Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

— Молодец. Плывем в Ровиль, прелестнейшее местечко. Там поселимся в отеле «Сплендид». Все свои — миссис Пеглер, это одна американка, и ее племянница Мэвис. Племянник с женой еще побудут здесь. Такой, знаешь, Честер Тодд…

— Да, знаю. Брал у его жены интервью. Эти, как ты говоришь, племянники владеют какой-то столовой водой.

— Как мой Карпентер? Этих владельцев столовых вод просто тянет друг к другу. Смотри, до чего же все хорошо складывается. Мяч даст мне денег на зонтичный клуб. Конечно, я ничего не говорил, еще рано. Ладно, мой дорогой, не буду тебя задерживать. Спокойной ночи, приятных снов.

Когда Фредди Карпентер курил свою последнюю трубку на яхте «Белинда», к нему присоединился его друг и гость Честер Тодд.

— Пип-пип, — сказал Честер.

— Привет, — сказал Фредди.

— На празднике был? Фредди затрясся.

— О, да! Они у меня стащили брюки.

— Не может быть!

— Еще как может! Стащили и унесли.

— Неприятно. А ты что сделал?

— Спрятался в дюнах. Так бы там и сидел, если бы одна девица не привела старичка, а тот не отвез меня на яхту. Красота, а не старичок! Я пригласил его в Ровиль.

— Вечно ты всех приглашаешь! Он ложки украдет.

— Что ты! Он маркиз…

— Французский?

— Ага.

— Точно украдет.

— Чего ты взъелся на маркизов?

— Уж мне есть с чего. Тетя Гермиона была за одним замужем. Ты бы ее послушал! Нет, искренне советую, отмени-ка ты это.

— Не могу. Я обижу Никола.

— Кого-кого?

— Никола. Он просил его так называть. Честер покашлял.

— А как насчет Жюля, Сэн-Ксавье и Огюста, не говоря о де Мофриньезе-э-Валери-Моберан?

— Да, это все он. Вот карточка. Откуда ты его знаешь?

— От тети Гермионы. Он — тот бывший муж, которого она извергла во тьму внешнюю. Ничего будет прогулочка. Представим себе, что Ной в пару к тигру прихватил бегемотиху. Что ж, спокойной ночи. Пойду, лягу.

Ровиль-сюр-Мэр лежит на берегу Ламанша. В Париже и в других городах можно увидеть плакаты, призывающие там отдохнуть, все как один — восторженные. Как и многие морские курорты, Ровиль был когда-то рыбачьей деревушкой, где дети моря в синих фуражках ловили рыбу или играли в шары. Потом его настиг прогресс. На Promenade des Anglais, [102] Английская набережная (букв. «Набережная англичан») (франц.) . длиной с милю, стоят два казино, а отелей просто не счесть — и тебе «Карлтон», и «Принц Уэльский», и «Бристоль», и «Мирамар», и самый роскошный — «Сплендид». Ровиль гордится «Сплендидом», и не зря — там есть бармен Филипп, служивший в Париже, Chez Jimmy, [103] У Джимми (франц.). и блестящий оркестр, и несравненная кухня, и сад, где можно покончить с собой после казино, и очень дорогие номера, большей частью — с балконами, выходящими на море.

Терри как раз стояла и смотрела на берег. Золотой песок в крапинках зонтиков был очень красив (см. плакаты), но она хмурилась, а там и сказала сестре:

— Знаешь, мне скучно.

— Еще бы! — поддержала Кейт.

— Я думаю, здесь не лучше, чем в Сэн-Роке.

— Хуже.

— Да, — Терри вошла в комнату. — Мы ни с кем не знакомы. Я думала, на курортах все общаются, но нет, ничего подобного. Наверное., нужны рекомендации. Прямо бойкот какой-то! Почему бы Дейлу Карнеги [104] Дейл Карнеги (1888–1955) — автор бестселлера «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». не написать что-нибудь вроде: «Как не чувствовать себя изгоем на морском курорте» или «Как познакомиться с молодым человеком, у которого карие глаза и шрам на щеке»?

