Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля

Но кратковременно было мое счастье: появился мой муж, который потребовал у губернатора моей выдачи; убедившись, что я вне его власти, он отправился в Вену, и в результате его ходатайств, подкрепленных родством с герцогом Н., я лишилась покровительства. Но еще до этого он проехал в лагерь, где обратился к лорду Стэру, моему другу еще со времен первого моего замужества, с просьбой, чтобы тот принудил меня вернуться домой.

Его лордство заявил, что я ему не подчинена, но пригласил его к обеду с целью посмеяться со своей компанией над гостем. Вечером мой муж осушил слишком много бокалов за мое здоровье, охмелел, начал буянить, добивался увидеть лорда Стара, ушедшего отдохнуть, и поссорился с лордом Д. — высоким, крепким мужчиной, который мог справиться с ним шутя. Но он решил рискнуть и вызвать лорда Д. на дуэль в надежде, что генерал посадит того под арест. Но он ошибся в своих расчетах. Лорд Стэр узнал о его намерении и, желая его наказать, решил смотреть сквозь пальцы на дуэль. Мой муж, убедившись в своей ошибке, поднялся рано утром и удрал в почтовой карете в Вену. Тогда лорд Стэр поручил одному джентльмену посетить меня и сообщить о поведении мужа.

Лишившись покровительства и денег, которые мой великодушный муж перестал мне выплачивать, я очутилась в очень затруднительном положении. Графиня д'Аремберг, лорд Д. и много других высоких особ ходатайствовали обо мне перед его величеством, находившимся в то время за границей, но он отказался вмешиваться в отношения между супругами. Графиня Калемберг послала моему отцу письмо, в коем описывала мое затруднительное положение и брала на себя ответственность за мое поведение в том случае, если он будет высылать мне ежегодно маленькую сумму денег, каковая позволила бы мне не зависеть от моего мужа, который, по общему мнению, является негодяем и не доставит мне ни счастья, ни покоя; в противном случае она первая посоветовала бы мне прийти к соглашению. Она дала ему понять, что пользуется незапятнанной репутацией и, не будь мое поведение безупречным, не взяла бы меня под свое покровительство; так как я предполагаю поселиться в монастыре, мне было бы достаточно небольшой суммы, но если в ней будет отказано, я должна буду наняться служанкой или решиться на какой-нибудь отчаянный шаг, чтобы не жить с человеком который мне столь мерзок и отвратителен.

В ответ на это милое предстательство отец ответил, что его средства не позволяют ему прийти мне на помощь; у него подрастают дети, и я во всяком случае должна вернуться к мужу. В ту пору столь безнадежным было мое положение, что я заложила свои платья и безделушки и унизилась даже до просьбы к мистеру С. ссудить мне пятьдесят фунтов, в чем он отказал.

Когда меня постигло несчастье, двое людей, для которых во дни моего благополучия мой кошелек был всегда открыт, покинули меня. Ничто так не укрощает духа, непривычного к мольбам, как нужда. Получив отказ, я обратилась за помощью к лорду Б., который также, по-видимому, не имел возможности облегчить мою участь. Это оскорбление я от него заслужила; но было время, когда он предоставлял мне возможность занять положение, избавляющее от необходимости прибегать к унизительным просьбам. Я не была бы вынуждена беспокоить моих друзей, если бы не отказалась от того, что он раньше мне предлагал. Касательно же другого джентльмена, к которому я обратилась, мне кажется, он мог бы более внимательно отнестись к моему положению не только по причинам, упомянутым выше, но и потому, что он знал меня слишком хорошо, чтобы не понимать, как я страдаю, снисходя до таких просьб.

Несколько офицеров, догадывавшихся о моей беде, великодушно предлагали мне деньги. Но я не могла злоупотреблять их дружескими чувствами или поведать о моем несчастье кому бы то ни было, кроме одного человека, у которого взяла в долг небольшую сумму. В довершение всех моих напастей я серьезно занемогла в то самое время, когда не было иного способа избежать когтей моего преследователя, кроме быстрых переездов с места на место. Находясь в такой крайности, я обратилась к одному достойному брюссельскому джентльмену, моему большому другу, но не любовнику. Я говорю «не любовнику», ибо каждый, кто оказывает поддержку молодой женщине, находящейся в затруднительном положении, почитается ее любовником.

Этот великодушный фламандец выехал со мной из Брюсселя и сопровождал меня до французской границы. Будучи больной в ту пору, когда мне пришлось предпринять это путешествие, я, по всей вероятности, не вынесла бы утомления, вызванного поездкой, если бы мою бодрость не поддерживала беседамоего спутника; это был влиятельный деловой человек, который взялся вести мои дела таким образом, чтобы я имела возможность вновь вернуться в город, мною оставляемый. Он был молод, расторопен, относился ко мне очень заботливо и делал все возможное, чтобы мне было удобно и спокойно. Думаю, что к его дружбе со мной примешивалось и другое чувство; но он был женат и жил в ладу с женой, с которой я была дружна; поэтому он знал, что я никогда не согласилась бы вступить с ним в любовную связь.

Мы прибыли в Валансьен; он снабдил меня небольшой суммой денег — только такую сумму я согласилась взять — и вернулся в свой родной город, после чего мы поддерживали наши отношения перепиской. Дня на два я остановилась в Валансьене вследствие болезни, а затем продолжала путь в Париж, чтобы исхлопотать покровительство французского короля, который великодушно дал на это согласие через три дня после моей просьбы; его министр разослал приказ губернаторам и интендантам провинциальных городов о защите меня от всех посягательств моего мужа, где бы я ни жила.

Посетив Версаль для засвидетельствования благодарности за оказанную мне милость, я задержалась на несколько дней в Париже, где не могла поселиться вследствие крайней скудости моих средств, а затем направилась в Лилль, где решила обосноваться. Там моя болезнь вспыхнула с такой силой, что мне пришлось пригласить врача, который, по-видимому, был учеником Санградо, так как не оставил в моем теле почти ни единой капли крови, хотя это не принесло мне ни малейшего облегчения. Наоборот, я столь ослабела от разнообразных очистительных средств, а мое состояние настолько ухудшилось от утомления и душевных волнений, что у меня осталась только одна надежда на выздоровление — возвратиться в Англию и поручить свое лечение врачу, на искусство которого я могла бы положиться.

Питаясь этой зыбкой надеждой, я решила сделать попытку вернуться на родину; я выехала из Лилля в таком тяжелом состоянии, что почти потеряла сознание, когда меня усадили в карету. Еще до отъезда средства мои были истощены в такой мере, что едва ли их хватило бы на покупку провизии на дорогу, если бы я могла есть, и у меня не было бы, чем оплатить дорожные издержки, не приди мне на помощь лорд Р. М., который, я убеждена, готов был сделать все для моего благополучия, хотя и считался почему-то человеком очень скупым и я не ожидала от него такого одолжения.