Чарльз Диккенс - Домби и сын

Пояснивъ такимъ образомъ свою оригинальную мысль, м-ръ Тутсъ пожелалъ капитану Куттлю всевозможныхъ благъ и отправился во свояси.

Капитанъ Куттль, окруженный въ домѣ усладой сердца и Сусанной, былъ счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ и наслаждался неподдѣльнымъ блаженствомъ, которое съ каждымъ днемъ увеличивалось все больше и больше. Онъ почасту и подолгу производилъ глубокомысленныя совѣщанія съ миссъ Сусанной Нипперъ, необычайная мудрость и рѣшительное могущество которой служили для него предметомъ постояннаго удивленія, ибо никогда не забывалъ Куттль, какъ сія дѣвица изъявила нѣкогда желаніе ополчиться противъ самой м-съ Макъ Стингеръ, женщины экстраординарной и непобѣдимой въ своемъ родѣ. Послѣ одного изъ такихъ совѣщаній, онъ явился къ Флоренсѣ съ докладомъ, что нѣкоторыя основательныи причины и разумныя соображенія заставляютъ его желать, чтобы въ домѣ поселилась какая-нибудь женщина, всего лучше знакомая, которая бы по хозяйству имѣла верховный надзоръ надъ дочерью пожилой леди, засѣдавшей по обыкновенію подъ синимъ зонтикомъ на птичьемъ рынкѣ. Сусанна, вызванная подать свой голосъ, немедленно объявила, что, по ея мнѣнію, ничего не можетъ быть лучше м-съ Ричардсъ. Флоренса засіяла при этомъ имени, и совѣщаніе окончилось само собою. Въ тотъ же день послѣ обѣда, Сусанна отправилась къ жилищу м-ра Тудля, навела необходимыя справки, и вечеромъ съ большимъ тріумфомъ воротилась домой вмѣстѣ съ розовою, вѣчно цвѣтущею Полли, которая, при видѣ Флоренсы, обнаружила почти такія же эксцентричныя чувства, какъ сама миссъ Нипперъ.

Когда, такимъ образомъ, къ общему благополучію былъ устроенъ этотъ важный хозяйственный пунктъ, Флоренса начала вдумываться, какъ бы ей приличнымъ образомъ приготовить Сусанну къ ихъ неизбѣжной и уже скорой разлукѣ. Дѣло нелегкое и чрезвычайно щекотливое, ибо миссъ Нипперъ объявила наотрѣзъ, что она ни за что и никогда не разстанется съ нею, a извѣстно, что миссъ Нипперъ не охотница отставать отъ своихъ плановъ.

— Ну, a насчетъ жалованья вы не безпокойтесь, милая моя миссъ Флой, и не хлопочите о такихъ пустякахъ: y меня есть деньженки въ сберегательной кассѣ и хватитъ надолго, a если бы не хватило, я не площадная торговка, чтобы продавать свою любовь. До денегъ ли теперь, горлица вы моя, ангельчикъ, миссъ Флой! Пусть прахъ поберетъ все, знать ничего не хочу, только бы вы были со мной! Съ той поры, какъ скончалась ваша бѣдная маменька, я неотлучно была при васъ, дѣлила съ вами радость и горе, и вы сами ко мнѣ привыкли во всѣ эти годы. Я не хвастаюсь, миссъ Флой, и не горжусь, a все-таки вы безъ меня не уѣдете, не должны уѣзжать и не можете уѣхать.

— Я ѣду далеко, милая Сусанна, очень далеко!

— Тѣмъ, стало быть, я нужнѣе для васъ, миссъ Флой. Боже ты мой, Боже, я не робкаго десятка, чтобы испугаться далекой дороги.

— Но я ѣду съ Вальтеромъ, милая Сусанна, и готова съ нимъ на всякія путешествія, на всякія опасности! Вальтеръ бѣденъ, и я очень бѣдна: мой долгъ научиться помогать ему и помогать самой себѣ.

— Развѣ вамъ учиться помогать себѣ и другимъ, милая моя миссъ Флой! — вскричала Сусанна, замотавъ головой и явно обнаруживая нѣкоторое нетерпѣніе. — Вы были благодѣтельницею для всѣхъ, кто ни окружалъ васъ, и только Богу извѣстно, сколько перенесло страданій ваше благородное сердце. Дайте мнѣ переговорить самой съ м-ромъ Вальтеромъ Гэемъ, и я непремѣнно устрою такъ, что вы не поѣдете одна.

— Одна, Сусанна? одна, говорите вы? Какъ одна? A развѣ Вальтеръ не беретъ меня съ собою?

Какая свѣтлая, изумленная, восхитительная улыбка озарила ее! Молодой человѣкъ дорого бы далъ, чтобы быть свидѣтелемъ этого мгновенія.

— Надѣюсь, Сусанна, вы не будете говорить съ Вальтеромъ, если я сама не попрошу васъ объ этомъ, — прибавила Флоренса кроткимъ тономъ!

— Почему же нѣтъ, миссъ Флой? — рыдала Сусанна.

— Потому что, дѣлаясь его женою, я отдаю ему все свое сердце и рѣшаюсь жить съ нимъ вмѣстѣ и умереть. Если бы вы стали говорить съ нимъ такъ же, какъ теперь со мной, онъ могъ бы подумать, что я опасаюсь за свою будущность, и что вы, въ свою очередь, боитесь за меня. Что дѣлать, милая Сусанна? Я люблю его!

И прекрасное лицо молодой дѣвушки озарилось тѣмъ животворнымъ свѣтомъ, которому суждено бросить свои лучи на весеннюю жизнь чистаго и дѣвственнаго сердца! И Сусанна Нипперъ еще и еще разъ бросилась въ объятія своей милой барышни, заплакала, зарыдала и повторяла съ умилительнымъ эффектомъ, неужели ея горлинка летитъ изъ родного гнѣздышка на чужую, дальнюю сторону!

Но при такой женской слабости, миссъ Нипперъ была столь же способна обуздывать свои собственныя чувства, какъ и нападать на страшную Макъ Стингеръ. Съ этой поры, не возвращаясь никогда къ этому предмету, она была весела, дѣятельна, суетлива и отважна. Впрочемъ, однажды она объявила по секрету м-ру Тутсу, что она «храбрится» только до времени, и что ей никакъ не выдержать, когда миссъ Домби будетъ уѣзжать.

— Все тогда кончено, — сказала она, — и я боюсь, что съ тоски совсѣмъ закружится моя голова.

М-ръ Тутсъ объявилъ, съ своей стороны, что онъ вовсе потеряетъ голову, и они усердно плакали вмѣстѣ, смѣшивая свои слезы; но никогда СусаннаНипперъ не обнаруживала подобныхъ чувствъ въ присутствіи Флоренсы или въ предѣлахъ молодого мичмана.

Какъ ни былъ ограниченъ гардеробъ Флоренсы — какой контрастъ съ приготовительными церемоніями послѣдней свадьбы, въ которой она принимала участіе! — однако все-таки дѣла было довольно, и Сусанна Нипперъ, засѣдая подлѣ своего друга, работала во весь день съ озабоченнымъ усердіемъ пятидесяти швей. Удивительная дѣятельность капитана Куттля могла бы значительно подвинуть впередъ и распространить эту экипировку, если бы позволили ему съ полнымъ жаромъ предаться своей дѣятельности, и онъ уже начиналъ хлопотать насчетъ зонтиковъ, шелковыхъ чулокъ, синихъ башмаковъ и насчетъ другихъ весьма важныхъ статей, совершенно необходимыхъ для морского путешествія; но остальные члены компаніи убѣдили его, посредствомъ разныхъ хитростей, ограничить свое дѣйствіе рабочими ящичками и платяными коробками, за которыми онъ тотчасъ же поспѣшилъ въ самый модный магазинъ, гдѣ и выбралъ матеріи самаго лучшаго качества. Совершивъ этотъ подвигъ, онъ двѣ недѣли сряду отъ утра до обѣда то и дѣло любовался на свою покупку, выбѣгая по временамъ на улицу, чтобы промыслить какую-нибудь новую дополнительную статью. Но его главнѣйшая, мастерская штука состояла въ томъ, что въ одно прекрасное утро ящикъ и коробка украсились двумя мѣдными дощечками, на которыхъ искусная рука вырѣзала сердце, пронзенное стрѣлою, и подъ нимъ красовалась надпись: Флоренса Гэй. Этимъ утромъ онъ разомъ одну за другою выкурилъ четыре трубки и ухмылялся во весь день.