Кейт настороженно выпрямилась.

— С кем — с кем? Кто это?

— Не понимаю.

— Кто этот субъект со шрамом?

— Да так, один… Живет в отеле. Занятный такой, похож на Грегори Пека. [105] Грегори Пек (р. 1916) — американский киноактер, чьи герои отличались мужеством и обаянием. Лауреат «Оскара» (1962).

— Он с тобой заговаривал?

— Что ты! Это же Ровиль. Тут никто ни с кем не заговаривает, пока вас не представят друг другу два епископа и кавалерственная дама. Жаль, что Джо уехала!

— Если бы ты была умнее, ты бы тоже уехала.

— Не люблю сдаваться.

— Ну, знаешь!

— А вообще-то ты права. Уедем?

— Хоть сейчас.

— Хорошо. Едем домой.

— Когда?

— Когда скажешь. А я пойду поплаваю, все же занятие.

Маркиз в ослепительной панаме беседовал с сыном на террасе отеля. Последние дни он был немного простужен и вышел в первый раз.

— Поразительно! — развивал он занимавшую его тему. — Я на минуту растерялся. Главное, откуда ни возьмись… Мяч говорил: «Миссис Пеглер…» Я же не знал, что она разошлась с Квокенбушем! Вообще, мог бы знать, она все время разводится. До меня был Роке, раньше — еще какие-то…

Джеф предположил, что к разводу привыкают, как к наркотикам.

— Думаешь — ну, один-то раз! Но нет. Приходится повторить, а то замучает ломка. Так и втягиваешься. Какая печальная судьба!

— Ты считаешь, ее надо жалеть?

— Если ты такой добрый, да.

— Оно конечно, но все-таки, посуди сам, какая-то тут есть неточность, какая-то несобранность. То она миссис Квокенбуш, то миссис Пеглер… Что ж, придется терпеть. Хотя вообще терпеть ее трудно. Ты ведь сам говорил, что она женщина жесткая.

— Куда уж жестче! И как ты на ней женился?

— Сам не пойму, — отвечал маркиз. — Правда, паукам еще хуже.

— Прости, не понял.

— У них очень трудная жизнь. Наш Супэ их собирает. Так вот, после свадьбы она его ест.

— Кто кого?

— Паучиха, своего мужа.

— Вот это да!

— Супэ сам видел.

— Вообше-то с голоду…

— Что ты говоришь! А так врать не буду, Гермиона меня не съела или не доела.

— Я часто думал…

— Что?

— Нет, ничего. Маркиз оживился.

— Ты хочешь спросить, что я в ней нашел. Ни-че-го, мой мальчик. Я пошел на это ради тебя. А ты — сбежал из дома. Зачем я принес жертву, а? Бежал. В Америку.

— Она меня просто выжила. Значит, ты пожертвовал собой, без вздоха, без стона?

— Да. Теперь твоя очередь.

— Ну, пап!

— При чем тут «ну, пап»?

— Если ты хочешь женить меня на Мэвис…

— Я сказал о ней хоть слово?

— Нет, но у тебя глазки блестели, когда ты нас знакомил.

— И зря. Она выходит за Карпентера.

— Они помолвлены?

— Еще нет, но Гермиона не отступит. Хотя, если ты приналяжешь…

— Спасибо, обойдусь.

— Ладно, она какая-то странная. Знает только два слова: «Да, тетечка».

— Я слышал и «Нет, тетечка».

— Неужели? Все равно, о-ней не поболтаешь.

— Равно как и с Мячом. Они очень подходят друг другу.

— Духовное родство?

— Оно самое.

— Ты прав. Странный, однако, этот Мяч. Казалось бы, очень щедрый, но есть в нем и прижимистость. Заговорили мы про зонтичный клуб, он обещал любую сумму, сколько я захочу. Так, да? А назавтра вылез мрачный, молчит… — Тут маркиз заметил, что сын куда-то смотрит. — Ты меня слушаешь? Сам вижу, нет. В чем дело?