Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

Впечатлению этому очень помогала его внешность. Красивый, статный, он выглядел куда моложе своих сорока девяти лет, несмотря на зловеще поредевшие волосы, которые он так холил и лелеял. Твердый подбородок, рот, часто и обаятельно улыбающийся под коротко стриженными усами, яркие синие глаза, встречающие взгляд собеседника открытым, честным взором. Хотя в молодости он служил в Индии, У него и намека не осталось на англо-индийскую желтизну от долгого пребывания на солнце. Лицо у него было свежее и цветущее, вид такой, будто он только что вышел из-под холодного душа, что неверно, — холодную воду дядя Крис ненавидел всей душой и утреннюю ванну принимал горячей, насколько можно вытерпеть.

Однако еще больше, чем внешность, людей очаровывал его костюм. В Лондоне был лишь один портной, на голову выше тщеславных ремесленников, шьющих пальто и брюки, и дядя Крис был его лучшим клиентом. Точно так же Лондон наводнен молодыми субъектами, пытающимися заработать на жизнь производством обуви, но мастером, в подлинном смысле этого слова, был лишь один — тот, который шил обувь для дяди Криса. А что касается шляп, то да, несомненно, вы можете купить множество разнообразных предметов в лондонских магазинах, которые уберегут вашу голову от холода, но единственный шляпник, в глубинном смысле этого слова, — тот самый, чьими услугами пользуется майор Кристофер Сэлби. Короче, с головы до ног, с самого дальнего Юга до крайнего Севера, дядя Крис — само совершенство, украшение для любой среды. Благодаря ему даже сама столица выглядит краше. Так и видишь, как Лондон, будто мать с выводком расхристанных детишек, в готовых галстуках, мятых пальто и брюках, пузырящихся на коленках, тяжко вздыхает про себя, созерцая их; но потом, просветлев, шепчет с удовлетворением: «Ах, ладно! Зато у меня все-таки есть дядя Крис!»

— Мисс Брайант — американка, — сообщила дяде Джилл. Он широко расставил длинные ноги перед камином и с большой теплотой взглянул на Нелли.

— В самом деле? — Подняв чашку, он помешал чай. — Бывал я в Америке в молодости.

— А где? — подалась к нему Нелли.

— О, тут и там. Всюду. Я много ездил.

— Вот так и я, — заметила Нелли, воодушевясь от любимой темы и забыв о застенчивости. — Иногда мне кажется, я знаю все города в каждом штате. От Нью-Йорка до самого маленького городишки в три дома. Америка — великая старинная страна, правда?

— Конечно, — согласился дядя Крис— И очень скоро я туда поеду. — Он задумчиво помолчал. — Да, очень, очень скоро.

Нелли закусила губку. Прямо рок какой-то сегодня — она только и встречает людей, собирающихся в Америку.

— Когда это ты надумал? — Джилл недоуменно смотрела на дядю. За годы совместной жизни она научилась быстро распознавать его настроения, и сейчас не сомневалась: что-то тяготит ему душу. Вряд ли другие заметили это, потому что манеры его были сердечны и учтивы. Но нечто в нем — мелькающее в глазах выражение, случайное подергивание рта — выдавали ей, что что-то неладно. Она немножко заволновалась, но не особенно сильно. Какие у дяди Криса могут быть трагедии? Пустяк, скорее всего, какой-то, который, как только они останутся одни, она уладит в пять минут. Протянув руку, Джилл ласково потрепала его за рукав. Она любила дядю Криса больше всех в мире, кроме Дэрека.

— Идея, — ответил дядя Крис, — осенила меня сегодня утром, когда я читал за завтраком утреннюю газету. За день она развилась и окрепла, и сейчас ее вполне можно назвать одержимостью. Америка мне очень нравится. Я провел там несколько счастливых лет. В тот раз, должен признаться, отправился я в эту землю обетованную не совсем охотно. По собственной воле, может, и не очутился бы там. Но все так хотели, чтобы я поехал, что я уступил, можно сказать, требованию публики. Нетерпеливые руки друзей, родных и близких подталкивали меня, и я поддался. И ни разу о том не пожалел. Америка — непременная часть образования каждого молодого человека. Тебе, Фредди, тоже не мешало бы съездить.

— Вот это да! — откликнулся Фредди. — Я только-только перед вашим приходом говорил, что почти решил туда скатать. Но эти поездки!.. Хлопот не оберешься — упаковывать багаж, то-се…

Нелли, чей багаж состоял из одного небольшого чемодана, тихонько вздохнула. Вращаться среди богачей-бездельников тоже порой несладко.

— Америка, — разглагольствовал дядя Крис, — научила меня покеру, за что я ей бесконечно благодарен. А также одной разновидности игры в кости, которая в то трудное время оказалась большим подспорьем. Но тут я, боюсь, подрастерял сноровку. Мало выдавалось случаев попрактиковаться. Однако в молодости я был незаурядным игроком. Дайте-ка вспомнить, — раздумчиво проговорил дядя Крис, — каков уж там в точности ритуал? А-а, вспомнил! Лети-ка, семерочка!

— Лети-ка, восьмерочка! — взволнованно подхватила Нелли.

— Крошке… н-да, просто уверен, что сюда как-то вплетается слово «крошка»…

— «Моей крошке нужны сапожки!»

— «Моей крошке нужны сапожки!» Да, точно.

— А мне эта игра, — вмешался Фредди, — кажется дурацкой.

— О, нет! — укоризненно вскричала Нелли.

— Какая-то чушь, а?

— Игра эта благородная, — твердо отрезал дядя Крис— Достойная великой нации, ее породившей. Несомненно, когда я снова приеду в Америку, у меня появятся возможности восстановить былое искусство,

— Господи, какая Америка! — воскликнула Джилл. — Ты будешь посиживать в покое и безопасности дома, как и полагается доброму старенькому дядюшке. Я не хочу, чтобы ты, в твоем возрасте, носился по свету!

— Что значит, в моем возрасте? — возмутился дядя Крис— Что там с моим возрастом? В настоящий момент я себя чувствую на двадцать один. Мечты постукивают меня по плечу, нашептывая: «На Запад, молодой человек!». Годы опадают с меня, дорогая Джилл, с такой скоростью, что еще несколько минут, и я спрошу: «Куда это запропастилась моя нянюшка»? Мной овладела жажда странствий! Смотрю я на себя, на все это благополучие, — продолжал дядя Крис, сурово оглядывая кресло, — весь этот комфорт и роскошь, которые держат меня тисками, и содрогаюсь! Я жажду активности! Я хочу кипучей жизни!

— Тебе это совсем не понравится, — невозмутимо возразила Джилл. — Ты и сам знаешь, ты у меня — ленивый-преленивый старичок!

— Вот именно! Я и стараюсь объяснить, что я ленюсь! Вернее, ленился до сегодняшнего утра.

— А сегодня утром, значит, приключилось что-то особенное? Я уж вижу!

— Я увяз в роскоши! Я, как говорится в Библии, «утучнел, потолстел и разжирел». [29] …утучнел, потолстел и разжирел — см. Втор. 32:15.

— Не надо, дядя Крис! — запротестовала Джилл. — Я ем тост с маслом.

— Но теперь я снова стал самим собой!

— Ну, и распрекрасно!