Луи Селин - Банда гиньолей

Опостылели мне их слезы. Какая чудовищная несправедливость! Надоели их физии, их кислые рожи!.. Я объявил им на ходу, что сыт по горло вздохами.

— Это мне придется изображать акробата на вантах «Конг Хамсуна»! Мне придется карабкаться на высоте пятидесяти метров в пустоте, над разъяренными стихиями!.. Мои поздравления, кислятины! Всякий раз в дураках оказываюсь я!.. Не много же у вас самолюбия, если вы скулите и все такое! Это меня надо жутко жалеть, это я встречаю опасность лицом к лицу. Нахальства у вас хоть отбавляй!..

Но это их совершенно не волновало.

На берегу в пути встретилось одно опасное место, где можно было поскользнуться и грохнуться с мостков в громадный пруд, к тому же ноги путались в веревках. Состен зацепился, запнулся, шмякнулся задом на якорь и взвыл… чувствительно ушибся, основательно приложился. По счастью, упасть на якорь — добрый знак: сразу же приносит счастье. Но, правду сказать, тем все и кончилось… Как выразился сам Состен, все зависит от случая…

— Шевелись, лентяй, шевелись! Вон она, видишь?

У Проспера скоро должны были открыть. За каменной насыпью горел неяркий свет… Столовка… Окно… Вот и дверь… Вошли… Зал был уже полон, дым стоял столбом, так накурили, что воздух стал сизым, точно вода в аквариуме. Люди мутно-зеленого цвета двигались под висячими светильниками. Вкруг столов — цепочки красных огоньков — трубки… Я толкнул двух забияк, обменялись угрозами, но я не остановился, спешил, спешил объявить Просперо — славный друг!., золотое сердце!., что уплываю, что больше он меня не увидит… что договорился насчет Америки…

У стойки так гомонили, что мне пришлось напрячь голос, чтобы перекричать их. Я заорал во всю мощь легких:

— Эй, Проспер! Порядок! Бум! Дье!..

Клич сбора. Он видел, как я шел к нему сквозь сизый трубочный дым… такой густой, что хоть ножом режь… Я думал, он удивится. Ничего подобного… Он ополаскивал стопки и своего занятия не прервал, разговаривая в то же время с итальянцем, кочегаром с «Майорио».

Он представил мне его:

— Жозе с Майорки.

— Ну, вот, значит, отплываю!

— Как это — отплываю?

— Да на твоем корыте!

— Каком корыте?

— Да на «Хамсуне», беспамятный! Он усмехнулся:

— Это тебе, видать, приснилось…

— Как это — приснилось? Договорился!

— Да нет же, говорю тебе!

— Пошел ты знаешь куда, Проспер? Поднимусь на борт в восемь часов. Тебе этого мало?

До чего мне надоели эти его пожимания плеч!

— Именины твои сегодня, дурья голова! Вот что я услышал в ответ.

— Именины? Какие такие именины?

— День святого Фердинанда, душа моя!

— Фердинанда?

Я все никак не мог сообразить.

— Ну да! — подтвердил он. — А ты не знал? При чем здесь мои именины?

— Все хотят отпраздновать вместе с тобой! Кто же уезжает в свои именины? Неслыханное дело!

Его приятель Жозе с Майорки был целиком и полностью согласен с ним.

Уезжать в такой день, в день своих именин!.. Оба выкатили глаза от ужаса: немыслимая вещь!..

У меня не было календаря, у него, естественно, тоже.

Вот так неожиданность!..

