Луи Селин - Банда гиньолей

— В путь! Вперед!

Я расклеился, хромаю, ворчу, тюк с товаром потерял — забыл на банкетке… Нет уж, возвращаться не буду! Да и чует мое сердце, что без полиции здесь не обойдется. Не угодить бы нам в засаду. Ну же, пошли! Надо бы воспользоваться темнотой… тем, что они толком не знают, где находятся… Только он ни о чем не печалится: резвится, кружится волчком, скачет меж кучек людей, затеял в прятки играть — дело несложное с его-то светлячками… Малышка гоняется за ним… Подкалывают меня за то, что брюзжу.

— Look at Ferdinand! Look at him!

— Что невесел, Фердинанд? Что невесел, герой смерти? А что ответишь?

— Ладно, давайте сюда! — решает он.

Сразу — бразды в руки. И вновь это отвратительное зловоние… К черту! Плюнуть на все!.. Нет, нет, не поддаваться!..

— Я за тобой, скрипун! — кидаю в ответ… Натерпелся я от этой гадины… Пусть не воображает, что всегда будет брать верх!.. Иду за ним следом в ночном мраке… Он блеет, шагая вдоль лавок… Слышу его — не умолкает… Пусть знают, им НС оторваться от меня! Не отстаю от них, иду как привязанный… Клацают его мослы, звучит гиений хохот… Разудалое веселье!

Раздаются восклицания: «Очаровательная красавица! Божественная! Дивная!» Артист!.. А что вытворял! Ни грамма стыда!.. Еще хуже Боро!.. Ни капли почтения!.. Такое же чудовище!.. После тех злосчастных происшествий не осталось ни на йоту стеснения — вообще ничего… Томится похотью, тискает, и кого?.. Ребенка!..

Знай, воркует: «Очаровательная красавица! Божественная! Дивная!» На миг оборачивается ко мне. «Тебе слышно, дружок? Слышно, ворчун?» — доносится до меня из непроглядной тьмы… Приглашает веселиться вместе с ним… Прибавляю шагу, догоняю их… Запыхался… «Вот тебе подарок, братишка!» Схватил меня за руку, сжал, тряхнул сильно… Неотерпимо больно давят его кости, хоть криком кричи! Но Я не пикнул… Продолжаем шагать… Он что-то сунул мне в руку… в темноте не видно… что-то теплое… какая-то мерзость… Я вида не подаю… Достал кусок собственной требухи из портков… Чувствую, как он роется… Что-то наподобие шланга или колбасы… Мягкое, округлое… Хочет, верно, чтобы мне стало дурно, чтобы в обморок грохнулся, чтобы взмолился о пощаде. Как же, дожидайся, шалунчик!: — Ты сгнило, привидение! — говорю ему, — И суешь мне свою гниль!

Любезность на любезность!.. Захихикал… Пусть его хихикает! Напрасно старается!

— Какая же вы пакостная сволочь! — отбриваю его среди мрака, ночи, вони и так далее… Больше ему меня не сбить! Вышел весь его номер… Ни за что не отстану от него, хоть на край света… Пусть катится к едрене фене!..

Он прибавляет ходу… Быстро шагаем, но я не отстаю ни На вершок. При переходе улиц из него возникают болотные огоньки… Из тряпья его, изо всех мест… В пути вещь удобная…

— «Туит-Туит-клуб!» — дребезжит он. Туда, надо думать, и ведет нас… Ночной клуб, какое-то сомнительное заведение… Начнутся всякие излишества, безудержный загул… С самого начала было ясно! Кутеж престолонаследных князей! Он верещит как нанятый: «Yap! Yap! «Туит-клуб!» Чтобы мы ликовали в предвкушении, чтобы голова кругом пошла… Ну, нет! Не уйдет от меня эта вонючка!.. Что-то варится в его котелке, дружком он просто прикидывается… Ему нужно, чтобы девчонка принадлежала ему одному… Новая вампирская хитрость… На какое-то дельце меня заманивает… Какая-то подлая преступная затея… Что-то особенное собирается отмочить. Ох, чую, какая-то жуткая месть! Только я начеку! Черта лысого он получит, вот что!.. А сам все думаю, думаю… О моем мешке со скобяной всячиной-перевсячиной… Когда он бултыхался у меня на спине, мне сопутствовала удача. Нельзя было бросать его! Глупость я сморозил!..

Тем временем наш пройдоха-заводила все покрикивал, резво поспешая: «Night-club, children! Night-club!» На ходу кружит, приплясывая, вкруг меня… Сущий мальчишка в нашей троице. Темно — хоть глаз выколи… Без конца воздушные тревоги. Каждую ночь, вот уже целый месяц. Должна ведь когда-то кончиться война… Такие мысли вертятся в моей голове. Скажу, справедливости ради, что не будь его болотных огоньков, ну и запаха, нельзя было бы и шагу ступить… Любопытно, что думают прохожие. Наверное, что затеяли какую-то игру, спичечками чиркают. У Нельсона был свой прием: он собирал и вел людей голосом. Всяк чародей устроен на свой особый лад… А этим все мало: так расшалились, так разыгрались, что и меня хотят заставить скакать вместе с ними… Эдаким резвым козликом! Ну, на что это похоже? Толкать людей! Нет настроения, игрунчик… Кончаем, хватит! А наша парочка водит хоровод!.. Как же я мог забыть барахлишко? Долг для меня превыше всего…

— Come on, children! Давайте, детки!

