Пэлем Вудхауз - Том 4. М-р Маллинер и другие

— Значит, надо устроить так, чтобы она тебя пожалела.

— Как же?

— Проще простого.

— Это ты уже говорила.

— Повторение — мать учения. Помнишь стишок: «В те дни, когда в доме родимом я рос…

— …безмолвный, печальный и робкий до слез». Помню, декламировал в детстве.

— У тебя, наверное, здорово получалось. У меня почему-то жалостливые стихи плохо звучат. Раз ты это все помнишь, значит, знаешь, как отзывчиво женское сердце на чужое страдание. Немножко боли, капля страдания — и девушка на глазах превращается в ангела. Хрестоматийный сюжет.

— Ну так что?

— В данном случае в ангела следует превратить Кей. Я уверена, что если та, которая сейчас режет в кухне бутерброды, вернувшись сюда, застанет тебя распростертым на полу без чувств, сердце ее растает, как сахар в чашке чая. Она бросится на твое бездыханное тело и оросит неподвижное лицо горючими слезами. Вот что сделала бы Кей, если бы, придя сюда, нашла тебя распростертым без чувств на полу.

— А с чего вдруг я бы распростерся без чувств на полу? Билл понимающе кивнула. Рыбка клюнула.

— Надо подумать. Допустим, Фиппс в припадке пьяной ярости двинул тебя той бутылкой, которую он прижимает к груди, как мать — младенца.

— Но он же не двинул!

— Правда. Тогда допустим, что я бросила тебе в бокал порошок.

— Но ты же не бросила!

— Тоже правда. Я просто думаю вслух. Выпьем за удачу!

— За удачу!

Они осушили бокалы.

— Чудное название — «Микки Финн», — задумчиво произнесла Билл. — Откуда они их берут?

— Может, был такой бармен по имени Микки Финн, который составил рецептуру?

— Менкен [14] Менкен Генри Льюис (1880–1956) — американский журналист и критик. говорил, что нет, а он, наверное, в курсе. Менкен вообще в курсе всего. А ты знаешь, как действует этот порошок?

— Как ни странно, да. Он проходил у нас в одной картине перед тем, как меня вышибли. Поначалу ничего особенного не чувствуешь. А потом, если тряхнуть головой — вот так…

Билл, которая была начеку, успела вовремя подхватить падающего Джо. Она уложила его получше, придала вид, способный с гарантией вызвать сострадание, а сама подошла к дивану и потрясла Фиппса за плечо.

Непросто пробудить ото сна дворецкого в состоянии тяжелого опьянения после двух коктейлей Вильгельмины Шэннон и бутылки мятного ликера. Временами казалось, что ее усилия никогда не увенчаются успехом. Но постепенно в членах бесчувственного тела стали появляться признаки жизни. Фиппс засопел, зашевелился, задвигался, жизнь начинала бурлить в нем. Он хрюкнул и сел, моргая глазами.

— Привет, — сказал он хриплым шепотом, как дух на спиритическом сеансе. — В чем дело?

— Простите, что нарушаю ваш сон, мистер Фиппс, — извиняющимся тоном произнесла Билл, — но мне одной с ним не справиться.

Билл жестом указала на тело, лежащее на полу.

— Может, вы мне пособите? Ум хорошо, а два лучше. Фиппс шатаясь поднялся с дивана. Его затуманенному взору предстало неподвижное тело — картина, столь часто описываемая в любимых им детективах. Ни в одном из них не обходилось без обнаружения трупа на ковре. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что к рисунку ковра он отношения не имеет. Фиппс зажмурился в надежде, что это обман зрения. Но, открыв глаза, увидел труп на том же месте.

— Что с ним? — запинаясь, спросил он. — Зачем он тут лежит?

Билл удивленно подняла брови.

— Вы, конечно, припоминаете, как, руководствуясь, видимо, самыми лучшими намерениями, трахнули его бутылкой по голове?

— Господи! Я?

— Не могли же вы забыть!

— Я вообще ничего не помню, — ответил дворецкий бесцветным голосом. — А что случилось?

— Началось с того, что вы заспорили о претензиях Абиссинской церкви на апостольское преемство. [15] апостольское преемство — непрерывная цепь священников, восходящая к апостолам (она есть в католической и православной церкви, которые и называются поэтому апостольскими).

— На что?

— Вы и про Абиссинскую церковь забыли?

— Никогда не слыхал про такую.

— Это такая церковь в государстве Абиссинском, и Джо Дэвенпорт заговорил о ее притязаниях на апостольское преемство. Он одной точки зрения придерживался, вы — другой. Вы так говорите, он эдак. Слово за слово. Страсти разгорелись, и дошло до того, что вы стукнули его пузырем по темечку. Хрясь — и парнишка готов.

— Но не совсем же… готов?

— Это я для красного словца. Преувеличила.

— То-то же, — сказал Фиппс, проводя ладонью по пепельно-бледному лбу. Он бессильно упал на стул и горестно запыхтел. Так и застали его вошедшие вскоре Смидли и Кей, которая внесла огромное блюдо с бутербродами. Билл одобрительно посмотрела на плоды ее рук. У нее как раз проснулось чувство голода.

— Адела, должно быть, спит, — объявил Смидли. — Я довольно долго стоял возле ее двери, слушал-слушал — тишина. Батюшки, — встрепенулся он, упав взглядом на тело Джо. — Это еще что такое?

— Несчастный случай, — быстро ответила Билл. — Фиппс треснул его бутылкой. Мы как раз вспоминали обстоятельства этого события, когда вы вошли.

Глаза Кей стали квадратными. Кровь отхлынула от лица. Она стояла, уставившись на тело, блюдо крупно дрожало в ее руках. Билл предусмотрительно приняла его. И тут Кей с криком бросилась на грудь распростертого Джо.

— О, Джо, Джо! — причитала она.

Билл, пряча довольную улыбку, откусила бутерброд. Сердечной женщине всегда приятно видеть, что она преуспела в соединении юных сердец. Доев бутерброд, Билл взялась за второй. С сардинкой, удовлетворенно отметила она. Билл любила бутерброды с сардинами.

— Треснул его бутылкой? — переспросил Смидли.

— Сгоряча, — пояснила Билл. — Фиппсу присуща горячность.

— Господи милостивый!

— Да, неприятно. Можно сказать, подпортил вечеринку. Но нет худа без добра. Клиент протрезвел.

— Разве? Тогда послушай-ка…

— Кажется, он мертв, — сказала Кей, подняв побелевшее лицо.

— Не думаю, — возразил Смидли и тут же оставил эту тему, перейдя к той, которая волновала его гораздо больше. — Так ты говоришь, он протрезвел?

— Вполне. Рассуждает здраво.

— Значит, пора ему приняться за дело. Хватит дурака валять. Фиппс!

— Сэр? — отозвался тот, приняв свой обычный почтительный тон.

— Надо работать.

— Да, сэр.

— Хватит чудить.

— Да, сэр.

— Все вернулось на круги своя, — прокомментировала Билл, выбирая третий бутерброд.

Она с удовлетворением отметила, что Кей осыпала неподвижное лицо Джо жаркими поцелуями и орошала горючими слезами. Именно так, насколько ей помнилось, она себе и представляла развитие событий. Все шло по плану. Она чувствовала себя режиссером, группа которого действует в соответствии с указаниями.