Пэлем Вудхауз - Том 11. Монти Бодкин и другие

— Спасибо, мистер Лльюэлин, — растрогался Монти.

— Сколько раз я тебе говорил, зови меня Джумбо! — вскричал Айвор Лльюэлин.

Монти в приподнятом расположении духа оставил своего друга и благодетеля в Клубе Пожилых Консерваторов, а сам отправился перекусить в «Трутни». Там он узнал, что его приятель Проссер уже завел список, принимает ставки на его женитьбу, и сейчас они — сто к восьми. Внеся свой вклад, Монти вернулся, чтобы встретить Лльюэлина, который вскоре появился из дверей клуба.

Но это был уже не тот Лльюэлин, что еще утром насвистывал веселые песни. Ушла жизнерадостность, с какой он выводил «Добрые деньки», и «Люби меня», и даже «Барни Гугл», если бы вспомнил слова этой песни. Лицо его было мрачным, взгляд потухшим. В ответ на вежливый вопрос Монти, понравился ли ему обед, он разразился смехом, который иногда называют глухим, а иногда — горьким.

— Я не кролик, — сказал он.

Монти не понял этого загадочного замечания. Да, глава кинокомпании «Суперба-Лльюэлин» не похож на кролика, и настолько, что об этом не стоит и говорить. Он еще меньше похож на кролика, чем на жаворонка в клетке.

— Вас кто-нибудь так назвал? — предположил Монти.

— Назвал, ха! Это Баттервик так думает, — горестно произнес Лльюэлин. — Морковка! Латук! Огурцы! Я заказал утку, а она — из орехов! Нет, какая бурда! Так бы ему и сказать, но я слишком вежлив. Представляешь, выбор? Или морковный пудинг, или из отрубей!

Монти все понял. Он вспомнил воззрения своего возможного тестя на здоровое тело и здоровый дух. Он и сам имел удовольствие испытать хлебосольство Баттервика, воспоминание о котором не могло пройти в течение нескольких дней.

— Он пригласил вас в диетический ресторан?

— Да, язви его душу!

— Он вегетарианец.

— Он — гадюка!

Монти совсем расцвел. Даже после ободряющей беседы в машине у него еще были сомнения, сможет ли хозяин противостоять коварным интригам. Если бы Баттервик угостил Лльюэлина хорошим ростбифом и йоркширским пудингом, то, разморенный от яств, он мог вполне оказать своему благодетелю маленькую услугу, особенно, если после ужина тот предложил бы ему портвейн и хорошую сигару. Голодного Айвора Лльюэлина, с фальшивой уткой внутри, переубедить невозможно.

На всякий случай Монти спросил:

— Обо мне за обедом не говорили?

— Какой обед?! Это издевательство! Ложь! Обман!

— Как говорится, утка?

— А?

— Ладно, я так. Случайная мысль. Так он говорил обо мне?

— Ха!

— То есть говорил?

— Он только о тебе и говорил. Он пытался меня заставить…

— Чтобы вы меня выгнали?

— Точно. Начал еще до того, как мы сели обедать (если это, конечно, обед). Пока мы ели, он был слишком занят, пережевывал пятьдесят раз каждый кусочек, так что беседу мы вели на нейтральные темы. Но когда мы вернулись в его клуб, он начал. Чего он только не говорил! И ты транжира, и ты бездельник… в общем, разное. Я просто рассвирепел. «Баттервик, — сказал я ему, — вы клевещете на замечательного молодого человека, который мне дорог, как сын. Хватит, Баттервик. Мне не о чем с вами разговаривать. Вы — гад чистой воды. Надеюсь, по пути в Западный Далидж вас переедет автобус».

— Великолепно!

— Я мог выразиться и крепче, но он меня пригласил. Пришлось соблюдать приличия.

