Пэлем Вудхауз - Том 9. Лорд Бискертон и другие

Бисквит обомлел.

— Дорогая моя гордячка, ты хочешь, чтобы я поверил в то, что Берри охотился за твоими деньгами?

— Да. Мне леди Вера сказала.

— Даже признав, что моя тетя Вера знает об охоте за деньгами все, что только можно об этом знать, — сказал Бисквит, — я полностью отрицаю эту возможность. Послушай, Энн! Я проучился вместе с Берри пять лет и знаю его как облупленного. Это честнейший человек. Заявляю со всей ответственностью. Разве можно ошибиться в том, с кем проучился пять лет в одной школе? Берри — надежный парень.

— А почему же он лгал мне?

— Объясняю. Он просто хотел тебя повеселить. Увидел тебя тогда в «Беркли», моментально влюбился, потом, не раздумывая, сел к тебе в машину и придумал эту байку насчет секретной службы, чтобы как-то оправдать свой безумный поступок. Это в его стиле. Он совершает безумства, а потом пытается выйти из затруднительного положения с честью. Ну да, он секретарь твоего дяди. Думаешь, он нанялся к папаше Фрисби от хорошей жизни? Он оказался без пенни в кармане, один адвокат одолжил ему пару сотен, чтобы он выкрутился, и ему пришлось принять эту должность, чтобы отдать долг. Он все мечтал отправиться в Рио или в Аризону, в общем, куда-то в горы, на заработки. Кстати, насчет Аризоны. Ты еще увидишь, какой была дурой, заподозрив эту кристальную душу в корысти. У него самого денег не клюют, тыщи тыщ. Завтра будут. И у меня тоже. Нам повезло,

Энн молчала. Потом глубоко вздохнула.

— Понятно, — сказала она.

— Этого мало. Что ты собираешься делать?

— Я сама себя одурачила, — сказала Энн.

— Еще как одурачила, — горячо подхватил Бисквит. — Ты сделала большую глупость. Какие шаги думаешь предпринять, чтобы ее исправить?

— Написать ему?

— Неплохая мысль.

— Сейчас поеду и напишу.

— Отлично.

— Ну, я пошла, Годфри.

— Иди-иди, — подстегнул ее Бисквит. — То есть я, конечно, рад был тебя видеть и все такое, но надо исправлять ошибку.

— Я, наверное, должна тебя поблагодарить, — сказала Энн у порога.

— Нет нужды. Рад, если я сумел чем-то быть полезным.

— Тогда до свидания.

— До свидания, — сказал Бисквит. — Буду с интересом следить за развитием событий. Ба, а это что за птичка?

Птичкой оказался возникший из темноты капитан Келли.

— Минуточку, — сказал капитан Келли.

Энн встревоженно смотрела на него. В шляпе, надвинутой на глаза, он выглядел устрашающе.

— За пустыми бутылками, а также с предложением товаров — милости прошу с черного хода, — сказал Бисквит с непреклонностью хозяина дома. — Если только, — добавил он, — вы не викарий.

— Я не викарий.

— Тогда кто же?

— Неважно, — коротко ответил капитан Келли. — Должен вам сказать, что сегодня никто не покинет этот дом, и юная леди в том числе.

— Что? — вскричал Бисквит.

— Что? — вскричала Энн.

— Это видели? — спросил капитан Келли.

Свет, падавший из холла, осветил внушительного вида револьвер. Энн и Бисквит завороженно глядели на него.

— Если вздумаете делать глупости, имейте в виду, что я жду на крыльце, — сказал капитан Келли.

— Да в чем дело? — призвал его к ответу Бисквит.

— Сами знаете, в чем, — лаконично ответил капитан Келли. — Назад, в дом, и не вздумайте высунуть нос, не то башку снесу. Я не шучу.

Бисквит уставился на закрывшуюся дверь, как будто хотел продырявить ее взглядом.

— Тут не соскучишься, — констатировал он.

— Я не могу остаться здесь на всю ночь! — чуть не плача, сказала Энн.

