Чарльз Диккенс - Домби и сын

— Почему же нѣтъ? — спросила Полли.

— Да потому… ахъ, какая вы странная, м-съ Ричардсъ! У папеньки ея теперь есть кого видѣть; да и прежде, какъ никѣмъ онъ не былъ занятъ, миссъ Флой никогда не была его любимицей, такъ какъ, вотъ видите ли, м-съ Ричардсъ, женщина въ этомъ домѣ ничего не значитъ, право ничего.

Дѣвочка быстро взглянула на собесѣдницъ, какъ будто понимала и чувствовала этотъ разговоръ.

— Вы удивляете меня! — сказала Полли. — Неужели м-ръ Домби не видалъ ее съ тѣхъ поръ?

— Не видалъ, не видалъ, — прервала Сусанна Нипперъ. — Да и прежде того онъ не видалъ ее мѣсяцевъ пять-шесть, и если бы передъ тѣмъ онъ встрѣтился съ ней на улицѣ, онъ не угадалъ бы въ ней миссъ Флой, да и что тутъ толковать? Встрѣть онъ ее хоть завтра, право, не узнаетъ, что это его дочь. Такъ-то, м-съ Ричардсъ! Ну, и что касается до меня, — продолжала Выжига, не переводя духу и помирая со смѣху, — бьюсь объ закладъ, м-ръ Домби вовсе не знаетъ, что живетъ на свѣтѣ Сусанна Нипперъ Выжига, его покорная слуга.

— Бѣдненькая! — сказала Ричардсъ, думая о маленькой Флоренсѣ.

— Такъ-то, любезная моя Ричардсъ! — продолжала Сусанна Нипперъ. — Нашъ хозяинъ настоящій великій моголъ, который живетъ отъ насъ за тридевять земель въ тридесятомъ царствѣ, право, такъ. Ну, прощайте, Ричардсъ! A вы, миссъ Флой, идите-ка со мной, да смотрите, впередъ ведите себя хорошенько, не такъ, какъ невоспитанная, глупая дѣвчонка, что всѣмъ вѣшается на шею.

Ho, несмотря на строгій выговоръ, несмотря даже на опасность вывихнуть правое плечо, если Сусанна Нипперъ по-прежнему рванетъ за руку, маленькая Флоренса вырвалась отъ своей надзирательницы и нѣжно поцѣловала кормилицу.

— Прощайте, — говорила дѣвочка, — прощайте. моя добрая! Скоро я опять къ вамъ приду, a не то вы приходите ко мнѣ. Сусанна намъ позволитъ видѣться: не правда ли, Сусанна?

Собственно говоря, Выжига въ сущности была довольно добрая дѣвушка и вовсе не злого характера; только она принадлежала къ разряду тѣхъ воспитателей юношества, которые думаютъ, что надобно толкать и трясти дѣтей, какъ звонкую монету, чтобы они сохранили свой первоначальный блескъ. Когда Флоренса обратилась къ ней съ умоляющимъ и кроткимъ взоромъ, она сложила свои коротенькія руки, покачала головой, и большіе, открытые черные глаза ея приняли ласковое выраженіе.

— Напрасно вы объ этомъ просите, миссъ Флой. Отказать вамъ, вы знаете, я не могу, вотъ мы посмотримъ съ кормилицей, что надобно дѣлать; мнѣ бы хотѣлось съѣздить въ Чансю, да только не знаю, какъ оставить Лондонъ; хорошо, если бы м-съ Ричардсъ на это время согласилась за вами смотрѣть.

Полли согласилась на предложеніе.

— Въ этомъ домѣ веселье никогда не ночевало, — продолжала Выжига, — и намъ было бы глупо съ своей стороны дичиться другъ друга и увеличивать скуку. Если бы какая-нибудь Токсъ, или какая-нибудь Чиккъ вздумала для потѣхи вырвать y меня два переднихъ зуба, я была бы дура, когда бы подставила ей всю свою челюсть.

Полли не сочла нужнымъ опровергать этой сентенціи.

— И выходитъ, — заключила Сусанна Нипперъ, — что мы должны жить но пріятельски, м-съ Ричардсъ, пока вы возитесь y насъ съ маленькимъ Павломъ, только, разумѣется, не надо нарушать порядка, который тутъ заведенъ. Эй, миссъ Флой, вы еще по сю пору не раздѣлись? Ахъ, вы глупое, неразумное дитя, ступайте домой!

Съ этими словами Выжига схватила свою воспитанницу и вышла изъ комнаты.

На лицѣ и во всѣхъ движеніяхъ бѣдной сиротки выражалось столько грусти и кроткаго, безропотнаго самоотверженія, что кормилица маленькаго Домби почувствовала глубокое состраданіе, когда осталась опять одна. Сердце несчастной дѣвочки горѣло пламеннымъ желаніемъ любви — и некого было любить ей! Ея душа проникнута была болѣзненной тоскою — и никто не раздѣлялъ ея горя! Никто не брался облегчить бремя ея страданій! Все это какъ нельзя лучше постигало материнское сердце м-съ Ричардсъ, и она почувствовала, что съ этой поры между ней и безпріютной сироткой утверждается родъ довѣренности, важной и необходимой для обѣихъ. Флоренса, въ свою очередь, инстинктивно поняла это искреннее участіе, такъ неожиданно встрѣченное въ незнакомой женщинѣ.

Несмотря на высокое мнѣніе кочегара о своей супругѣ, его Полли, такъ же, какъ и онъ, не имѣла никакого понятія о житейскомъ благоразуміи. Но она представляла изъ себя простой, безыскусственный образецъ тѣхъ женскихъ натуръ, которыя въ общей массѣ живѣе, благороднѣе, вѣрнѣе, возвышеннѣе чувствуютъ и гораздо долѣе сохраняютъ въ душѣ всю нѣжность и сожалѣніе, самоотверженіе и преданность, нежели грубыя натуры мужчинъ. Быть можетъ, при всей необразованности, ей удалось бы своевременно забросить лучъ сознанія въ черствую душу м-ра Домби, и это сознаніе впослѣдствіи не поразило бы его подобно яркой молніи.

Но мы удаляемся отъ предмета. Полли въ это время думала только о томъ, какъ бы потѣснѣе сблизиться съ бойкой Сусанной и повести дѣла такъ, чтобы можно было видѣться съ маленькой Флоренсой безъ бунта и на законномъ основаніи. Случай представился въ тотъ же вечеръ.

Въ обыкновенное время кормилица, по звону колокольчика, явилась въ стеклянную комнату и начала ходить взадъ и впередъ съ младенцемъ на рукахъ, какъ вдругъ, къ величайшему ея изумленію и страху, м-ръ Домби нечаянно вышелъ изъ своей засады и остановился передъ ней.

— Добрый вечеръ, Ричардсъ.

И теперь это былъ тотъ же суровый, угрюмый, неподвижный джентльменъ, какимъ она видѣла его въ первый день. Онъ уставилъ на воспитательницу своего сына холодный и безжизненный взоръ, и бѣдная женщина, въ одно и то же время, по невольному движенію, потупила глаза и сдѣлала книксенъ.

— Здоровъ ли м-ръ Павелъ, Ричардсъ?

— Совершенно здоровъ, сэръ, и растетъ очень скоро.

— Это замѣтно, — сказалъ м-ръ Домби, съ большимъ участіемъ разсматривая крошечное личико, открытое для его наблюденія. — Надѣюсь, вамъ даютъ все, что нужно?

— Покорно благодарю, сэръ, я очень довольна.

Но вдругъ, послѣ этого отвѣта, на лицѣ ея выразилось такое тревожное колебаніе, что м-ръ Домби, уже повернувшій въ свою комнату, оборотился опять и устремилъ на нее вопросительный взглядъ.

— Я думаю, сэръ, ребенокъ былъ бы живѣй и веселѣй, если бы вокругъ него играли другія дѣти, — сказала Полли ободрившись.

— Когда вы пришли сюда, Ричардсъ, — отвѣчалъ м-ръ Домби, нахмуривъ брови, — я, кажется, говорилъ вамъ, чтобы дѣтей вашихъ не было въ моемъ домѣ. Можете продолжать свою прогулку.

Съ этими словами м-ръ Домби скрылся въ свою комнату, и Полли имѣла удовольствіе видѣть, что онъ совершенно не понялъ ея намѣренія, и она ни за что ни про что попала въ немилость.

Вечеромъ на другой день, когда она сошла внизъ, м-ръ Домби расхаживалъ по стеклянной комнатѣ. Озадаченная этимъ необыкновеннымъ видѣніемъ, она остановилась y дверей и не знала идти ей или воротиться назадъ. Домби далъ знакъ войти.