Пэлем Вудхауз - Том 9. Лорд Бискертон и другие

Бородатый субъект сидел в шести шагах от него и тыкал вилкой в копченого лосося.

Берри колебался не дольше секунды. Для человека, стесненного в средствах, ленч в таком месте был безрассудной, отчаянной, можно сказать — дьявольской авантюрой. Этот шаг стоил бы ему тяжких трудов в течение многих долгих дней. Но, видно, сама Судьба послала ему этого Таинственного Незнакомца, и со стороны Берри было бы непростительной дерзостью пренебречь ее вниманием из недостойных соображений.

Этот человек заинтриговал Берри. Очень подозрительная личность. Появиться с такой бородой в Лондоне! Больше того; после того как ему ясно объяснили, что надо повернуть налево и ехать через Пиккадилли, он повернул направо и явился в «Беркли». Если тут скрыта не тайна, то что тогда?

Берри сел, и тут же над ним склонился официант, протягивавший меню.

Бородач теперь ел рыбу под соусом. По мере наблюдения за ним подозрение Берри росло с каждой секундой. Борода явно фальшивая. Очень уж она мешает владельцу. Он просовывает кусочки рыбы в рот с осторожностью натуралиста, входящего в неведомые дебри. Он не из тех несчастных, которым не под силу справиться с буйной растительностью и кто достоин искреннего сочувствия, а не осуждения; нет, он нарочно нацепил бороду, Бог весть из каких темных побуждений возвел дебри на собственном лице, чтобы в любой момент скрыться в них и избавиться от преследования. Было бы ребячеством недооценивать опасность, которая исходила от этого человека.

И, словно в подтверждение этой мысли, последовала сцена столь красноречивая, что Берри содрогнулся, став ее свидетелем.

Поглаживая седые усы, в ресторан вошел импозантный джентльмен лет пятидесяти. Он что-то сказал метрдотелю, видимо, спросил столик. Потом, когда повернулся, чтобы пройти в холл, где посетители ожидали своих гостей, взгляд его упал на бородача. Джентльмен вздрогнул, будто увидел нечто ужасное — да, собственно, так и было, — и подошел к бородачу. Произошел краткий разговор, во время которого, видимо, пожилого джентльмена пытались успокоить. После чего он, глубоко потрясенный, прошествовал к выходу.

Берри в возбуждении подался вперед. Он расколол бородача. Он все видел. Это наверняка Нюхач, таинственный главарь великого Кокаинового кольца, доставляющий столько хлопот Скотланд-Ярду. Что касается седоусого, то он, должно быть, связной из высшего света, какой-нибудь баронет с безупречной репутацией, которого никто не заподозрит в преступных деяниях. И его нескрываемое волнение было вызвано шоком от встречи с Нюхачом в таком месте, как «Беркли», где борода неминуемо должна вызвать провал.

— Ступай в подвальный кабак, где тебя знают и уважают, — наверное, прошептал джентльмен Нюхачу. А Нюхач, нагло усмехаясь — Берри ясно видел, как тот усмехается, — ответил в том духе, что он уже принялся за ленч и, значит, должен за него заплатить, так что риск риском, но провалиться ему на месте, если он зря просадит хоть один фунт.

Получив такой ответ и хорошо зная своего хозяина, джентльмен исчерпал аргументы и ретировался.

Греза приобретала зримые контуры, и если ничего не помешает, она собиралась принять определенный вид. Но через минуту все мысли о Нюхаче вышибло из головы Берри. Седоусый вернулся в обеденный зал, и на этот раз он был не один.

Впереди — как принцесса, продвигающаяся в толпе простолюдинов — шла девушка. При виде ее глаза у Берри чуть не выскочили из орбит. Челюсть у него отвалилась, сердце бешено застучало, и картофелина упала с задрожавшей вилки.

Ибо то была девушка, которую он искал всю жизнь, девушка, о которой он мечтал летними вечерами, когда небосклон окрашивается алым цветом, и весенними утрами, когда птицы поют гимны природе на росистых лугах. Он узнал ее сразу, потому что уже давно оставил всякую надежду когда-либо повстречаться с ней, и вот она явилась, точь-в-точь такая, какой он ее рисовал себе в мечтах лунными ночами, когда где-то вдали пели скрипки.

Он сидел, не сводя с нее глаз, и когда официант разрушил очарование момента, осведомляясь насчет того, не подать ли сыра, Берри с трудом удалось соблюсти свойственную семейству Конвей вежливость.

Глядя на Энн Маргарет, единственное чадо мистера и миссис Томас Л. Мун из Нью-Йорка, Берри Конвей, несомненно, переступал рамки приличий. Но в том же самом можно было упрекнуть многих, очень многих молодых людей из ресторанов, где успела побывать эта особа. Энн Маргарет была из тех девушек, не смотреть на которых молодые люди могли, лишь собрав в железный кулак всю свою волю.

Мы уже узнали, что думал об Энн редактор газеты «Курьер Интеллидженсер», и вправе официально заявить, что его описание явно грешило, если вообще имело отношение к истине, излишней сдержанностью. Вероятно, из-за недостатка газетной площади он опустил два или три пункта, которых нельзя было не коснуться и которых мы обязательно коснемся, чтобы представить достоверный портрет. Например, ямочка на подбородке, которая так забавно прыгала, когда Энн смеялась. Впрочем, в отношении удивительного обаяния и замечательной привлекательности, а также чувствительности, тонкой, как аромат цветка, редактор был совершенно прав. Берри заметил это сразу.

Лорд Ходдесдон тоже заметил эти качества, и его сознание вторично пронзила мысль о невероятности случившегося: как могла такая девушка, даже под воздействием Эджелинг-корта во всем его очаровании, принять руку его сына, который сидел сейчас через два столика от них, заслонившись черной бородищей?

Однако главное, на чем он сосредоточился в данную минуту, была необходимость свести счет за ленч к разумной сумме. Если ему удастся ограничить девичьи запросы по части кофе и прочих напитков, можно будет позволить себе невинное мужское удовольствие в виде сигары и ликера.

— Выпьете что-нибудь, дорогая? — спросил он, когда возле столика остановился официант.

Энн взглянула на него и ответила:

— Нет, спасибо. Ничего.

— Ничего, — повторил лорд Ходдесдон официанту, пытаясь скрыть свою радость.

— Виши? — настаивал официант.

— Ничего, ничего.

— Сен-Гальмье? Тоник? Эвиан?

— Нет, спасибо. Ничего.

— Лимонад? — спросил официант, который был из тех, кто не знает удержу.

— Да, я, пожалуй, выпью лимонада, — отозвалась Энн.

— Не советую, — искренне сказал лорд Ходдесдон. — Честно, не стоит. Вредный напиток. Много кислоты.

— Хорошо, — согласилась Энн. — Тогда немножко простой воды.

— Только простой воды, — с затаенной угрозой глядя прямо в глаза официанту, сказал лорд Ходдесдон.

Он одарил будущую невестку нежной улыбкой человека, выигравшего два шиллинга. «Как мило, — думал он, — встретить в наше время девушку, которая не желает портить цвет лица и пищеварение коктейлями, вином и кислотой!»