Бисквит вздрогнул, будто через него пропустили электрический заряд.

— Ни за что на свете! — с жаром согласился он. — Не знаю, в курсе ли ты, но бедняжка Кичи переживает кризис веры в мужчин. Она получила тяжкий удар от одного гада ползучего по имени Мервин Флок. Если до нее дойдет, что мы с тобой провели ночь под одной крышей… Боже! — простонал Бисквит. — Это будет конец. Мне не услышать свадебных колоколов. Она уйдет в монастырь или куда похуже.

— Что же делать? Кто этот человек?

— Понятия не имею.

— Он, должно быть, чокнутый.

— Несомненно. Но от этого не легче. Ты пушку видела?

— Что ты собираешься предпринять?

— Для начала выпить глоток.

— А это поможет?

— По крайней мере, прочистит мозги, и я смогу обмозговать это дельце, к которому пока что не подберу отмычки. Вообще-то я смышленый, но, встречаясь в собственном саду с маньяком, помешанным на убийстве, не стыжусь признаться, что временно теряю форму. Как бы то ни было, одно безусловно: тебе надо отсюда выкатиться, и чем скорее, тем лучше.

Он прошел в гостиную и рассеянно потянулся к бутылке. Мысль его лихорадочно работала.

В прозаическом веке, в котором мы живем, все, граничащее с эксцентризмом, подлежит осуждению. Мы смотрим на это с неодобрением и делаем суровые выводы. Чуть отклонитесь в поведении от общепринятых норм, и вы неизбежно вызовете всеобщее подозрение.

Действия капитана Келли и Дж. Б. Хоука, как мы знаем, были тщательно продуманы. Они основывались на соображениях здравого смысла. Тем не менее Энн и Бисквит в гостиной Писхейвена признали капитана невменяемым, даже безумным; на тех же основаниях Берри и лорд Ходдесдон, по другую сторону перегородки, сделали аналогичный вывод относительно мистера Хоука.

Лорд Ходдесдон первым облек свои мысли в словесную форму. Завороженно наблюдая мистера Хоука с пистолетом в руке, он заговорил.

— Кто этот безумец? — спросил он. Берри был более дипломатичным.

— Все в порядке, мистер Хоук, — сказал он. — Вы в кругу друзей. Вы ведь меня помните? Я — Конвей.

— Этот человек сошел с ума, — гнул свое лорд Ходдесдон. — Уберите палец с крючка, сэр! — озабоченно продолжил он. — Так и выстрелить недолго.

— Руки вверх, — угрюмо буркнул мистер Хоук.

— Мы подняли, — сказал Берри все с той же родственной теплотой. — Видите, подняли! Глядите-ка!

В доказательство своих слов он пощелкал в воздухе пальцами. Мистер Хоук посмотрел, недовольно моргнул и посуровел.

— Эй, вы, — скомандовал он, — это вы бросьте!

— Бросить — что?

— Руками вертеть, — ответил мистер Хоук. — Я этого не люблю.

По странной ассоциации это напомнило ему о пауках, а думать о пауках ему не хотелось.

— Знаете что, — сказал Берри, — отложите-ка пистолет, присядьте, а я приготовлю вам чашечку чаю.

— Чаю?

— Хорошего, крепкого, горячего чаю. А потом мы вместе посидим, и вы нам расскажете, что у вас на уме.

Мистер Хоук осовело глядел на Берри. Похоже, он обдумывал поступившее предложение.

— У меня была мама, — сказал он.

— Да что вы? — отозвался Берри.

— Да, сэр! — подтвердил мистер Хоук. — Была. Мама.

— Этот человек — настоящий озверевший безумец, — заметил лорд Ходдесдон.

Мистер Хоук встрепенулся. Что-то в этих словах зародило в темных глубинах сознания смутные подозрения. Ему показалось, что лорд Ходдесдон позволил себе усомниться в его душевном здоровье. Это ему крайне не понравилось. Лично он готов был признать, что отчасти утратил контроль над собой; но подобное заключение со стороны его больно задело.