь негде… Меня хоть бы в сарай, лишь бы угол, вода и… хинину немножко. Пожалуйста! (Протягивает руку.)

Г р е к о в а. Едемте! Я с удовольствием!.. Вы можете жить у меня, сколько угодно… Вы еще не знаете, что я наделала! Едемте!

П л а т о н о в. Merci, умная девочка… Папироса, вода и постель! На дворе дождь?

Г р е к о в а. Дождь.

П л а т о н о в. По дождю ехать придется… Судиться не станем. Мир! (Смотрит на нее.) Я брежу?

Г р е к о в а. Нисколько. Едемте! Экипаж у меня крытый.

П л а т о н о в. Хорошенькая… Чего же краснеешь? Не трону. Ручку вот холодную поцелую… (Целует руку и тянет ее к себе.)

Г р е к о в а (садится к нему на колени). Нет… Не следует… (Встает.) Едемте… У вас лицо странное… Пустите руку!

П л а т о н о в. Болен. (Встает.) Едем… В щечку… (Целует ее в щеку.) Без всякой задней мысли. Не могу… Впрочем, пустяки. Едемте, Марья Ефимовна! И, пожалуйста, поскорей! Вот… вот этим револьвером застрелиться хотел… В щечку… (Целует в щеку.) Брежу, но вижу ваше лицо… Всех людей люблю! Всех! Я и вас люблю… Люди были для меня дороже всего… Никого не хотел обидеть, а всех обидел… Всех… (Целует руку.)

Г р е к о в а. Я всё поняла… Я понимаю ваше положение… Софи… да?

П л а т о н о в. Софи, Зизи, Мими, Маша… Вас много… Всех люблю… Был в университете, и на Театральной площади, бывало… падшим хорошие слова говорил… Люди в театре, а я на площади… Раису выкупил… Собрал со студентами триста целковых и другую выкупил… Показать ее письма?

Г р е к о в а. Что с вами?

П л а т о н о в. С ума, думаете, сошел? Нет, это так… Бред горячечный… Спросите Трилецкого… (Берет ее за плечи.) И меня все любят… Все! Оскорбишь, бывало, и то… любят… Грекову, например, оскорбил, на стол пхнул, и то… любит. Вы, впрочем, сама Грекова… Виноват…

Г р е к о в а. Что у вас болит?

П л а т о н о в. Платонов болит. Вы ведь меня любите? Любите? Откровенно… Я ничего не хочу… Вы только скажите мне, любите?

Г р е к о в а. Да… (Кладет голову ему на грудь.) Да…

П л а т о н о в (целует ее в голову). Все любят… Когда выздоровею, развращу… Прежде хорошие слова говорил, а теперь развращаю…

Г р е к о в а. Мне всё одно… Мне ничего не нужно… Ты только и… человек. Не хочу я знать других! Что хочешь делай со мной… Ты… ты только и человек! (Плачет.)