Эдвард Бульвер-Литтон - Пелэм, или приключения джентльмена

Олоферн: [587] Олоферн — здесь один из персонажей комедии «Напрасные усилия любви». Novi hominem

tanquam te. [588] Я знаю этого человека так же хорошо, как тебя (лат.). Характер у него

спесивый, речь — заносчивая,

язык — резкий, взгляд — надменный,

поступь — кичливая, и весь его облик —

чванлив, смехотворен и фанфаронист.

Шекспир

Было немного позже семи, когда я, как мы условились, отправился к Дартмору—ведь в ранней молодости люди редко опаздывают к столу. Мы сели вшестером за обед, очень скверный и в то же время до смешного изысканный. Черепаха без жира, оленина без пикантного привкуса, шампанское напоминало наливку из крыжовника, рейнское вино имело свойства граната. [589] Гранат — отнюдь не вяжущее средство. (Прим. автора.). Так уж водится у молодых людей: по их представлениям все, что дорого стоит, не может не быть отменного качества, и за сущую отраву они платят дороже, чем наиболее приверженный лекарствам английский ипохондрик.

Разумеется, вся компания заявила, что обед был великолепный; вызвали хозяина гостиницы, чтобы выразить ему свое удовлетворение, и тут же, к великому его ужасу, заставили осушить бокал его собственного рейнского. Бедняга! Его явное нежелание они приняли за конфузливость и, чтобы избавить его от этого недостатка, поднесли ему еще бокал, после чего он вышел с гримасой, выражавшей благодарное смирение, но притом весьма кислой; мы же принялись распивать бутылку за бутылкой с самоубийственной твердостью древних римлян, потерпевших поражение. Нетрудно себе представить, что мы довольно скоро достигли столь желанного нам приятного опьянения и около одиннадцати часов вечера в храбрейшем расположении духа, с блуждающими глазами и пылающими щеками, готовые затеять ссору, вышли из гостиницы, греясь умертвить, устрашить, уничтожить всех оставшихся трезвыми подданных его величества.

Мы сделали длительную остановку на Арлингтон-стрит; эту улицу, самую тихую во всем околотке, мы сочли подходящим местом для приведения нашего отряда в боевой порядок. Дартмор, Стаунтон (высокий, худощавый, хорошо сложенный глуповатый юноша) и я шли впереди, остальные следовали за нами. Мы сообщили друг другу подробнейшие инструкции насчет того, как себя вести, а затем, издав воинственный клич, всполошивший всю улицу, продолжали путь. Мы довольно мирно дошли до Черинг-кросс; всего три раза караульные пытались нас утихомирить, а один раз нам пригрозили хорошей трепкой два тележника исполинского роста, женам или возлюбленным которых мы сделали кое-какие заманчивые предложения, едва не накликав этим на себя беду. Но едва мы успели миновать колоннаду оперы, как нас гурьбой обступили пышнотелые служительницы Киприды, [590] Киприда — прозвище Афродиты, богини любви, называемой так потому, что остров Кипр считался ее любимым местопребыванием. Служительницами Киприды Бульвер называет проституток. такие же резвые и хмельные, как мы сами. Мы остановились на несколько минут посреди сточной канавы, чтобы поболтать с новыми подружками, и у нас завязался весьма сердечный и глубокомысленный разговор. Дартмор в совершенстве владел их жаргоном, но оказалось, что некоторые из этих миловидных, покладистых созданий вполне могли потягаться с ним в?том деле. Но вдруг, в самом разгаре наших забав, Стаунтон сделал некое пустяковое открытие, после чего все веселье мигом сменилось переполохом, враждой, угрозами.

Полногрудая красотка, руки которой были столь же готовы к действию, как и ее прелести, потихоньку стянула у Стаунтона часы, которые он, à la mode, [591] Следуя моде (франц.). носил в жилетном кармане. Юнец, хотя тогда был пьян, а глуп во всякое время, однако обладал той инстинктивной проницательностью, с которой все двуногие в образе человеческом охраняют свое добро. Он вырвался из объятий сирены, схватил ее за плечо, негодующим голосом обвинил в краже —

Никогда еще мой слух не подвергался такому тяжкому испытанию. Разгневанные писатели в похождениях Жиль Бласа ничто по сравнению с компанией, препиравшейся в сточной канаве на Черинг-кросс; мы бесчинствовали, сыпали проклятиями, ругались на самом отборном жаргоне — все это с подлинно христианской кротостью и всепрощением, которые умилили бы самого мистера Уилберфорса, [592] Уилберфорс, Уильям (1759–1833) — английский филантроп, основавший в 1787 году «Общество Воззваний», боровшееся против безнравственности. и уже готовились к более решительным действиям, но нам помешало весьма нежелательное для нас появление трех караульных.

— Заберите эту треклятую девку, — заявил, поминутно икая, Стаунтон. — Она — ик — украла — ик — мои часы.

— Ничего подобного, караульный, — заорала обвиняемая. — Этот подлый приказчик отродясь не имел часов! Он из окна у своего хозяина, Леви, который дает ссуды под заклад, слямзил позолоченную цепочку — красная цена ей два с половиной пенса — и прицепил к своей пестрой шкуре, чтобы задать форсу; да, вот что ты сварганил, дохлый, тонконогий ублюдок, моржовое отродье!

— Ладно, ладно, — заявил караульный, — проходите, проходите живее!

— Убирайся ко всем чертям, Чарли! [593] Чарли — презрительное наименование ночных караульных в Англии — заорал кто-то из нашей компании.

— Ого-го! Видать, вы большие нахалы! Я вас отправлю малость прохладиться в караулку, если вы будете разевать пасть и обзывать нас по-всякому. Я так думаю, эта молодая особа верно про вас сказала и вы отродясь не имели часов — нет, не имели!

— Гнусный ты лжец! — вскричал Стаунтон. — Все вы тут заодно, шайка мошенников, вот кто вы такие!

— Я вам вот что скажу, молодой джелмен, — вмешался другой караульный, с виду более благообразный, серьезный и степенный, нежели его товарищи, — если вы сейчас же не уберетесь подальше и не оставите этих порядочных молодых особ в покое — я всех вас представлю к сэру Ричарду. [594] ..я всех вас представлю к сэру Ричарду. — Сэр Ричард Бирни (1760?—1832) — полицейский судья в Лондоне.

— Скажи-ка, Чарли, — спросил Дартмор, — тебя никогда еще не дубасили за твою наглость, старина?

Самый степенный из караульных взял на себя труд ответить на этот вопрос кратко и внушительно: он схватил Дартмора за шиворот, а его товарищи оказали нам ту же дружескую услугу. Эти действия не прошли безнаказанно: минуту спустя двое из «фаворитов луны» со своими дубинками, фонарями и прочей амуницией лежали врастяжку у памятника своего августейшего тезки; [595] …у памятника своего августейшего тезки… — то есть у памятника Карлу I: Карл, по-английски Чарлз, — тезка караульного «Чарли». третий Догберри был посильнее; одной рукой он так сдавил Стаунтону горло, что несчастный юнец мог только чуть слышно, но все же угрожающе пропищать «чтоб тебя», а другой рукой так усердно орудовал своей трещоткой, что нас вмиг окружили со всех сторон.