Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)

Как только Таэко закончила свой танец, Итакура схватил фотоаппарат и быстро направился к выходу. В тот же самый миг из зрительного зала поднялся какой-то мужчина и бросился за ним вдогонку. Всё это произошло так стремительно, что Тэйноскэ не сразу узнал этого мужчину. «Да ведь это Окубата!» — наконец сообразил он и поспешил вслед за ними.

— …По какому праву ты фотографировал Кой-сан? Ты что, забыл о своём обещании? — Чувствовалось, что Окубате стоит немалых усилий удержаться от крика. Лицо Итакуры выражало досаду и злобу, но он стоял молча, потупившись. — Давай сюда фотоаппарат!

Окубата приблизился вплотную к Итакуре и принялся обыскивать его, как сыщик — преступника. Завладев фотоаппаратом, он сунул было его в карман, но потом, передумав, изо всех сил швырнул на цементный пол. Пока до случайных свидетелей этой сцены дошло, что к чему, Окубаты и след простыл.

Итакура поднял свой фотоаппарат и уныло поплёлся прочь. Можно было только удивляться его выдержке: этот аппарат он берёг как зеницу ока. Видно, он просто не посмел поднять руку на сына своего бывшего хозяина.

Тэйноскэ отправился за кулисы, чтобы поблагодарить устроителей вечера и поздравить Таэко, после чего сразу же вернулся к себе на службу. Лишь поздно вечером, когда всё в доме улеглись спать, он рассказал жене о случившемся.

Судя по всему, Итакура незаметно проник в зал к самому началу выступления Таэко, желая — по собственному ли почину или по её поручению — сделать снимки. Выполнив свою задачу, он намеревался потихоньку исчезнуть, но тут его перехватил Окубата, сидевший в зрительном зале. По-видимому, он предполагал, что рано или поздно Итакура появится на концерте, и всё время искал его глазами. Наконец Окубата заметил своего соперника и точно так же, как Тэйноскэ, тайком за ним наблюдал. Когда же тот собрался уйти, Окубата кинулась за ним следом. Знают ли молодые люди о том, что Тэйноскэ видел произошедшую между ними сцену, или нет — сказать трудно. Возможно, они его не заметили, а может быть, сделали вид, что не заметили.

Сатико, со своей стороны, рассказала мужу следующее. Накануне она спросила Таэко, будет ли на концерте Окубата. Вряд ли, ответила та. Во-первых, она ничего не говорила Кэй-тяну о своём выступлении, и, во-вторых, после обеда он, как правило, бывает занят в магазине. Но Сатико не исключала, что Окубата мог узнать о концерте из объявления в газете. Поэтому, сидя в зале, она время от времени посматривала вокруг, но по крайней мере до выступления Таэко — Сатико почти уверена в этом — Окубаты среди зрителей не было. Правда, Сатико несколько раз отлучалась за кулисы, по Юкико почти всё время оставалась в зале. Она сказала бы ей, если бы заметила Окубату. Возможно, он появился перед самым выходом Таэко. Что же до Итакуры, то ни она, ни Юкико не подозревали о его присутствии, равно как и о разыгравшейся впоследствии сцене.

— Какое счастье, что никто из знакомых этого не видел. Вот был бы позор!

— Итакура не ответил на выпад Окубаты, так что, в сущности, ничего особенного не произошло. Но, конечно, не годится, чтобы молодые люди ссорились из-за Кой-сан на глазах у всех. Пока не поздно, нужно что-нибудь предпринять.

— Почему же в таком случае ты отказываешься принимать дело всерьёз?

— Я принимаю его всерьёз, но продолжаю считать, что вмешиваться мне не следует. Кстати, Юкико знает об Итакуре?

— Пока нет. Но я пригласила её в Асию отчасти и потому, что рассчитываю на её помощь.

Возможность поговорить с Юкико представилась дня через три после концерта. Утром Таэко сказала, что хочет сфотографироваться в наряде, который был на ней в день выступления, и попросила Сатико снова одолжить ей своё кимоно. Уложив его в чемоданчик, она захватила картонку с париком и зонтик и уехала на такси.

— Не иначе как она направилась к Итакуре, — заметила Сатико, вкратце рассказав сестре обо всём, что знала, начиная со злополучного письма Окубаты и кончая сценой в фойе.

— И что же, Окубата разбил фотоаппарат? — спросила Юкико, выслушав сестру.

— Не знаю. Тэйноскэ считает, что объектив наверняка сильно повреждён.

— По-видимому, плёнка тоже пострадала. Иначе зачем было бы Кой-сан фотографироваться заново?

— Да, наверное, — пробормотала Сатико, удивляясь спокойствию, с каким Юкико восприняла её рассказ. — Я очень сердита на Кой-сан. Так обмануть моё доверие… Да что говорить! Ни один человек не причинил мне столько неприятностей, сколько она. И не только мне, тебе тоже.

— Ну, я-то тут ни при чем…

— Нет, не скажи. Чего стоила нам всем хотя бы история с её побегом из дома! Быть может, мне не следует это говорить, но в том, что ты до сих пор не замужем, есть и её вина… Я всегда старалась ей помочь, всегда защищала её — и что же? Она решает выйти замуж — и за кого? за Итакуру! — не считая нужным даже посоветоваться со мной…

— Так рассказала об этом Тэйноскэ?

— Да, я не могла больше носить всё это в себе.

— И что он сказал?

— Что у него есть своя точка зрения на этот счёт, но вмешиваться в дела Кой-сан он не намерен.

— Почему?

— Ему трудно до конца понять Кой-сан. Видимо, он не вполне ей доверяет… Между нами говоря, Тэйноскэ считает, что людях вроде Кой-сан лучше не перечить. Если она задумала выйти за Итакуру, пусть делает, как хочет. Она, мол, способна сама позаботиться о себе. Я совершенно с ним не согласна, но рассчитывать на его помощь в этом вопросе не приходится.

— Тогда, может быть, мне стоит поговорить с Кой-сан?

— Это было бы очень хорошо. Кто знает, вдруг вдвоём мы сумеем отговорить её от этой сумасбродной затеи. В любом случае Кой-сан обещала ничего не предпринимать, покаты не выйдешь замуж.

— Будь на месте Итакуры кто-либо другой, я не стала бы возражать, чтобы Кой-сан вышла замуж прежде меня.

— Об Итакуре, конечно же, не может быть и речи.

— Мне кажется, в Кой-сан появилось что-то вульгарное. Или я ошибаюсь?

— Боюсь, что ты права.

— Во всяком случае, я не желаю видеть Итакуру своим зятем.

Сатико была уверена, что найдёт в сестре союзницу, но она никак не ожидала от сдержанной Юкико такой категоричности. Должно быть, она даже в большей степени, чем Сатико, не одобряет Итакуру. Сёстры сошлись в том, что брак Таэко с Окубатой устраивает их значительно больше. «Я постараюсь уговорить Кой-сан выйти за Окубату», — сказала Юкико.

С приездом Юкико всё в Асии ожили и повеселели. Казалось бы, что может измениться от присутствия в доме молчаливой, задумчивой Юкико? Но в толь-то и дело, что за её меланхолической внешностью скрывалось нечто такое, от чего всем вокруг становилось светло и радостно. Наконец-то сёстры были вместе, и уже одно это создавало в доме праздничную атмосферу, которая исчезала сразу, как только хотя бы одна из них надолго куда-нибудь уезжала.