Джон Пассос - Манхэттен

– Разве Оглторп тоже «такой»?

Рут несколько раз кивнула головой.

– Так почему же она вышла за него замуж?

– Ну, эта девица вышла бы замуж за ломовую телегу, если бы она знала, что ей это выгодно.

– Право, Рут, вы превратно истолковали всю эту историю.

– Джимми, вы совсем несмышленыш! Подождите, дайте мне докончить трагическую повесть. Когда те двое исчезли и заперли за собою дверь, в передней поднялся дикий тарарам. Конечно, Касси для полноты картины закатила истерику. Когда я вернулась из ванной – я ходила туда за нашатырным спиртом для нее, – суд уже заседал. Красота! Мисс Костелло требовала, чтобы Оглторпы завтра же были выброшены вон; если это не будет сделано, она-де выедет. Миссис Сондерленд хныкала, что за тридцать лет театральной работы она ни разу не видела подобной сцены, а человек во фраке, Бенджамен Арден – вы знаете, он играет характерные роли, – заявил, что люди, подобные Тони Хентеру, должны сидеть в тюрьме. Когда я пошла спать, заседание еще продолжалось. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему я так долго спала и заставила вас ждать меня битый час, бедный мой мальчик.

Джо Харленд стоял посредине спальни, засунув руки в карманы, уставясь на картину, которая висела криво на зеленой стене, подступавшей к железной кровати. Его холодные пальцы беспокойно двигались в карманах брюк. Он говорил громко, низким, ровным голосом:

– Все зависит от удачи, знаете ли, но я все-таки в последний раз попробую обратиться к Меривейлам. Эмили помогла бы мне, если бы не этот проклятый старый дурак. У Эмили все-таки есть теплый уголок в сердце. Никто из них не понимает, что не всегда можно обвинять самого человека. Все, в сущности, зависит от удачи, и, видит Бог, они все когда-то кормились моими объедками.

Резкий голос утомил его слух. Он сжал губы. «Становишься болтливым, старина». Он ходил взад и вперед по узкому пространству между кроватью и стеной. Три шага. Три шага. Он подошел к умывальнику и выпил воды из кувшина. Вода отдавала гнилым деревом и помойным ведром. Он выплюнул последний глоток. «Мне нужен хороший сочный бифштекс, а не вода». Он сложил стиснутые кулаки. «Надо что-нибудь сделать. Надо что-нибудь сделать!»

Он надел пальто, чтобы скрыть дыру на брюках. Бахрома на рукавах щекотала кисти рук. Темные ступени скрипели. Он был так слаб, что держался за перила, чтобы не упасть. Старуха высунулась из двери в нижней передней. Тощая косичка торчала сбоку на ее голове, словно пытаясь удрать из-под серой наколки.

– Мистер Харленд, а как насчет платы за три недели?

– Я как раз иду получать по чеку, миссис Будковитц. Вы были очень любезны… и, может быть, вам будет интересно узнать, что мне обещали, то есть гарантировали, очень хорошее место с понедельника.

– Я жду три недели… Я больше не хочу ждать.

– Но, дорогая леди, уверяю вас словом джентльмена…

Миссис Будковитц начала дергать плечами. Ее голос, тонкий и пронзительный, скрипел, как вагонетка на рельсах:

– Вы мне уплатите эти пятнадцать долларов, или я сдам комнату кому-нибудь другому.

– Я вам заплачу сегодня же вечером.

– В котором часу?

– В шесть часов.

– Очень хорошо. Пожалуйста, отдайте мне ключ.

– Я не могу отдать вам ключ. Вдруг я приду поздно.

– Потому-то я и хочу получить ключ. Мне надоело ждать.

– Очень хорошо, возьмите ключ. Вы, я надеюсь, понимаете, что в результате вашего оскорбительного поведения я не считаю для себя возможным оставаться долее в вашем доме.

Миссис Будковитц хрипло рассмеялась:

– Очень хорошо! Как только вы мне заплатите пятнадцать долларов, можете забирать ваше барахло.

Он положил два связанных веревочкой ключа в ее серую ладонь и, хлопнув дверью, поплелся по улице.

На углу Третьей авеню он остановился и стоял, дрожа под горячими, полуденными солнечными лучами; пот стекал ему за уши. Он был слишком слаб, чтобы ругаться. Зубчатые квадраты грохота обрушились на его голову – над ним промчался воздушный поезд. Грузовики скрежетали по мостовой, вздымая пыль, пахнувшую бензином и раздавленным конским навозом. В мертвом воздухе воняло лавкой и рестораном. Он медленно зашагал по направлению к Четырнадцатой улице. На углу теплая волна сигарного дыма остановила его, точно рука, опустившаяся на его плечо. Он стоял несколько секунд, заглядывая в маленькую лавку, где тонкие, желтые пальцы завертывали хрупкие листья табака. Вспоминая марки сигар, он потянул носом. Развернуть мягкую фольгу, осторожно снять колечко, нежно, точно кусок мяса, отрезать ножичком с черенком из слоновой кости кончик… запах восковой спички… глубоко вдохнуть горьковатый, извилистый, глубокий, сладкий дым. «Ну-с, итак, сэр, как же насчет того дельца с бумагами Северной Тихоокеанской?…» Он сжал кулаки в липких карманах непромокаемого пальто. «Взяла ключ, старая ведьма. Я еще покажу ей, будь она проклята! Джо Харленд может опуститься на самое дно, но у него все же есть гордость».

Он пошел по Четырнадцатой улице, не переставая думать. Он спустился в маленькую писчебумажную лавочку в подвальном этаже и неуверенным шагом направился в глубь ее. Он, пошатываясь, остановился в дверях маленькой конторы, где за американским столом сидел синеглазый, лысый, толстый человек.

– Хелло, Фельзиус! – крикнул Харленд.

Толстый человек испуганно поднялся.

– Боже мой, неужели это вы, мистер Харленд?

– Джо Харленд, он самый, Фельзиус… гм… несколько плох, а?… – Хихиканье замерло у него в горле.

– Я… Ну, садитесь, мистер Харленд.

– Благодарю вас, Фельзиус… Фельзиус, я конченый человек.

– Лет пять прошло с тех пор, как я видел вас в последний раз, мистер Харленд.

– Проклятые пять лет… Все зависит от удачи… У меня ее больше никогда не будет. Помните, как я тогда подрался с биржевиками и какой ад поднял в конторе? А какие были наградные служащим на Рождество…

– Да, мистер Харленд.

– Должно быть, скучная это штука – сидеть в лавке?

– Мне это по вкусу, мистер Харленд; тут я сам себе хозяин.

– А как поживают жена и ребята?

– Прекрасно, прекрасно. Старший мальчик только что окончил школу.

– Тот, которого вы назвали в честь меня?

Фельзиус кивнул. Его пальцы, толстые, как сосиски, беспокойно барабанили по краю стола.

– Помню, я еще думал, что когда-нибудь помогу этому мальчику. Смешно, ей-богу! – Харленд слабо засмеялся; он чувствовал, как страшная темнота подкрадывается к нему сзади.

Он обхватил руками колени и напряг все мускулы.

– Видите ли, Фельзиус, дело в том… В данный момент я нахожусь в довольно-таки затруднительном финансовом положении… Вы знаете, это бывает.

Фельзиус смотрел прямо перед собой на стол.

– У всех нас бывают полосы неудачи, верно? Я хочу занять у вас очень маленькую сумму на несколько дней, всего несколько долларов – ну, скажем, двадцать пять – для некоторых комбинаций…