Джон Пассос - Манхэттен

– Приятно все-таки встретить по-настоящему молодого человека.

Его лицо побагровело, когда он нагнулся, чтобы открыть дверцу автомобиля.

– О да, я чертовски молод.

Автомобиль зарычал и снялся с места.

– Нас, наверно, арестуют: у меня глушитель не в порядке.

На Тридцать четвертой улице они промчались мимо девушки, медленно ехавшей в уличной толчее верхом на белой лошади. Ее каштановые волосы ниспадали ровными поддельными волнами на белый конский круп и на золоченое седло, на котором зелеными и красными буквами было написано «Антиперхотин».

– «Перстни на пальцах, – запел Стэн, нажимая клаксон, – на ногах звонки, и гибнет перхоть от ее руки!»

«Британский пароход «Рейли» из Ливерпуля, капитан Кетлуэл; 933 кипы, 881 ящик, 10 тюков, 8 мест готовых изделий; 57 ящиков, 89 кип, 18 тюков бумажных ниток; 156 кип войлока; 4 кипы асбеста, 100 ящиков катушек…»

Джо Харленд перестал стучать на пишущей машинке и посмотрел на потолок. Кончики пальцев болели. В конторе кисло пахло клеем, бумагой и мужчиной, снявшим пиджак. Он видел в открытое окно темный кусок стены, выходившей во двор, и какого-то человека с зеленым щитком над глазами, глядевшего бесцельно из окна. Светловолосый конторский мальчик положил записку на край его стола: «М-р Поллок хочет видеть вас в 5.10». Твердый комок застрял у него в горле: «он меня уволит». Его пальцы снова начали выстукивать.

«Голландский пароход «Делфт» из Глазго, капитан Тромп; 200 кип, 123 ящика, 14 тюков…»

Джо Харленд долго бродил по Беттери, пока не нашел свободной скамейки. Он сел на нее. Солнце тонуло в шафрановом тумане за Джерси. Ну ладно, с этим мы покончили. Он долго сидел, глядя на солнечный закат – как на картину в приемной зубного врача. Большие облака валили из труб проходившего буксира и стояли над ними, черные и пурпурные. Он смотрел на закат и ждал. У меня было восемнадцать долларов пятьдесят центов, минус шесть долларов за комнату, один доллар и восемьдесят четыре цента за стирку белья и четыре доллара пятьдесят центов – долг Чарли; стало быть, семь долларов восемьдесят четыре цента, одиннадцать долларов восемьдесят четыре цента, двенадцать долларов тридцать четыре цента вычесть из восемнадцати долларов пятидесяти центов, остается у меня шесть долларов и шестнадцать центов. Хватит на три дня до новой работы, если я обойдусь без выпивки. Господи, неужели счастье никогда мне не улыбнется? Ведь раньше везло же мне. Его колени тряслись, в желудке жгло и ныло.

Славную вы себе устроили жизнь, Джозеф Харленд. Сорок пять лет – и ни одного друга, ни одного цента.

Паруса бота казались ярко-красным треугольником в нескольких шагах от асфальтовой набережной. Молодой человек и девушка крепко прижались друг к другу, когда стройный бот проплыл мимо. Они были бронзовыми от солнца, с выгоревшими желтыми волосами. Джо Харленд закусил губы, чтобы удержать слезы, когда бот скрылся в красноватом тумане залива. Ей-богу, надо выпить.

– Разве это не преступление? Разве это не преступление? – Человек, сидевший налево от него, без конца твердил эту фразу.

Джо Харленд повернул голову – у человека было красное рябое лицо и седые волосы. Он крепко держал пальцами театральное приложение к газете.

– Молодые актрисы выступают совсем нагишом… Неужели они не могут оставить человека в покое?

– А вы не любите рассматривать портреты актрис в газетах?

– Я вам говорю: неужели они не могут оставить человека в покое? Если у вас нет работы и нет денег – какой с них толк?

– Что вы! Очень многие любят рассматривать их изображения в газетах. Да я сам в былые дни…

– В былые дни у вас, наверно, была работа. А теперь нет, так ведь? – проворчал он свирепо.

Джо Харленд отрицательно покачал головой.

– Так на какой они черт? Пусть они оставят нас в покое. Теперь не будет работы до снегопада.