Тут он завел речь о Каскаде, о девочках, о друзьях, которые хотели выразить мне свои наилучшие пожелания, заявил, что нанесу им тяжкое оскорбление, если не откликнусь на их приглашение, что все основательно приготовились к потрясающей гулянке, что представлялся прекрасный случай утопить все огорчения разом в реках шампанского, что ради такого праздника все освободятся, что победу отметят так, что небу станет жарко, а заодно и скорое возвращение дорогих мужчин! Я не имел права уклониться… Боже мой, какая попойка, какие танцульки, какие девочки, ну и все такое!.. У всех девочек поголовно отпуск по случаю Дня святого Фердинанда… Кто же уезжает в день своих именин?.. Я был сбит с толку. Не хотелось показаться совершенным невежею… Надо было подумать… Очень мило все-таки с их стороны…

Я хотел угостить выпивкой, но он остановил меня:

— Сегодня мой черед! И оттеснил меня.

— Могу ли я предложить вам, мадемуазель, рюмочку баньюла? А вам, дедуля?

Угощал всех.

Обошел-таки он меня.

Я не понимал, что происходит… Не припоминалось мне, чтобы кто-нибудь хоть раз озаботился празднованием моих именин… Дня святого Фердинанда…

Все по очереди, повеселев от выпивки, целовали меня: Просперо, Кочегар, Состен и малышка… Излияния чувств… Мне желали счастья и всяческих благ… Я расспрашивал о знакомых, о пансионе, о добровольцах… Двое уже, оказывается, убиты…

— Кстати, звонил Каскад! — вдруг вспомнил Проспер. Он рассказывал мне о том о сем, о Кармен с зашитой ягодицей, становился болтлив… Мне хотелось спросить его, что за праздник был у меня. Взбредет же такое в голову!.. Как-то странно пришлись мои именины. Здесь что-то было не очень ясно… С чего вдруг все эти изъявления дружеского расположения?.. После того, как я смылся оттуда, я не видел их уже несколько месяцев. С какой стати им вздумалось липнуть теперь ко мне?.. Бигуди копала под меня, о чем-то раззвонила, науськала шайку… Не хотелось им, чтобы я смылся отсюда… Что-то они замышляли на моих именинах… Пожелания того-сего, пятого-десятого… Ох, как подозрительно!.. Ладно, посмотрим… А может быть, сразу покончить с этим? Одним ударом?.. А если там все было липой? Может, и не было никакого найма? Может быть, тоже шуточка? Может, и там и здесь я свалял дурака?.. А, черт с ним, хватит!.. Вольно! К ноге! Посидим, переварим удар… Снова удрать? Не съедят же они меня!.. Как погляжу на них, смех меня разбирал… Ну, напугали! Напьюсь-ка я, вот вам мой ответ! Я обратился к Состену:

— Делай, как я: садись! Ты тоже, малышка!

Мы согласились, чтобы Проспер угощал нас. Коли мой праздник, пусть наливает, угощает… Всем здоровья, всем говорунам у стойки, всем болтунам на свете! Пусть расплевываются, треплют языком, переругиваются: «God be damned», рыгают и обжигают себе язык… и выпускают изо рта пламя, когда отдуваются, опорожнив стопку: «бу-у-у!» Ох, крепкое, ох, лютое зелье!.. За мои именины, за святого Фердинанда!.. Вот смех-то! Будем веселиться!.. Сильно озадачил я Проспера: он-то думал, что я улепетну, трусливо забьюсь под шлюзовые затворы. Ничего подобного! В боевом настроении, извольте видеть! Угощение за счет заведения!.. Он представил мне другого своего приятеля, торговца шербетом в Сохо, который тоже искал какое-нибудь судно, хоть какой-то способ перебраться в Аргентину… Мало-помалу до меня дошло, что этот малый вот уже полтора года, как дезертировал из Королевского флота…

Он неплохо играл на гитаре… имел даже лицензию на концертные выступления в Сохо, а лицензии по музыкальной части на улице не валяются… Мало того, получить ее было чрезвычайно трудно… Давалась только своим и предоставляла такие преимущества, что, можно сказать, никогда ни на что не менялась… Само собою, заговорили о лицензиях, о бесчисленных способах подделывания оных, о том, как из одной сделать три или четыре… словом, о всяких ухищрениях по этой части…