Не терпится ему… Хотя меня уже трудно чем-то удивить, этот выбравшийся из могилы пропойца перегибает палку. Так мне кажется, как погляжу на него… О, защелкал костяшками пальцев… Ни дать ни взять — кастаньеты. Прямо номер Кармен…. Надо признать, лихо щелкает, точно град стучит. Что говорить, артист! В сущности, во всем силен… Одно плохо — не первой свежести… А то можно было бы и посмеяться, едри его… Но все-таки лучше было бы ему оказаться где-нибудь в другом месте… О, раскомандовался! Едва, мол, плетемся…

— Come on, дети отчизны!

Надо поторапливаться… Он зажигает огни через каждые десять шагов… или около того… При каждом резком движении — волна зловония… Стучит, бренчит. Услада! Одного его и слышно на улице… Больше всего шума от его хрустящих суставов… Да еще, вдобавок, блеянье, о чем-то разглагольствует… Идешь и слушаешь— жуткое дело!.. Вроде как встряхивают старую корзину со всякой рухлядью… У меня тоже громыхало, когда таскал свою торбу… Какого черта я бросил ее? Везло мне с ней… А, без нее легче, хрен с ней!..

— Гнилье несусветное! — отношусь я к нему. Тяжкая, сырая, гробовая вонь… Он виноват… Он нас оплел… Умеет заманить, спору нет… В «Туит-Туит»! Да поживее! Что тут добавить? Сопротивление разное… А он треплется без остановки, только его фистулу и слыхать. «Недра Земли!» — толкует он этой паршивке. Сулит ей чудеса: «Заколдованные пещеры!»… Подавайте и мне увеселения! Я тоже буду участвовать! Во всех! Тороплюсь, нажимаю… А он еще наддает, хочет оторваться… Да смердит, все воняет и воняет… Давай-давай! Не стошнит!.. Не оторваться ему… Я держусь… Правда, совсем уже выдохся… Выдохся бегать за ними… Топот наших ног, торопливый их перестук гулко отражается от стен домов… Слушаю и диву даюсь: от нас троих! Можно подумать, целая ватага топтунов… Окликаю ее: «Вирджиния!» Ничего удивительного — беспокоюсь… Уже какое-то время она молчит, не отзывается… Шагает, шагает… Торопится, как и мы — и молчок… Такое впечатление, что она просто не слышит меня…

— Хэлло!.. Хэлло! — окликаю я… Гоним, гоним, а чего ради гоним?.. Пока еще, вроде, в своем уме!.. И куда, спрашивается, тащит нас?.. Подозрительная блажь!.. Дельфина, та тоже бегала… Лично я верю в связь злосчастий… Если бы мы умели читать жизнь, то пришли бы к выводу, что определенные стечения обстоятельств повторяются, что у каждого человека — своя загадка… Жизнь без устали подсовывает нам свои головоломки, чтобы мы, простачки, разинули варежку, вытаращили зенки, ткнулись бы в них сопаткой… Только я не из простачков! Я-то понимал, что он нарочно напускает туману, чтобы мы вляпались по самые уши… Замечательное будет представление! Но и нам, лопухам, поделом — что заслужил, то и получай!.. Как раз тогда нам и нужно было смываться, драпать, не теряя ни секунды… Единым махом разрушить гибельные чары! Он был гномиком, прыгнувшим Дельфине на голову со свода туннеля… Для нас смертельная опасность исходила от смердящего пьяницы, который веселился до упаду, ошарашивая нас своими выходками… Он больше не совал мне своей требухи — шли слишком быстро. Единым духом проскочили Стэнд-Уолл… Чересчур резво для колченогого!.. Затем Брайарз, Клепенхэм… Узнавал перекрестки… Но после Экшн-Вейл — ни зги не видать!.. Путаница улочек, то направо, то налево… Похоже, старался запутать нас… Тупики лабиринта… Чудную прогулочку он нам устроил! Становилось все темнее. Я не отрывал глаз от неба… Вырисовывались печные трубы… В вышине серо… Луна… Издали, от реки, ползли облака… Откуда же ветер? Откуда? Ныла нога. Настиг Вирджинию, сжал ей руку: «Вирджиния!» Ни слова в ответ, молча продолжает идти… Нет, измором они меня не возьмут! Это дело решенное! Смерди на здоровье, хоть в сто раз больше смрада напусти! «Буду держаться, покуда жив!» — шепчу ей, труся рысцой… А ему все нипочем! Жмет и жмет, а мы за ним… Клик-клак! Клик-клак! Бренчалка… Не сомневаюсь в том, что он еще больше зловония может напустить… Подождем!.. Почувствуем! Потеряет он нас в этой невообразимой путанице. Странный какой-то квартал! Что-то послышалось… Сирена, где-то очень далеко, на реке…