Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 2

Покончивъ свой домашнія распоряженія, капитанъ Доббинъ, уже совсѣмъ готовый къ походу, растолкалъ неучтивою рукой индійскаго набоба; и сказалъ учтивымъ тономъ, что желаетъ имѣть счастье сказать ему прощальное привѣтствіе передъ разлукой.

«А чортъ бы тебя побралъ съ этимъ привѣтствіемъ!» подумалъ Джой, протирая свои заспанные глаза. Очень вамъ благодаренъ, капитанъ, сказалъ онъ потомъ, протягивая свою руку. А скоро вы идете?

— Сейчасъ. Мнѣ… мнѣ… вы понимаете, мистеръ Седли, мнѣ бы не хотѣлось пуститься въ этотъ путь, не повидавшись съ вами, проговорилъ мистеръ Доббинъ нерѣшительнымъ и дрожащимъ голосомъ. Легко станется, что нѣкоторые изъ насъ, быть-можетъ, не воротятся назадъ и мнѣ бы хотѣлось удостовѣриться, все ли у васъ пойдетъ тутъ хорошо… ну, и все такое… вы понимаете.

— Что вы подъ этимъ разумѣете? спросилъ Джозъ, стараясь удержаться отъ зѣвоты.

Капитанъ не слыхалъ этого вопроса, и, казалось, не обращалъ ни малѣйшаго вниманія на этого жирнаго толстяка въ ночномъ колпакѣ, пробудившаго, какъ онъ говорилъ, такое нѣжное участіе въ его сердцѣ. Лицемѣръ съ ногъ до головы, онъ прислушивался обоими ушами къ движеніямъ, происходившимъ на половинѣ Джорджа, вышагивалъ по комнатѣ, опрокидывая стулья, барабанилъ по стѣнѣ и обнаруживалъ другіе признаки великаго внутренняго волненія.

Мистеръ Джой, никогда не уважавшій капитана, былъ теперь рѣшительно убѣжденъ, что онъ труситъ.

— Что жь я могу сдѣлать для васъ, Доббинъ? спросилъ онъ саркастическимъ тономъ.

— А вотъ что, сказалъ капитанъ, подходя ближе къ его постели. Черезъ четверть часа мы выступаемъ, Седли, и весьма легко можетъ статься, что я, или Джорджъ, не воротимся назадъ. Слушайте же, что я вамъ скажу: вы не сдѣлаете шагу изъ этого города, пока не удостовѣритесь напередъ, какъ идутъ дѣла. Оставайтесь здѣсь, чтобъ имѣть неусыпный надзоръ за своей сестрою. Утѣшайте ее, развлекайте и примите всѣ возможныя мѣры, чтобъ она была спокойна. Помните, Джозефъ, что съ этой минуты, вы — единственный ея защитникъ. Если — чего Боже сохрани! Джорджъ не воротится назадъ, мистриссъ Эмми не имѣетъ другихъ покровителей въ мірѣ, кромѣ васъ, мистеръ Седли. Въ случаѣ рѣшительнаго пораженія нашей арміи, вы обязываетесь отвезти ее въ Англію, и вы дадите мнѣ честное слово — не оставлять никогда своей сестры. Такъ ли, мистеръ Джозефъ?

— Ужь это само-собою разумѣется, отвѣчалъ Джой, озадаченный этимъ торжественнымъ тономъ.

— Я такъ и думалъ, продолжалъ капитанъ, потому что вы честный человѣкъ, мистеръ Седли. Что жь касается до денегъ, вы можете на этотъ счетъ быть совершенно откровенны со мной.

— Въ какомъ смыслѣ я долженъ понимать это?

— Я хочу спросить: довольно ли у васъ денегъ, мистеръ Седли? то-есть, можете ли вы, въ случаѣ предполагаемаго несчастія, свободно воротиться въ Англію?

— Милостивый государь, сказалъ Джой величествеимымъ тономъ, — если нужны мнѣ деньги, я знаю, гдѣ искать ихъ. Что жь касается до сестры, вы едва ли не напрасно принимаете на себя трудъ предлагать совѣты, какъ я долженъ вести себя въ отношеніи къ ней,

— Вы говорите съ большимъ достоинствомъ, мистеръ Седли, и это мнѣ очень нравится, отвѣчалъ добродушный Доббинъ, — я радъ, что другъ мой Джорджъ оставляетъ сваю жену въ такихъ надежныхъ рукахъ, стало-быть, я могу дать ему, отъ вашего имени, честное слово, что вслучаѣ крайности вы будете защищать и покровительствовать мистриссъ Осборнъ?

— Конечно, конечно, отвѣчалъ мистеръ Джозъ, довольный тѣмъ, что оцѣнили по достоинству его финансовое великодушіе.

— И вы безопасно отвезете ее на родину, вслучаѣ пораженія нашей арміи?

— Что за вздоръ О… о какомъ пораженіи тутъ рѣчь? заговорилъ испуганный герой; привскакивая на своей постели. Вы хотите запугать меня; но я не робкаго десятка, было бы вамъ это извѣстно, мистеръ Доббинъ. Пораженіе невозможно тамъ, гдѣ командуетъ герцогъ Веллингтонъ.

Доббинъ не возражалъ. Онъ былъ слишкомъ счастливъ и доволенъ тою рѣшительностью, съ какой Джой говорилъ о своемъ поведеніи въ отношеніи къ сестрѣ.

«Можно теперь положиться на волю Божію, думалъ капитанъ Доббинъ, — если насъ и не станетъ, отступленіе ея будетъ, по крайней мѣрѣ, прикрыто надежною рукой».

Намъ неизвѣстно, думалъ ли капитанъ Доббинъ извлечь для себя собственно личную выгоду, взглянувъ въ послѣдній разъ на мистриссъ Эмми передъ выступленіемъ въ походъ, но если была у него такая своекорыстная цѣль, эгоизмъ его; какъ и слѣдовало ожидать, былъ наказанъ жесточайшимъ образомъ. Дверь джозовой спальни выходила въ общую гостняую, за которой открывалась комната Амеліи. Барабаны разбудили всякую живую душу въ бельгійской столицѣ, и не было уже никакой надобности скрывать сущность дѣла. Деньщикъ Джорджа укладывалъ въ гостиной вещи своего господина, тогда-какъ самъ мистеръ Осборнъ безпрестанно входилъ и выходилъ изъ смежной комнаты, давая наставленія, какъ и что взять для дороги. И скоро капитанъ Доббинъ удовлетворилъ пламенному желанію своего сердца: онъ увидѣлъ еще разъ мистриссъ Эмми; но какое лицо — Боже мой! — какое лицо было у мистриссъ Эмми! Блѣдная и пораженная дикимъ отчаяніемъ, Амелія могла служить олицетвореніемъ страшнаго призрака, и этотъ призракъ долго преслѣдовалъ встревоженную душу капитана, когда онъ впослѣдствіи припоминалъ подробности всей этой сцецы.

Она была въ бѣломъ утреннемъ платьѣ. Волосы ея растрепались по плечамъ, и большіе чорные глаза, лишенные жизненнаго свѣта, дико блуждали вокругъ, не останавливаясь ни на какомъ опредѣленномъ предметѣ. Подъ предлогомъ приготовленій къ отъѣзду, и желая показать, что она тоже, съ своей стороны, можетъ быть полезною въ эту критическую минуту; несчастная взяла изъ коммода одинъ изъ шарфовъ своего мужа, и безсознательно носилась съ нимъ взадъ и впередъ, продолжая смотрѣть съ безмолвнымъ отчаяніемъ какъ Джорджъ и его деньщикъ укладывали вещи. Она ходила, останавливалась, спотыкалась, и, наконецъ, прислонившись къ стѣнѣ, крѣпко прижала шарфъ къ своему сердцу, и эта малиновая сѣть казалась на ея груди огромнымъ кровавымъ пятномъ.

Одинъ взглядъ на страдалицу поразилъ чувствительную душу капитана невыразимой пыткой сожалѣнія и скорби, какъ-будто былъ онъ преступникомъ, заслужившимъ страшную казнь.

— Великій Боже! воскликнулъ Вилльямъ Доббинъ, и я осмѣлился быть праздньгаъ зрителемъ этихъ страданій!

Но тутъ была безсильна человѣческая помощь, и никакой геній въ мірѣ не пріискалъ бы средствъ ослабить эту безмолвную тоску. Проникнутый болѣзненнымъ сознаніемъ своего жалкаго безсилія, капитанъ Доббинъ стоялъ, молчалъ и наблюдалъ, какъ отецъ наблюдаетъ въ роковую минуту свое умирающее дитя…

Наконецъ, мистеръ Джорджъ Осборнъ взялъ за руку свою супругу, и отвелъ ее въ спальню, откуда, черезъ нѣсколько минутъ, онъ воротился уже одинъ. Прощанье кончилось, и онъ шелъ къ мѣсту своего назначенія.