— Конечно, Джумбо! Вы всегда правы! Вы истинный друг! — воскликнул Монти. — Самый что ни на есть…

Пока они ехали обратно, в машине сохранялось молчание. Монти понимал, что его друг и брат все еще не может пережить свои беды, и по деликатности его не трогал. Но когда дорога свернула к Меллингем-холлу, Лльюэлин опять горько рассмеялся.

— Какая ирония судьбы! — сказал он.

— Прошу прощения? — переспросил Монти.

— В этом клубе я столкнулся с человеком, которого знаю по Голливуду. Такой Фланнери. Он был тогда агентом, директором труппы. Сейчас накопил деньжат, вернулся в Лондон и открыл ночной клуб.

— Да?

— Мы, в некотором смысле, родственники. Он женился на моей третьей жене.

— Правда?

— Не повезло бедняге. Так вот, он сказал, чтобы я приходил к нему в ночной клуб с друзьями, когда только ни пожелаю!

— Даром накормят!

— Напоят!

— Замечательно!

— Но сложно, — вздохнул Лльюэлин, — потому что моя жена следит за мной получше полицейского. Как я от нее вырвусь?

Прибыв к месту назначения, мистер Лльюэлин предоставил Монти отвести машину в гараж, а сам с тяжелым сердцем медленно побрел к себе в спальню. Там был Шимп, как ему и полагалось.

— Добрый вечер, сэр, — сказал он.

— Фыр! — подобно дикому тигру ответил Лльюэлин.

— Надеюсь, вы великолепно провели день, сэр.

— Фрр! — сказал Лльюэлин, как другой тигр.

— Мадам оставила для вас сообщение, сэр. Она просит захватить часы, которые она забыла.

— О чем вы говорите? Куда их захватить?

— В Шропшир, сэр.

— В Шропшир?

— Да, сэр. Мадам разговаривала с мисс Мэвис по телефону, вскоре после вашего отъезда, и та попросила ее срочно приехать.

— Вы хотите сказать, что она уехала?

— Да, сэр. На несколько дней.

Они долго молчали. Наконец Лльюэлин заговорил.

— Я верю в чудеса, — сказал он. — Вот это да! Верю, и все тут.

Поставив машину в гараж и возвратившись в дом, Монти с удивлением обнаружил там Айвора Лльюэлина, совершенно не похожего на того, с которым он рассуждал об иронии судьбы. Судя по всему, в этот короткий промежуток ему, как ей и свойственно, успела улыбнуться удача.

— Эй, Бодкин! — сказал Лльюэлин. — Помнишь, я говорил, что этот Фланнери пригласил меня в ночной клуб? Все даром, даже выпивка.

Память у Монти была не настолько слабой, чтобы забыть такие вещи.

— Еще я говорил, что мне трудно принять его предложение.

— Из-за миссис Лльюэлин?

— Точно. Она бы меня ни за что не отпустила. Знаешь, что я сейчас услышал из очень надежных источников?

— Я весь внимание.

— Ты что?

— Внимание.

— Ах, да. Так вот, надежный источник только что сообщил мне, что миссис Лльюэлин уехала в Шропшир на несколько дней. Где этот Шропшир?

— К северу.

— Не очень близко?

— Что вы! Часа три-четыре, если поездом.

— И нет никакой возможности, что она вдруг приедет?

— Ни малейшей.

— Тогда, Бодкин, подай машину завтра после обеда, и мы помчимся как ветер. Ты повезешь нас в Лондон. Я сказал «нас», потому что мы возьмем с собой недомерка. Она это заслужила, к тому же, мне будет с кем потанцевать. Люблю танцевать! Несколько лет назад я даже брал уроки у Артура Меррея.

— Говорят, он самый лучший учитель.

— А то!

— Ну, вы повеселитесь.

— Еще как, Бодкин, еще как!

Однако, судя по его лицу, в бочке меда все же была ложка дегтя.

— Жаль, что там не будет карнавала, — задумчиво сказал Лльюэлин. — У меня есть костюм капитана Кидда. [114] Кидд, Уильям (ок. 1645–1701) — шотландский пират. Вот бы надеть!