Пэлем Вудхауз - Том 9. Лорд Бискертон и другие

— Этот человек!

— А? — спросил мистер Фрисби.

— Зачем он приходил сюда?

Т. Патерсон с великим сожалением понял, что драгоценный момент упущен. Разговор перелился в другое русло. Ясно, что гостья не расположена прислушаться к голосу Любви. Ей захотелось что-то узнать про какого-то человека, и никакая другая тема ей сейчас не интересна. Он подавил свое желание.

— Какой человек?

— Тот, которого я встретила в дверях. Что он здесь делал? Вопрос удивил мистера Фрисби. Судя по всему, речь шла о его бывшем секретаре.

— Он принес почту.

— Он? Почту? — Глаза леди Веры округлились. — Да знаете ли вы его?

Глаза мистера Фрисби увлажнились слезой. Последующие события заставили его отвлечься от недавней беседы с Берри Конвеем, но теперь ее обстоятельства ожили со всей ужасающей силой. Его передернуло.

— Думал, что знал, — сказал он. — Да. Но сегодня он преподнес мне сюрприз. Какой наглец! «Я могу уделить вам только одну минуту!» Так и сказал. Мне! И отправился кормить уток!

Мистер Фрисби сделал паузу, чтобы справиться с эмоциями.

— Да кто же он?

— Он — был — моим — секретарем.

— Вашим секретарем?

— Да. Его фамилия Конвей. До сего дня он казался мне неплохим парнем, учтивым…

Леди Вера не могла сдержать еще одного возгласа. Ей открылось все.

— Так вот откуда он узнал про Энн! Мистер Фрисби непонимающе поднял бровь

— Энн? Мою племянницу? Он с ней не знаком.

Леди Вера колебалась — слишком жестоко обрушить такую информацию на беднягу без подготовки.

— Знаком, — сказала она.

— Вряд ли.

— Вчера вечером я видела их вдвоем в ресторане, мистер Фрисби, — выпалила леди Вера, не найдя в себе сил облечь горькую пилюлю в сладкую облатку— Я говорила с Энн. Случилось ужасное. Она разорвала помолвку с моим племянником и заявила, что решила выйти за этого Конвея. Потому я к вам и пришла. Надо решать, что делать.

Пришел черед мистеру Фрисби издать возглас удивления. Теперь и ему все открылось.

— Вот почему он так переменился!

В голосе его не было удовольствия. Он чувствовал, что открывшаяся ему тайна тяжким бременем ляжет на остаток отпущенных ему дней. По спине его побежали мурашки.

— Выйти за него? — беззвучно выговорил он. — Вы сказали — выйти за него?

— Так она заявила.

— Но это невозможно! — воскликнул он. — Моя сестрица Джозефина со свету меня сживет!

Он в ужасе смотрел на гостью и к удивлению заметил на ее губах тень улыбки. Как можно улыбаться, когда дочь его сестры Джозефины собирается замуж за бывшего секретаря без пенни в кармане — это было выше понимания мистера Фрисби.

— Ничего страшного, — сказала леди Вера. — Как я сразу не догадалась!

— То есть?

— Проще простого. Если этот тип действительно ваш секретарь, проблема решается сама собой.

— То есть? — снова спросил мистер Фрисби.

— Судите сами. Что, в сущности, произошло? Этот прощелыга, насколько я понимаю, вскружил Энн голову какими-то романтическими бреднями. Когда она узнает, что он все наврал про себя и никакой он не романтический герой, а всего-навсего жалкий клерк, она сразу его раскусит и даст отставку.

Мистер Фрисби не вполне уразумел суть дела.

— А что за романтические бредни?

— Он назвался секретным агентом. Можно себе представить, какое впечатление это произвело на неопытную душу. Но когда она узнает правду…

Мистер Фрисби сокрушенно покачал головой.

— Такая невинная пташка останется в плену иллюзий, даже узнав правду, — сказал он.

