Джон Килленс - Молодая кровь

Он не уходил и все глядел в ее огромные прекрасные глаза, перебрасывая обе сумки с книгами из одной руки в другую. Было уже начало ноября, осеннее время, но лето нынче затянулось, и золотистые листья только теперь стали падать; их сгребали в кучи во дворах и палисадниках, отовсюду тянуло гарью и поднимались клубы серого дыма — это жгли листья, жгли лето в сердцах, чтобы оно скорее забылось.

Роб и Айда Мэй стояли возле ее дома. Девушка взглянула на серьезное лицо Роба и отвела глаза. В будущем июне они закончат учение, потому что в школе для негров десятый класс — последний. А в школах для белых учатся как полагается — полных двенадцать лет.

— Я заходил к вам вчера, — заметил Роб, будто вскользь, — и видел твою маму. Она жгла листья перед домом.

Айда Мэй мило улыбнулась своей особенной улыбкой, стараясь смотреть в сторону.

— Да, я знаю, — ответила она, — мама говорила мне, когда я пришла.

— Хм, — промычал Роб. — Мне известно, где ты была. Доподлинно известно! Но я ничего не сказал твоей матери.

— И вовсе не твое дело докладывать моей матери!

— А ты не задирай нос! — сказал Роб. — Я знаю, что тебя привез домой Биф Роберте в своей старой развалюхе.

— Совсем это не развалюха! — возразила Аида Мэй, улыбаясь одними глазами, — она знала, что это всегда действует на Роба. — А самый что ни на есть новенький автомобиль, если вам угодно знать.

— Он всем хвастался в школе, что повез тебя не прямо домой, а вы еще катались по шоссе.

— Так вот знай, что у него чудесная огромнейшая машина и он очень хорошо ее водит.

— Но ведь машина-то не его!

— Ну и что ж? Хоть она и не на его деньги куплена, но отец позволяет ему брать ее, когда он захочет.

— Он всем рассказывает, что отбил тебя у меня, что ты уже больше не моя.

— Ты мне не отец, и он тоже. Папа мой умер бог знает когда. У меня есть только мама — миссис Сара Мэй Реглин.

У Роба даже во рту пересохло. Как она может, улыбаться ему и нарочно быть такой жестокой? Бессердечная женщина — вот и все.

— Ну, если ты ко мне так относишься, то можешь ехать с Бифом до самого Мэйкона и обратно. Пожалуйста! Мне все равно, раз уж ты помешалась на автомобилях! — сказал он, подавая Айде Мэй сумку с книгами.

— Хм, терпеть не могу эту твою манеру, — ответила она, забирая у него свою сумку. — Я знаю, что тебе все равно. Тебе бы только бегать за этой белобрысой девчонкой Кроссов. Вот о чем ты мечтаешь! И насчет Уилабелл Бракстон я все знаю. Если ты воображаешь, что на тебе свет клином сошелся, то сильно ошибаешься, мистер Янгблад.

В глазах Айды Мэй светилась тревога; точно так — Роб запомнил это — она смотрела на него тогда, на школьном дворе, в день его побега из дому— сколько месяцев или лет прошло с тех пор?.. «Будь моей подругой, будь моей невестой, — хотел сказать ей Роб, — не езди больше кататься с Бифом Робертсом, уж кто-кто, только пусть не он встает между нами!» Но Роб не сумел сказать это, а сказал совсем другое:

— Если так, то можешь ехать даже в Нью-Йорк! — Ему хотелось, чтобы она ответила: «Роб Янгблад, я люблю тебя и буду тебя любить вечно, и никакой самоновейший бьюик мне не нужен».

Но Аиде Мэй тоже трудно было выразить свои чувства. Она лишь сделала безразличную гримаску, от которой у Роба вся душа перевернулась.

— Терпеть не могу эту твою манеру, — повторила она. — Не твое дело указывать, куда мне ехать! Мистер Роберте говорит, что в любую минуту, когда я захочу покататься, мне достаточно только свистнуть. Вот, заруби себе это на носу, да покрепче!

Она повернулась и высокомерно пошла к крыльцу, а у Роба сжалось сердце. «Узнал ее на свою беду!» — подумал он, давая себе клятву заставить ее раскаяться. Роб направился к автобусной остановке, решив, что всю жизнь будет ненавидеть женщин. Но как же ненавидеть их, когда они так ему нравятся? Ничего, он приучит себя быть женоненавистником!

Он сел в автобус. В прошлом году мистер Майлз привез себе с Севера восьмицилиндровый форд; он попросит мистера Майлза научить его водить машину, я тогда он будет брать ее и катать кого захочет. Мистер Майлз, наверно, разрешит ему. Он еще покажет Айде Мэй! Ведь он нарочно не ходил в Рокингем-куотерс, чтобы не встречаться там с Уилабелл Бракстон. А работая у Кроссов, избегал Бетти Джейн по разным причинам, но главным образом потому, что хотел быть верным Айде Мэй… Сейчас, сидя на задней скамейке автобуса, отведенной для негров, уверенный в собственной правоте, он старался убедить себя самого, что это главная, единственная причина его нежелания встречаться с Бетти Джейн.

Когда Роб подъехал к имению Кроссов, солнце уже закатилось и земля окуталась вечерней иглой. Роб торопливо подмел двор и сгреб листья в кучи. Эта работа, вызывала в нем чувство беспомощности: осыпаются листья, и всюду их горы, и сколько ни сожжешь, а все новые и новые летят на землю… Вдруг капля дождя упала ему на щеку. Надо поторапливаться! Кончив сгребать листья, Роб поджег их и стоял, наслаждаясь острым запахом дыма от костра, который всегда так любил. Роб знал, что откуда-то из больших окон дома за ним наблюдают. Он злился на Аиду Мэй, хотя ведь безразлично, сколько раз она ездила кататься с Бифом. Надо спешить, вон какие тучи на небе, сейчас хлынет дождь. Он уже чувствовал приближение дождя. Видел его на дальних подступах, точно полчище гигантских шмелей у западных ворот огромного зеленого сада. Роб спустился в подвал и ожесточенно начал выбрасывать оттуда дрова, потом нарубил щепок и пошел наверх, в большую гостиную топить камин. Бетти Джейн нигде не было видно. Хорошо бы и не видеть ее и чтобы она тоже его не увидела. Когда он кончил топить и спускался вниз по черной лестнице, дождь лил как из ведра, грозя пробить насквозь крышу, и гасил костры во всех дворах Кроссроудза, где горели желтые опавшие листья. Сегодня пятница, день получки, завтра в школе занятий нет и Роб не увидит Айду Мэй. По пятницам он обычно заходил в кухню и там дожидался, пока миссис Кросс заплатит ему; но сейчас он был так поглощен мыслями об Айде Мэй Реглин, Бетти Джейн Кросс, Уилабелл Бракстон и вообще о женщинах, что позабыл о получке и, не задерживаясь на первом этаже, сбежал вниз и остановился под кухонной галереей, вдыхая влажный воздух, насыщенный запахом мокрой листвы. «Черт побери всех этих женщин… кроме мамы, конечно!»

— Здравствуй, Роб!

Он быстро обернулся, хотя знал и без того, что Бетти Джейн приветливо улыбается и осматривает его с головы до ног, как будто он ее собственность.

— А, здравствуй! — ответил он небрежно, а у самого дух захватило от волнения.

Бетти Джейн шагнула к нему, и Робу захотелось убежать — пусть прямо под ливень, лишь бы быть от нее подальше, но он упрямо твердил себе, что ничуть ее не боится.