Пэлем Вудхауз - Том 11. Монти Бодкин и другие

— Чушь!

— Нет, не чушь. У отца слабое сердце.

— Чушь полнейшая!

— Нет, не полнейшая.

— Чушь полнейшая, и если бы здесь не было дам, я употребил бы более крепкое выражение. Скажи на милость, слабое сердце! Старый зануда что физиономией, что здоровьем — вылитый ломовой жеребец.

— Отец ни капельки не похож на ломового жеребца!

— Тогда извини…

— Послушай, — сказала Фуксия, — мне не хочется встревать в семейные дискуссии и очень хочется узнать, как на самом деле выглядит твой отец, но кто-то позвонил в дверь. Потому предлагаю временно отложить диспут и узнать, кто там.

Амброз стоял ближе всех к дверям. Снова погрузившись в раздумья, он рассеяно отомкнул замок.

В комнату вошла Мейбл Спенс, а следовал за ней Айвор Лльюэлин.

В облике мистера Лльюэлина, когда он пружинистой походкой переступил порог, ничто не напоминало о физическом и моральном упадке, подкосившем его в процессе телефонного разговора. То была минутная слабость, и с ней было покончено. Президенты крупных кинокорпораций выносливы и жизнестойки. Они быстро приходят в себя. Вы можете довести Айвора Лльюэлина до белого каления, но вам не удастся сломить его доблестный дух. Он был человеком, умеющим не только получать, но и давать сдачи. За долгие годы усердных тренировок он выработал в себе навык с достоинством сносить удары Судьбы [89] …с достоинством сносить удары Судьбы — А. Теннисон. «In Memoriam A. H. Н.» (1850). и, перешагнув через низшее «я», силой своего гения обратить поражение в победу.

За этим он сюда и явился. После скоропалительных переговоров с Мейбл его планы получили окончательное оформление, а схемы обрели завершенный вид. Его мало смущал тот факт, что ради достижения своих целей ему предстоит полностью пересмотреть тактику и не только отказаться от растирания гремучих змей в порошок, а первым делом помириться с гремучими змеями и установить с ними братские отношения. Киномагнаты не смущаются, совершая поворот на сто восемьдесят градусов.

— Приветствую вас, мистер Бодкин, — благосклонно пророкотал он, производя первый залп.

Монти тем временем с головой увяз в персональной пучине отчаяния, и только поистине сногсшибательное и поразительное происшествие способно было выудить его оттуда. Перемена в мистере Лльюэлине и его странная приветливость сделали свое дело — Монти от изумления вытаращил глаза.

— Здравствуйте, — ответил он.

— Послушайте, мистер Бодкин, мне необходимо с вами объясниться. — Мистер Лльюэлин умолк. Казалось, его внимание моментально переключилось на что-то другое. — Какая прелесть, — произнес он. — Чудная мышка. Ваша?

— Ее хозяйка — мисс Баттервик.

— Если память мне не изменяет, я не имел чести быть представленным мисс Баттервик.

— Ой, извините. Мисс Баттервик, моя невеста. Мистер Лльюэлин.

— Очень рад.

— Я тоже, — сказала Гертруда.

— С обоими Теннисонами я знаком, с Фукси, разумеется, тоже. Чудненько, чудненько, — проговорил мистер Лльюэлин благодушно. — Похоже, мы здесь все друзья. Ха-ха.

— Ха-ха, — произнес Монти.

— Ха-ха, — произнесла Гертруда.

Фуксия, Амброз и Реджи не произнесли «ха-ха», но мистер Лльюэлин, по всей видимости, вполне удовлетворился теми «ха-ха», которые сорвал. Ему показалось, что вокруг установилась благоприятная атмосфера. Он еще немного посиял, затем улыбка сползла с его лица, оно приняло сосредоточенное и озабоченное выражение.

— Видите ли, мистер Бодкин. Как я уже говорил, мне надобно с вами объясниться. Так-то. Дело в том, что после вашего ухода примчалась моя свояченица, и я ей пересказал содержание нашей маленькой беседы, и то, что она сказала, заставило меня взглянуть на вещи под иным углом зрения. Пока я слушал ее, меня вдруг как громом поразило: вдруг вы всерьез восприняли мою манеру вести разговор? Мне даже стало не по себе, я страшно взвинтился, правда, Мейбл?

— Верно, — сказала Мейбл Спенс. Она не была подхалимкой, но знала, что порой поддакнуть — дело святое.

— В общем, я страшно взвинтился, — продолжал Лльюэлин. — Меньше всего на свете я ожидал, что вы примете мои словоизлияния за чистую монету. Я-то не сомневался, что вы сразу поняли шутку. Ну, естественно! У нас это зовется розыгрышем. Со временем вы освоитесь в наших краях и привыкнете к американским обычаям. Черт! — сказал мистер Лльюэлин с неподдельным удивлением. — Если бы не Мейбл, мне бы в голову не пришло, что вы можете предположить, будто я все переиграл и не хочу вас брать в «Супербу». Нет уж, сэр, я вам не хамелеон какой-нибудь! В моем бизнесе необходимо хорошо знать, что у тебя на уме, иначе не заработаешь. Уж если я что решил, на том и стою.

Монти почувствовал, как у него защемило в груди и сперло дыхание. Он был не из тех молодых людей, которые схватывают все на лету, но здесь было нечто такое, что он затрепетал от внезапно нахлынувшей надежды.

— Вы…

— Да?

— Вы приглашаете меня в Голливуд?

— Совершенно верно, — сказал Лльюэлин сердечно.

— И Амброза тоже? — спросила Фуксия Флокс.

— Разумеется, — сказал мистер Лльюэлин с не меньшей сердечностью.

— И вы заключите с нами официальный контракт?

— Само собой. Конечно. Все подпишу. В любое время, ребятки, заглядывайте ко мне в контору. Ясное дело, я не могу это сделать здесь, — заметил Лльюэлин и радостно загоготал, настолько нелепой выглядела сама идея о подписании контракта в гостиничном номере.

Мейбл Спенс исправила эту точку зрения.

— А что такого! — сказала она обнадеживающим тоном, открывая косметичку. — У меня с собой контракт Реджи. Ты пока поболтай о том, о сем, а мы с Реджи сделаем копии, перед уходом ты поставишь свою подпись — и дело в шляпе.

Лльюэлин перестал гоготать. В пределах данной комнаты он планировал выдерживать тон добросердечности на высоте, но при последнем предложении проницательный наблюдатель уловил бы в его облике отчетливые признаки состояния, называемого мукой.

— Можно, конечно, и так, — сказал он.

Последние слова он произнес уже не прежним звенящим голосом, а выговорил медленно и сипло, словно в горле у него застрял какой-то острый предмет. Одновременно он наградил свою свояченицу одним из тех взглядов, которым мужчины удостаивают родственников супруги, страдающих, по их мнению, недостатком такта.

Мейбл Спенс, по-видимому, оставила этот взгляд без внимания.

— Я что говорю? — произнесла она бодро. — Изменить придется всего пару строчек. Итак, мистера Бодкина ты берешь экспертом по производственной части, а мистера Теннисона — сценаристом. Будь повнимательней, Реджи, когда дойдешь до этого пункта.

— Не беспокойся, — сказал Реджи. — Эксперт по производственной части… Сценарист… Понятно.