Слава Сергеев - Народный артист И. Ващенко

И знаете, что сделал? Вцепился в поручень при входе в вагон и собирается войти.

- Где тут, - говорит, - у вас стоп-кран?

Тут мне проводница и говорит:

- Выносите вещи, девушка, мне при отходе ЧП не нужны.

Да я и сама, впрочем, уже собиралась это сделать. Ну как его в таком состоянии оставишь - я же не изверг. Да и не чужой он мне человек. И Алиска конечно, тоже, меня за рукав дергает: мам, давай останемся на денек, чего там, ну его, этого психа…

Так что пошли мы с сумками при всем честном народе обратно. Тут и поезд тронулся. Все, разумеется, на нас смотрели, даже носильщики. Кто, как говорится, плакал, а кто смеялся…

А Ващенко хоть бы хны. Идет счастливый, улыбается, щебечет, держит меня за руку… Моментально успокоился. Что-то мне стал рассказывать… Мне бы тут понять - в какие железные объятия я попала, но бабы же дуры - вместо этого я подумала про себя: как страдал, как страдал, хоть и дурак, а все-таки любит меня, наверное…

Ващенковская мама, когда мы вошли, сказала: ну, слава Богу… Но глаза отвела. Так я и не поняла до сих пор - это она ему сказала, когда наш поезд, или он сам догадался?.. И еще - интересно, она знала, что он устроил на вокзале? То есть это был рядовой сьемочный день или все-таки премьера в нашу честь? Впрочем, сейчас это все уже неважно…

Я тогда решила - забыть. Ну мало ли - воспоминания… И все былое в отжившем сердце ожило. Ведь так плакал.

Но вскоре я поняла: ростовское танго с бывшей подругой - это вовсе не сингл “Remember”. Это ващенковская болезнь. Болезнь называется “на кого б залезть”… Он просто не может, чтобы рефлекторно не кидаться на женщин. На всех женщин, попадающих в его поле зрения. Неважно, бывшая ли это подруга, известная вдоль и поперек, прекрасная незнакомка в метро или случайная продавщица магазина “Продукты”. Реакцию вызывал практически любой обьект женского пола.

Вы мне не поверите, но доходило просто до смешного. В основном он с друзьями, еще двумя такими же больными, как он, “живописцами”, окучивали ЦДХ, Центральный дом художника на Крымском мосту. А там ведь контингент очень специфический: студентки, одинокие гуманитарии женского полу, кому делать нечего, гости столицы, изредка просто интересующиеся… Трудовая интеллигенция одним словом, вся сплошь озабоченная и замороченная. По ней наш герой и специализировался, безошибочно полагая - эти быстрее дадут…

Причем, что интересно: выбирал в основном иногородних… Уж я не знаю, почему… Легче познакомиться, может быть. И так легко, а тут еще легче. Ведь все (или почти все) иногородние девушки сейчас приезжают в Москву с тайной мыслью - а вдруг он, суженый? Плюс квартира на улице Горького?..

Сколько мне крови эти гастролерки попортили, трудно описать. Особенно сначала. Кто только не звонил… От Калининграда до Находки. И что самое главное - эти дуры не подозревали, по-видимому, о существовании разных часовых поясов. То есть вся Сибирь, Урал и Дальний Восток рвались к Ващенко по ночам. И чем дальше в глубь страны - тем позже звонили…

В Москве три, а в Петропавловске Камчатском - полночь…

Лежишь, бывало, ночью, можно сказать, дремлешь в объятиях милого, и вдруг звонок. Он у него еще такой противный - сначала какой-то дребезг с рычанием, а потом пронзительная трель: др-р-р-з-и-и-инь!!!

И я бы ничего, перевернулась на другой бок и сквозь сон, может быть и не услышала: мало ли, ночь, ошиблись номером - но Ващенко каждый раз дергался, как ужаленный. Прямо подскакивал на месте.

Телефон стоял с моей стороны. Беру трубку. - Алле? - говорю. А там девичий голос (очень вежливый от неожиданности ): будьте добры Игоря… (И ведь все молодых выбирал, подлец…) Я конечно, любезно спрашиваю: девушка, а вы знаете, сколько времени?! - Но трубочку передаю. - Тебя, - говорю, - милый… - А он шепчет: скажи, что меня нет!.. Я уехал!.. - Я говорю: бери трубку! - Трясущимися ручками берет. Голосом Ивана Козловского говорит: Да?.. Я слушаю… Н-нет… Это не Игорь…

Ну, дальше я не слушала. Накинула платье и гордо удалилась на кухню. Сижу - курю. Типа - я в негодовании. На самом деле негодовала я первые три, от силы - четыре раза. На пятнадцатый раз негодовать глупо.

Минут через пять появляется Ващенко, прыгающий на одной ножке со штанами в руках… Я сначала испугалась: может уронил что, на ногу-то, на нервной почве… Но потом поняла: не может от испуга попасть в штанину. В одну попал, а в другую - не может.

Подскакал к столу. Смотрит на меня:

- Натуля, что ты… Иди ложись…

Тут я говорю голосом, рождающим эхо:

- Где ты их находишь?!

Затравленный взгляд, дрожащие губы:

- Кого?

- Баб этих!

Опять затравленный взгляд, пауза. После паузы дрожащим голосом:

- В “Макдональдсе”…

Да, первое время я напрягалась и ревновала, потом перестала обращать внимание: подумаешь, привычки прежней, холостяцкой жизни, постепенно отстанут, человеку же не двадцать лет, но потом, со временем, это стало меня как бы это сказать… нервировать. Три месяца проходит, полгода, а звонки все идут и идут… И главное - количество их не уменьшается!.. А периодами даже наоборот - растет! То есть, думаю, что это значит? Что не прекращает гад свою гнусную деятельность, продолжает цепляться к девкам!.. Причем головой я понимала, что с ним ничего не сделаешь - характер, - горбатого, простите меня, могила исправит, но ничего не могла с собой поделать: обидно же… Причем на нервной почве стало у меня возникать ощущение, что он водит их днем, когда я на работе…

У меня появилась неуверенность в себе. От неуверенности пошли скандалы. Потом я, по совету подруги, не пришла домой ночевать. Скандалы усилились. Теперь неуверенность почувствовал Ващенко. Исходя из общего стиля наших отношений, довольно часто доходило до рукоприкладства. Я начала ходить в припудренных синяках…

Причем схемы конфликтов не отличались разнообразием. Чаще всего это происходило так.

Я в чистом виде (никаких романтических историй, клянусь!..) задерживаюсь на работе. Причем ненадолго - часа на полтора. Часто даже звоню, предупреждаю. Ващенко в это время готовит ужин. Почему-то на мои предупреждения он не обращает внимания. (В трубке, когда я звоню, с его стороны молчание и вздохи). Ставит ужин на стол. Ждет. Меня нет. Начинает нервничать. Меня нет. Далее все развивается по одному и тому же сценарию с небольшими вариациями…

Действие первое.

Я прихожу. Ващенко с надрывом указывает мне на накрытый стол и удаляется в свою комнату. Там он закуривает сигару (заметьте стиль: сигару, а не сигарету!) и - садится за мольберт. На улице, как правило в это время уже довольно темно, так что, о том, что он там пишет, можно только догадываться. Причем пишет маслом… Этюд в багровых тонах. Я, уже предчувствуя дальнейшее, как можно дружелюбнее кричу из кухни: