Эрих Кестнер - Трое в снегу

Мы с удовольствием посвятили бы наши произведения господину с желчными камнями. Ведь мы ему обязаны материалом. Но тогда, в вагоне, мы забыли спросить его фамилию. А посему:

Многоуважаемый господин! Если Вы увидите пьесу Роберта или прочтете эту книгу, вспомните, пожалуйста, о нас не без благоволения. А если у Вас в запасе появится еще одна хорошенькая история, черкните нам запросто открытку. Ладно?

NВ. Увы, собственные идеи приходят в голову так редко. Мы тогда приедем к Вам.

Почтовые расходы мы Вам, естественно, возместим.

— Не орите! — сказала экономка фрау Кункель. — Вы не на сцене выступаете, и накрываете на стол.

Изольда, новая служанка, тонко улыбнулась. Тафтовое платье фрау Кункель зашуршало. Она обходила фронт. Поправила тарелку, чуть сдвинула ложку.

— Вчера была говядина с лапшой, — меланхолично заметила Изольда. — Сегодня сосиски с белой фасолью. Миллионер мог бы съесть что-нибудь и поэлегантнее.

— Господин тайный советник ест то, что ему нравится, — сказала фрау Кункель по зрелом размышлении.

Изольда разложила салфетки, прищурив глаз, оглядела композицию и направилась к выходу.

— Минутку! — остановила ее фрау Кункель. — Мой покойный отец, царство ему небесное, говаривал: «Купишь утром хоть сорок хрюшек — в обед больше одной отбивной все равно не съешь». Запомните это себе на будущее! Не думаю, что вы у нас надолго задержитесь.

— Когда две персоны думают одно и то же, можно загадать желание, — мечтательно произнесла Изольда.

— Я вам не персона! — воскликнула экономка. Тафтовое платье зашуршало. Хлопнула дверь,

Фрау Кункель вздрогнула. «И что это загадала Изольда? — подумала она, оставшись в одиночестве. — Не представляю себе».

Дом, в столовой которого происходил этот разговор, находится на старой почтенной аллее, протянувшейся от Халензе до Хундекеле. Каждый, кто бывал здесь, обратил, верно, внимание на эту виллу. Не потому, что она больше, позолоченнее и шикарнее других.

Особенность этой виллы в том, что ее с улицы вообще не видно.

Идешь вдоль двухсотметровой кованой ограды, и сквозь нее ничего, кроме заснеженного леса, не увидишь. А если смотреть от ворот с серыми каменными столбами, то там, где широкая подъездная аллея сворачивает вправо, стоит простой уютный дом для прислуги. В нем живут служанки, кухарка, шофер и садовник с семьей. Сама вилла, пустые теннисные корты, замерзший пруд, теплицы, спящий под снегом сад и лужайки остаются невидимыми.

На правом воротном столбе прикреплена небольшая табличка с фамилией. Подойдя поближе, можно прочитать: ТОБЛЕР.

Тоблер? Это наверняка миллионер Тоблер. Тайный советник Тоблер. Человек, которому принадлежат банки, универмаги и заводы. А также шахты в Силезии, домны в Руре и пароходные линии между континентами.

Эпоха промышленных концернов миновала. Концерн Тоблера еще жив. Получив пятнадцать лет назад наследство от своего дяди, Тоблер ни о чем не заботился. Может быть, в этом все дело. Концерны — они как лавины, нарастают все более и более. Надо ли им при этом помогать? И заканчивается их обвал в долине. Можно ли это предотвратить?

У Тоблера много миллионов. Но он-то не миллионер.

Фрау Кункель изучала утреннюю газету.

В столовую вошел камердинер Иоганн.

— Не притворяйтесь, будто вы умеете читать! — сказал он сердито. — Все равно вам никто не поверит.

Она бросила на него ядовитый взгляд и показала на газету.

— Вот: сообщают о призерах! Первый приз получил кандидат наук из Шарлоттенбурга, а второй — некий господин Шульце. За каких-то несколько строчек обоих посылают на две недели в Альпы!

— Слишком мягкое наказание, — возразил Иоганн. — Их надо бы в Сибирь… Да, а кто их наградил?

— Заводы «Путцбланк».

— Ах вот как, — сказал Иоганн, взял газету и прочитал объявление в полстраницы.

— Ну и Шульце! У него даже нет адреса. Проживает «до востребования»!

— Проживает «до востребования»? — спросила фрау Кункель. — Разве это можно?

— Нельзя, — ответил Иоганн. — А почему, собственно, вы не приняли участие в конкурсе? Вам наверняка присудили бы приз.

— Вы это серьезно?

— Вас послали бы на две недельки в Альпы. А вы бы вывихнули там ногу — остались бы подольше… — Он с наслаждением зажмурился.

— До чего же вы противный человек, — сказала экономка. — Ради вас я даже мизинца не сломаю.

— Как новая служанка? — спросил Иоганн. Фрау Кункель поднялась.

— Она у нас не состарится. А почему у этой персоны такое имя — Изольда?

— Ее мать обожала Рихарда Вагнера, — сообщил Иоганн.

— Что? — воскликнула экономка. — Эта Изольда к тому же незаконнорожденная?

— Ничуть. Мать была замужем.

— За Рихардом Вагнером?

— Да нет.

— Почему же он тогда захотел, чтобы ребенка назвали Изольдой? Какое ему было дело?

— Рихард Вагнер понятия не имел об этой истории. Мать Изольды так захотела.

— А отец согласился?

— Разумеется. Он тоже любил Вагнера.

Фрау Кункель сжала пухлые кулачки.

— Я многое могу стерпеть, — сказала она глухо. — Но это уж слишком!

Шел снег. У почтового отделения на Литценбургер-штрассе остановился большой шикарный лимузин.

Двое мальчишек, обстреливавших снежками фонарный столб, прервали свое изнурительное занятие.

— Двенадцать цилиндров, не меньше, — сказал старший.

— Мощная телега, — заметил младший.

Подойдя к машине, они застыли перед ней, словно перед древнегреческой скульптурой.

Отороченный мехом господин, который вылез из импозантного автомобиля, был похож на преуспевающего приват-доцента, регулярно занимающегося спортом.

— Я на минутку, Брандес, — сказал он шоферу. Войдя в помещение, он направился к окошку «Почта до востребования».

У окошка стоял какой-то юноша. Почтовый служащий вручил ему письмецо в розовом конверте. Юноша засиял, покраснел, решил было снять шляпу, но передумал и стремительно исчез.

Господин в меховом пальто и служащий с улыбкой переглянулись.

— Да, были и мы рысаками, — сказал господин. Служащий кивнул:

— А теперь превратились в старых ослов. Я, во всяком случае.

Господин засмеялся.

— Не делаю исключения для себя.

— Вы еще совсем не старый, — сказал служащий.

— Но уже тако-ой осел! — весело сказал господин. — Кстати, нет ли письма для Эдуарда Шульце?

Поискав, служащий протянул в окошко толстый конверт. Господин Шульце поблагодарил, сунул конверт в карман пальто, весело кивнул и вышел на улицу.

Мальчишки все еще стояли у машины и с пристрастием допрашивали шофера. Тот уже вспотел. Они поинтересовались, женат ли он.