Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

— Да, — отвечал Тони, — у таких, как мы, одно оправдание — честь. Когда мне было стыдно, что я живу за чужой счет, я утешался тем, что я — человек чести. И вот, пожалуйста, вступаю в заговор, чтобы обмануть этого беднягу!

Сэр Герберт был слишком потрясен, чтобы фыркать.

— Что за дурацкая мысль!

— Такие речи, — язвительно прибавила Вайолет, — произносят в Гайд-парке.

— Ну и ладно, — сказал Тони. — Хорошо, я оратор из Гайд-парка. Но ничего не поделаешь, игра — нечестная.

— Разреши заметить, — сказал сэр Герберт, обретя былую велеречивость, — что мы это делаем ради твоего блага.

— Да, — поддержала леди Лидия. — Мы заботимся о тебе.

— Дуй, ветер, дуй, — сказала Вайолет. — Ведь ты не так ужасен, как эта черная неблагодарность.

Если она хотела облегчить атмосферу, попытка не удалась. Тони сердито на нее посмотрел, снова удивляясь, как же это он свалял такого дурака.

— Ой, ради Бога! — сказал он. — Хоть не острите! Вайолет заиндевела.

— Прошу прощения, — сказала она.

Тони воззвал к сэру Герберту. Он знал, что женщины не всегда разбираются в вопросах чести, но в баронете видел безукоризненного джентльмена.

— Неужели вы меня не понимаете? — беспомощно спросил он. — Неужели не видите, что жестоко загонять человека в седло, когда он на подушке сидеть не может?

— Что поделаешь, мой мальчик! Иногда нужна операция.

— Ой, не могу! Противно слушать!

— Ну, знаешь! — сказал оскорбленный сэр Герберт.

— Простите, — перепугался Тони, — но… а, черт!.. Разве это честная игра?

Леди Лидия ухватилась за слово с прытью опытного диалектика.

— Это вообще не игра. Это намного серьезней.

— Неужели ты не понимаешь, — подхватил сэр Герберт, — что если он сделает свое дело, вся аристократия в опасности?

— Какая чушь! И раньше бывали неотесанные лорды.

— Они не воплощали традицию. Посуди сам — мы век за веком говорим о священном наследии, а тут является этот субъект, родовитый как не знаю что, и ведет себя хуже разносчика. Назвать человека луковицей!..

— Вся наша социальная система, — продолжила леди Лидия, — стоит на том, что потомок множества графов не может быть вульгарным.

Тони не уступил.

— Ну и ладно. Видит Бог, мне Сид не нравится, но обманывать его нельзя.

Вайолет поджала губы. Глаза ее сверкнули тем холодным блеском, который помог ее отцу отстоять девяносто семь супов во враждебном мире.

— А без красивых слов, — спросила она, — что вы предполагаете сделать?

— Сказать Сиду правду.

— То есть?..

— Что он может жить, как хочет. Что графы не всегда ездят верхом, ходят на концерты, блещут манерами.

— Другими словами, — вскипел сэр Герберт, — пустить все прахом!

— Я думаю, ты сошел с ума, — сказала леди Лидия. Тони невесело улыбнулся.

— Наследственное, от прадедушки. Не слыхали? Безумный Прайс. Мы располагались у самого парка, нам покровительствовал клуб «Мальборо». Но прадед изобрел средство для удаления волос и разорился. Так мы оказались здесь.

— Кажется, — сказала Вайолет, — вы просили меня не острить. Нельзя ли попросить вас о том же?

Тони кивнул.

— Хорошо. Хватит комедий. Чем же мы их заменим?

— Может быть, — предположила Вайолет, — вы уделите минутку мне?

— Да, — согласился сэр Герберт. — Как быть Вайолет?

— Ради нее, — сказала леди Лидия, — ты не имеешь права жертвовать единственным шансом.

Тони помолчал, глядя на невесту.

— Поня-ятно. Значит, вы не выйдете за парикмахера?

— А вы как думаете?

— Если я скажу Сиду правду, вы меня бросите?

— Хотите свалить вину на меня?

— Нет. Я просто…

— Ах, все равно! Пускай так, брошу. Если вы такой честный, что помогаете этому субъекту занять совершенно неподходящее положение…

— Не в том дело…

— …которое не принесет ему счастья…

— …и не в этом…

— …то я за вас не выйду, — холодно закончила она. — Ясно?

— Вполне, — ответил Тони.

Сэр Герберт очень огорчился. Конечно, Дройтвичи не бедны, но Девяносто Семь Супов были бы весьма кстати.

— Послушай! — сказал он. — Зачем же так…

Мы не узнаем, какие бы доводы он привел, потому что Полли, проводив мамашу Прайс, вернулась и стояла в дверях, смущенная тем, что застала семейную сцену.

— Ой, простите! — начала она.

— Ничего, мы уже поговорили, — успокоил ее Тони. — Все в порядке?

— Да.

— С кем? — спросил сэр Герберт.

— С моей мамашей. Полли проводила ее в церковь.

— Полли? — сказала Вайолет. — Рада узнать, как вас зовут.

— Что этой женщине делать в церкви? — спросила леди Лидия.

— Мы, Прайсы, очень набожны, — ответил Тони. Вайолет по-прежнему занималась Полли.

— Насколько я понимаю, — сказала она, — вы с лордом Дройтвичем часто видитесь?

— Да.

— Как это мило!

— Герберт! — вскричала леди Лидия. — Герберт, у меня мысль! Сейчас ее нужно подстеречь! Она поддастся.

— Ты думаешь?

— Да-да. Когда она выйдет, мы…

— Молодец! Так и сделаем.

Быстро дыша, леди Лидия обернулась к Полли, надеясь на то, что победы можно достигнуть и в последний час. Леди знала таких старушек. Они особенно чутки к гласу разума, когда побывают в церкви. Значит, лови их и вей из них веревки.

— Где эта церковь?

— Первая улица налево.

— Лидия! — вскричал сэр Герберт так, словно завидел лису. — Скорей!

Жена не подкачала, словно тоже увидела лису.

— Бежим!

— А то упустим!

Они выскочили из салона, как гончие, а Тони обернулся к Вайолет.

— Не пойдете с ними?

— Хотела заглянуть в магазин. Машину пока оставлю здесь.

Подходя к дверям, она посмотрела на Полли и заметила:

— Конечно, я не знала всех привлекательных сторон этого заведения.

— О чем вы? — спросил Тони.

— О приятном обществе, — ответила Вайолет.

Уход наследницы супов, да еще сразу после отбытия супругов Бессинджер, несколько ошеломил Полли. Она села в кресло и растерянно посмотрела на Тони. Хотя бы он был устойчив в этом неверном мире, где люди кидаются прочь, словно кролики.

— Что она хотела сказать? — спросила Полли.

— Да ничего, — ответил Тони. — Так, шутит.

Он улыбался счастливой улыбкой, полагая, что все к лучшему в этом лучшем из миров. Мысль о том, что наконец-то он свободен, приводила его в восторг. Но Полли не удовлетворилась таким легкомысленным ответом,

— Мне кажется, — сказала она, — скорее ваша гостья сердится.

— Это да.

— Почему?

— А почему бы ей не сердиться?

Прозрев мужскую уклончивость, Полли подошла к сути дела.

— Она расторгла помолвку?

— Да, — с удовольствием ответил Тони. — Мы с ней не поженимся.

Сказав это, он нежно посмотрел на Полли. Скованность его исчезла, и прекрасная маникюрша оказалась лицом к лицу с решительным мужчиной.