— Тогда вот что вы должны сделать, — решительно сказала леди Вера. — Послать к нему вашего адвоката и дать отступного.

— Вы думаете, он примет? — поникшим голосом проговорил мистер Фрисби, углядевший слабый пункт в этом замысле. — Зачем ему отказываться от девушки, взяв деньги, если он может получить и то, и другое?

Леди Вера отвергла возражение.

— Когда ваш адвокат объяснит ему, что Энн немедленно отошлют в Америку, где ему ее не достать, он примет ваши условия и еще спасибо скажет.

Лицо мистера Фрисби прояснилось, и он почтительно взглянул в глаза женщины, исполненной такой безграничной мудрости.

— Вы опять правы, — сказал он, — Мне это и в голову не пришло. Я прямо сейчас позвоню Роббинсу.

— Давайте.

— Я велю ему начать торг с тысячи долларов.

— Может быть, с двух?

— Правильно, с двух. Две тысячи сразят его наповал. Две тысячи — большие деньги.

— Что бы я без вас делала! — обрадованно сказала леди Вера. — Ума не приложу. Другой бы на вашем месте скаредностью погубил все дело.

Мистер Фрисби расцвел от ее похвалы. Внутренний голос опять шептал, что надо ковать железо. Надо только придумать, с чего начать. Чувство готово вылиться наружу. Надо только найти ключик.

— Чем-чем, а скупостью я не грешу, — скромно сказал он.

— О нет.

— Деньги я люблю, не отрицаю, но…

— Деньги все любят.

— Все?

— Все.

— И вы?

— Конечно, и я.

— Возьмите мои, — сказал мистер Фрисби.

Он прошагал к телефону, поднял трубку и что-то пролаял в нее, чтобы скрыть непривычное смущение. Не будь его щеки выдержаны в крепком маринаде, они бы зарделись. Он сказал не совсем то, что хотел. Он искал слова понежнее и поромантичнее. Но как вышло, так и вышло. Предложение поставлено на повестку дня и пусть там стоит, рассудил мистер Фрисби.

— Роббинс? Немедленно приезжайте в Гросвенор-хаус, Роббинс. Прямо сейчас. Мне надо с вами повидаться.

Леди Вера с лукавой улыбкой смотрела ему в спину. Она имела опыт выслушивания несуразно сформулированных предложений. Покойный полковник Арчибальд Мейс одним прекрасным летним днем сграбастал ее руку, полиловел и буркнул: «Ну, что?». По сравнению с ним мистер Фрисби выказал необыкновенное красноречие.

— Ну? — сказал мистер Фрисби, водружая трубку на место и поворачиваясь к леди Вере.

— Вы с ним договоритесь? — вместо ответа спросила леди Вера.

Мистер Фрисби коротко кивнул.

— Он-то мне возражать не станет. Леди Вера улыбнулась.

— Я тоже.

— Вера! — вскричал мистер Фрисби.

— Патерсон! — вскричала леди Вера.

— Не называй меня Патерсоном, — сказал мистер Фрисби, жарко дыша ей в затылок. — Я никому этого не говорил, только тебе, и надеюсь, дальше это не пойдет. Меня зовут Торквил.

Берри Конвею, который вприпрыжку бежал по зеленой траве к Чайному Домику, укрывшемуся в тени деревьев, Гайд-парк казался прекрасным, как никогда. Конечно, и сегодня, по обыкновению, толпы бездельников расположились на газонах, а дорожки на его пути были усеяны мусором, но такова уж магия любви, что и этот непременный антураж не вызывал у Берри ничего, кроме умиления. Собаки, числом двадцать семь, заливались на все голоса, но их лай отзывался в ушах Берри музыкой. Будь у него время, он бы подошел погладить каждого пса и раздал бы по шестипенсовику каждому бродяге. Но времени у него не было, поэтому он следовал своим путем.