Пэлем Вудхауз - Том 9. Лорд Бискертон и другие

Итак:

«БРАЧНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ

Лорд Бискертон, сын и наследник графа Ходдесдона, обручился с Энн Маргарет, единственной дочерью мистера и миссис Томас д. Мун из Нью-Йорка».

Таковы газетчики в Лондоне. Поработав несколько лет на Флит-стрит, они делаются невосприимчивыми и не могут распознать разницу между кучей детей, дующих в тромбоны, и юношей и девой, начинающими долгий путь рука об руку. Если захотите взбудоражить журналиста, надо быть по меньшей мере маньяком-убийцей и заколоть полдюжины жертв.

Усталая пресыщенность «Морнинг Пост» не поразила, однако, читающую публику. В сотне постелей сотня молодых людей замерла, не донеся до рта чашку с чаем и скорбно глядя на газету. Для некоторых из них эта заметка имела зловещий смысл. Они сосредоточили ум, каким бы тот ни был, на устрашающем предзнаменовании, поданном фигурой, означенной в качестве жениха; и, прошептав себе под нос «Боже мой!», перешли к результатам бегов с тяжким ощущением, что ныне никто не может чувствовать себя в безопасности.

Но были и другие — и они составляли большинство, — кто упал на подушки и потухшим взором глядел в потолок, пока душа, прикрытая шелковой пижамой, терзалась мукой. Эти размышляли над несовершенством бытия и недостижимостью мечты. Они швыряли прочь тонкий ломтик хлеба с маслом и, когда в спальню с ворчаньем входил приставленный к ним лакей, чаще всего посылали его к черту.

То были молодые люди, которые танцевали с Энн, обедали с Энн, водили Энн посмотреть на пингвинов в Сент-Джеймском парке и которые, попадись им на глаза мэнгассетский «Курьер Интеллидженсер», сочли бы ее редактора писателем с чрезвычайно скудным воображением, в своем описании ни на йоту не приблизившимся к реальности.

Энн Мун, вращаясь в лондонских кругах, несомненно сделала свое присутствие в городе весьма ощутимым. Не может девушка с манерами сирены полтора месяца крутиться в городе, не нанеся ран сердцу-другому.

В столовой «Укромного уголка» на Малберри-гроув, Вэлли Филдс, 21, Берри Конвей просматривал утренние газеты, перед тем как отправиться на поезде в 8.45 в Лондон. Читать ему было трудно из-за суетливости Обломка Прошлого, имевшего обыкновение сновать туда-сюда во время завтрака, оглашая что-то вроде бюллетеня последних событий.

Миссис Уисдом была плотной и округлой. Она смотрела на Берри с неизбывной нежностью, как корова на турнепс. Для нее он по-прежнему оставался тем ребенком, которого она когда-то увидела. В ее поведении прослеживалась одна тема: умудренная Старость помогает беспомощной Юности бороться с тяготами жизни. Она не упускала ни единого слова или дела, которые могли бы сгладить ему тернистый путь и оградить от тьмы опасностей. Зимой она совала ему в постель ненавистные грелки. Летом, не стесняясь, напоминала о полезности фланелевого белья и призывала беречься сквозняков, ежели вспотеешь.

— Майор Флад-Смит, — произнесла она, имея в виду отставного вояку, проживавшего в «Лесном замке», через дом от них, — сегодня рано утром занимался в саду шведской гимнастикой.

— Да?

— А у кошки из «Мирной Заводи» случился обморок. Берри невольно задумался о странностях причинно-следственной связи.

— Я слыхала, фирма посылает мистера Болито в Манчестер. Мне Мюриел из «Заводи» сказала. Он хочет сдать «Заводь» в аренду, с мебелью. Я считаю, надо дать объявление в газеты.

— Неплохая мысль. Очень разумно.

Внимание миссис Уисдом отвлекло что-то в коридоре. Она отдрейфовала туда, и Берри услышал, как упала подставка для зонтиков. Обломок Прошлого тут же вернулась назад.

— Как только майор ушел, вышла его племянница и нарезала цветов. Я всегда говорю, какая приятная, хорошенькая девушка.

— Да?

— И что забавно, такая вроде счастливая.

— Что ж тут забавного?

— Ну как же, мастер Берри! Я ведь вам рассказывала, какая у нее беда?

— Не припомню, — отозвался Берри, переворачивая страницу. Может, и рассказывала, подумал он, но она несет столько чепухи, словно испытывая облегчение от всякого несчастья, которое случалось в округе, что поневоле разовьешь в себе защитную тугоухость.

Миссис Уисдом всплеснула руками и воздела к потолку глаза, как бы призывая себе на помощь силы справедливости.

— Просто ума не приложу, как я могла вам «Замка» не сказать! Мне сказала Глэдис из «Замка», а она узнала эту историю, когда прислуживала за столом, и еще как-то вечером, когда эта барышня пришла на кухню и захотела узнать, не приготовит ли она какую-то «тянучку». А потом осталась и сама сделала, это такое суфле, и рассказала им про свою беду, пока сбивала сахар с маслом.

— А! — сказал Берри.

— Она сама из Америки. Ее мамаша — сестра майора, она вышла замуж в Америке, и они жили в одном местечке под Нью-Йорком, которое называется, вы не поверите, Крепкая Шея. Ну и названьице для городка! Похоже, эта Шея, мастер Берри, кишмя кишит артистами, и наша соседка, ее зовут Кэтрин Вэлентайн, сдуру решила, что влюбилась в одного, захотела за него выйти, а он просто никто, артист какой-то. Отец, конечно, рассердился, отослал ее сюда, к майору, чтобы она избавилась от этого наваждения.

— А? — переспросил Берри. — Боже милостивый! Подумать только! Бисквит-то что учудил! Пропал парень. Бискертон! Я с ним вместе учился.

— Самоубийство совершил? — обрадованно вскричала миссис Уисдом. — Какой ужас!

— Не то чтобы самоубийство. Он обручился с одной американкой. Энн Маргарет, единственной дочерью мистера и миссис Томас Л. Мун из Нью-Йорка.

— Мун? — Миссис Уисдом наморщила лоб. — Уж не та ли это девушка, про которую мне говорила Глэдис из «Заводи», которой про нее говорила мисс Вэлентайн? Мисс Вэлентайн плыла на пароходе с какой-то мисс Мун, и я просто уверена, что Глэдис мне сказала, что она сказала, что ее звали Энн. Они очень подружились. Мисс Вэлентайн говорила Глэдис, что ее мисс Мун очень милая. Очень хорошенькая и привлекательная.

— «Морнинг Пост» про это ничего не пишет. Но если она хорошенькая и привлекательная, может, я ошибаюсь, что Бисквит продался за золото.

— Фу, мастер Берри! Как можно так говорить о своем друге!

— Так или иначе, ему повезло. Эта девушка наверняка купается в золоте.

— Надеюсь, вы никогда не женитесь на деньгах.

— Я — нет. Я романтик. Практически одна душа.

— Я всегда говорю, что любовь движет миром.

— Замечательно сформулировано, — сказал Берри. — Не удивлюсь, если вы окажетесь совершенно правы. Что, часы бьют? Мне надо торопиться.

Джордж, шестой граф Ходдесдон, отец жениха, не видел «Морнинг Пост» почти до одиннадцати часов. Он вставал поздно и поздно брался за газеты. Удовлетворенно ознакомившись с объявлением и поглаживая седые усы, он надел серый котелок и вышел навестить свою сестру, леди Веру Мейс.