Антони Троллоп - Барчестерские башни

— Что ты мне рассказываешь! — перебила миссис Куиверфул.— Ведь всем известно, барчестерский епископ — это миссис Прауди, а мистер Слоуп только выполняет ее приказания. Она же обещала мне это место так, словно сама им распоряжается. И это она прислала его сюда, потому что ей вдруг понадобилось взять назад свое обещание.

— Душенька, ты ошибаешься...

— Не будь простаком. Поверь, епископ знает об этом не больше Джемимы (Джемиме недавно исполнилось два года). И если ты послушаешь моего совета, то сейчас же поедешь к нему сам.

Возможно, мистер Куиверфул и был простаком, но на этот раз он остался при своем мнении и начал растолковывать жене, в каком тоне мистер Слоуп отозвался о вмешательстве миссис Прауди в дела епархии. И в голове матроны постепенно зародилась новая мысль, подсказавшая ей новый план действий. А что, если миссис Прауди и в самом деле ничего не знала о визите мистера Слоупа? В таком случае она по-прежнему остается ее покровительницей, ее другом и, возможно, сумеет сдержать свое обещание вопреки мистеру Слоупу. Миссис Куиверфул не стала говорить мужу о вспыхнувшей в ней робкой надежде, однако слушала его терпеливее обычного. Он все еще объяснял ей, что свет, видимо, ошибается, приписывая миссис Прауди значительную власть и влияние, а она уже твердо решила, что ей следует делать дальше. Но вслух о своем намерении не объявила и лишь зловеще покачала головой. Когда же мистер Куиверфул умолк, она поднялась и сказала только, что с ними обошлись жестоко, жестоко. Потом спросила мужа, не согласится ли он пообедать сегодня не в три, как обычно, а позже, и, получив его согласие, начала приводить свой план в исполнение.

Она решила немедленно отправиться во дворец, чтобы успеть туда прежде, чем миссис Прауди поговорит с мистером Слоупом, и либо кротко молить о сострадании, либо требовать, пылая негодованием, в зависимости от того, как ее примут.

Она была уверена в себе. Мысль о еде и одежде для четырнадцати детей укрепляла ее, и она чувствовала в себе достаточно силы, чтобы в случае нужды прорваться сквозь легионы епископских слуг к той, которая причинила ей такое зло. Ее не сковывали ни стыд, ни стеснительность, ни страх перед архидьяконами. И она действительно стала бы кричать на базарной площади, если бы ей отказали в справедливости. Пусть стесняются неженатые младшие священники, пусть обладатель хорошего прихода, приглядевший себе приход еще лучше, соблюдает декорум, но у миссис Куиверфул было четырнадцать детей и она давно уже отучилась стесняться, а декорума не соблюдала и вовсе. Если ее обездолят, как вознамерился обездолить ее мистер Слоуп, это не останется в тайне. Она прокричит об этом на весь свет.

Миссис Куиверфул была не в том настроении, чтобы заботиться о своем туалете. Она завязала под подбородком ленты шляпки, накинула на плечи шаль, вооружилась семейным ситцевым зонтиком и отправилась в Барчестер. Добраться туда миссис Куиверфул было не столь легко, как нашему пламстедскому другу. От Пламстеда до города девять миль, а от Пуддингдейла всего четыре, но архидьякону подали бы карету, и резвый гнедой жеребчик домчал бы его в Барчестер за один час. В каретном же сарае пуддингдейлского священника не было кареты, а в конюшне — гнедого жеребчика. Единственным средством передвижения обитателям этого дома служили их ноги.

Миссис Куиверфул была пожилой тяжеловесной женщиной, не привыкшей много ходить. На кухне и в дортуарах своего дома она хлопотала без отдыха, но дальние прогулки были не для нее. Она просто не смогла бы в разгар августовской жары дойти до Барчестера и вернуться обратно. Но в полумиле ближе к городу проживал добросердечный фермер, который был в достаточной мере наделен земными сокровищами и настолько заботился о собирании сокровищ небесных, что посещал приходскую церковь с похвальной регулярностью. Миссис Куиверфул и прежде обращалась к нему в семейных затруднениях — и обращалась не напрасно. Постучав в его дверь и объяснив фермерше, что ей необходимо быть в Барчестере по неотложнейшему делу, она спросила, не может ли фермер Субсойл отвезти ее туда в своей тележке. Фермер дал согласие, Принц был тут же запряжен, и они тронулись в путь.

Миссис Куиверфул ничего не сказала о цели своей поездки, а фермер не обесценил доброй услуги праздным любопытством. Она просто попросила высадить ее у городского моста, а потом подъехать туда за ней через два часа. Фермер обещал, что не опоздает, и миссис Куиверфул, опираясь на верный зонтик, пошла кратчайшим путем ко дворцу епископа.

До сих пор она не испытывала никакой робости при мысли о предстоящем объяснении, а только жаждала излить свое негодование, если окажется, что она обманута. Но теперь она вдруг поняла трудность своего положения. Ей уже пришлось побывать во дворце, но тогда она явилась туда благодарить, Те, кто приходит в обители сильных мира сего благодарить за полученную милость, легко получают туда доступ. Но он не столь легок для просителей и даже для просительниц. И труден, очень труден для того, кто пришел настаивать на выполнении данного ему обещания.

Миссис Куиверфул давно постигла обычаи мира. Все вышесказанное она знала, и знала также, что ситцевый зонтик и штопанная-перештопанная шаль не внушат особого почтения дворцовым слугам. Если она будет слишком смиренной, ее не впустят, это несомненно, а для того, чтобы одолеть лакеев надменной властностью, с такой шалью на плечах и с такой шляпкой на голове, требовалась внушительность, которой природа ее не одарила. Это она хорошо понимала. Придется сослаться на то, что она супруга джентльмена и священника, и снизойти до известного заискивания.

Бедняжка знала только один способ преодолеть препятствия на своем пути, и к этому способу она и прибегла. Домашняя касса Пуддингдейла была пуста, но у нее хранились заветные полкроны, которые она и принесла в жертву алчности столичного многофутового лакея миссис Прауди. Она, объяснила она, миссис Куиверфул из Пуддингдейла, супруга преподобного мистера Куиверфула, и хотела бы увидеть миссис Прауди. Ей необходимо увидеть миссис Прауди. Джеймс Фицплюш был полон сомнений, он не знал, дома ли его госпожа, или у нее гости, или она у себя в спальне — во всяком случае, по одной из этих причин она, вероятно, никого не принимает. Но миссис Куиверфул изъявила готовность подождать, пока будут наведены справки у горничной миссис Прауди.

— Послушайте, любезный,— сказала миссис Куиверфул,— я должна ее увидеть.— И она вложила свою карточку и полкроны (подумай, подумай об этом, мой читатель,— свои последние полкроны!) в лапу лакея, а сама села в прихожей.

То ли подкуп оказался всесильным, то ли супруга епископа была готова принять жену приходского священника — это теперь не играет роли. Но, во всяком случае, лакей вернулся и проводил миссис Куиверфул к хозяйке епархии.