– А что вы будете делать до тех пор?

Старик не ответил. Он снова наклонился над газетой, прищурился и забормотал:

– Они совсем голые. Это преступление, говорю я вам!

Джо Харленд поднялся и пошел. Было почти темно; его колени одеревенели от долгого сидения. Он плелся и чувствовал, как тугой кушак стягивает его живот. Жалкий старый одр, тебе нужно пропустить две-три стопки, чтобы ты мог как следует поразмышлять. Кислый запах пива ударил ему в нос из-за двери. Лицо буфетчика было похоже на шафрановое яблоко на уютной полке красного дерева.

– Стопку горяченькой!

Теплое душистое виски обожгло ему горло. Вот от этого становишься человеком! Не допив стопки, он подошел к даровому буфету и съел бутерброд с ветчиной и маслину.

– Еще стопку, Чарли! От виски становишься человеком. А я слишком на него налегал – в этом-то и все дело. Вы теперь и смотреть на меня не хотите, друзья мои, а когда-то меня называли Чародеем Уолл-стрит. Вот вам живая иллюстрация – какую роль играет удача в делах… С удовольствием, сэр, с удовольствием… Уф, от этого становишься человеком… За ваше здоровье и процветание… Я думаю, среди вас, джентльмены, нет никого, кто в свое время не потерпел бы краха. А кто из вас стал от этого умнее? Еще одна иллюстрация – какую роль играет удача в делах… Но не так было со мной, джентльмены. В течение десяти лет я вертел биржей как хотел, в течение десяти лет я не выпускал из рук телеграфной ленты. И за все десять лет я только три раза промазал, не считая последнего раза. Джентльмены, я хочу открыть вам секрет… Я открою вам очень важный секрет… Чарли, дайте моим друзьям еще по стопке – я угощаю! И сами тоже выпейте… Джентльмены, вот вам опять иллюстрация – какую роль играет в делах удача. Джентльмены, секрет моей удачи… абсолютная истина, уверяю вас… можете проверить по газетам, журналам, речам, лекциям того времени. Один человек – он оказался гнусным шантажистом – даже написал обо мне детективный рассказ под названием «Тайна успеха». Вы можете найти его в нью-йоркской публичной библиотеке, если вам интересно. Секрет моего успеха был… Когда вы услышите, вы будете смеяться, вы скажете, что Джо Харленд пьян, что Джо Харленд – старый дурак… Да, вы это скажете… В течение десяти лет, говорю вам, я играл на разнице, покупал направо и налево предприятия, названия которых я никогда не слыхал, и всякий раз зарабатывал. Я загребал деньги кучами. Четыре банка были у меня в кармане. Потом я занялся сахаром и гуттаперчей, но это оказалось преждевременным. Вы начинаете нервничать, вам хочется узнать мой секрет, вы думаете, что сможете использовать его… Нет, не сможете… Секрет моего успеха был в синем шелковом вязаном галстуке – моя мать связала его для меня, когда я был маленьким мальчиком… Не смейтесь, будьте вы прокляты!.. Нет-нет, я ничего… Еще одна иллюстрация – какую роль играет удача… В тот день, когда я вместе с одним молодчиком впервые решил сыграть на разнице и сунул тысячу долларов в луизвильские и нэшвильские бумаги, на мне был тот галстук. Двадцать пять пунктов в двадцать пять минут! Это было начало. Потом я начал постепенно замечать, что всякий раз, когда я не надеваю этого галстука, я теряю деньги. Когда он обносился и истрепался, я попробовал носить его в кармане. Но это не помогло. Мне приходилось надевать его, вы понимаете?… Дальше – старая-престарая история, джентльмены… Была одна девушка – пусть Бог ее накажет – и я любил ее… Я хотел доказать ей, что нет ничего на свете, чего я не сделал бы для нее, и я подарил ей галстук. Я думал, что это шутка, и смеялся: «Ха-ха-ха!» Она сказала: «Он же дрянной, он совсем обтрепанный» – и швырнула его в огонь… Только еще одна иллюстрация… Друзья, не угостите ли вы меня стопочкой? Я сегодня случайно не при деньгах… Благодарю вас, сэр… От этого опять становишься человеком.