Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

— Ах, вот оно что! Так вы на мели?

— На мели? — рассмеялась Нелли. — Будь доллары бубликами, считайте, у меня и дырки от них нет.

Фредди был тронут до глубины души. Он уже много лет не встречал человека, у которого не было бы кучи денег, — только нищих на улице, которым он подавал шиллинги. Правда, приятели его в клубах иногда сетовали, что у них нет ни гроша, но грош этот обычно означал пару тысяч фунтов на новенькую машину.

— Ой, Господи! — воскликнул он.

Наступила пауза. Затем, во внезапном порыве, Фредди бросился ощупывать нагрудный карман. Странно, как порой все оборачивается к лучшему! Всего час назад он готов был поколотить себя за то, что вовремя не вспомнил об этих фунтах, зашитых под подкладку, они бы так пригодились в полицейском участке. Но теперь Фредди понял, что Провидение все держало под контролем. Вспомни он про эти деньги, да выложи их констеблю, сейчас бы их у него не было. А именно сейчас они и нужны. На него накатила донкихотская щедрость. Проворными пальцами он сдернул купюру с якоря и, как фокусник, выставляющий на обозрение кролика, извлек ее на свет.

— Старушка! — крикнул он. — Не могу я такого выносить! Абсолютно! Нет и нет! Я настаиваю на том, чтобы вы взяли деньги! Да, решительно настаиваю.

Широко раскрытыми глазами Нелли посмотрела на купюру, нерешительно взяла ее и оглядела под тусклым светом газового фонаря.

— Нет, не могу!

— Ну, в самом деле! Берите!

— Но тут же целых пятьдесят фунтов!

— Вот именно! Этого хватит на билет до Нью-Йорка. А? Вы спросили, какая компания возит бесплатно? Компания «Фредди Рук», чтоб мне треснуть! Пароходы отплывают каждую среду и субботу. Ну, так что?

— Я не могу взять у вас двести пятьдесят долларов!

— Ну, что вы! Конечно, можете! Наступила новая пауза.

— Вы решите… — Бледное личико вспыхнуло. — Вы подумаете, что я специально рассказала вам про себя, чтобы…

— Разжалобить меня? Нет и нет! Начисто выкиньте из головы! Перед вами, старушка, человек, который больше разбирается в выманивании денег, чем любой другой в Лондоне. То есть, я что хочу сказать — мне все уши прожужжали, дай и дай в долг. Есть шестьдесят четыре способа давить на жалость. Их все попробовали на мне. Я таких типов распознаю с закрытыми глазами. Вы и в мыслях ничего подобного не держали!

Купюра музыкально похрустывала в руке у Нелли.

— Прямо не знаю, что и делать!..

— Все нормально!

— Не понимаю, почему… Господи! Хотела бы я суметь высказать все, что о вас думаю.

— Знаете, — весело рассмеялся Фредди, — именно так, и не раз, говорили мне стервятники в школе! То есть учителя.

— Вы уверены, что деньги эти лишние?

— О, конечно! Абсолютно!

Глаза ее засияли под светом фонаря.

— Никогда не встречала таких, как вы! Не знаю, как и… Фредди беспокойно переминался с ноги на ногу. Он всегда чувствовал себя скверно, когда его благодарили.

— Ладно, поскачу, пожалуй. Надо еще домой забежать, переодеться, то-се… Ужасно рад, что встретил вас… ну, в общем, ясно.

Нелли отперла дверь и приостановилась на пороге.

— Куплю себе меховую накидку, — проговорила она.

— Шик-блеск! Непременно купите!

— И орешков для Билла.

— Для какого Билла?

— Для попугая.

— А, добрый старый Билл! Непременно купите! Ну, пока!

— До свидания… Вы такой добрый…

— Да ладно, чего там! — неловко буркнул Фредди. — В любое время, как станете проходить мимо…

— Ужасно добрый… Что ж, прощайте.

— Пока-пока!

— Может, еще встретимся когда-нибудь.

— Надеюсь! Абсолютно!

На мгновение к его щеке прикоснулось что-то мягкое и теплое, а когда он, споткнувшись, отступил, Нелли, легко взбежав по ступенькам, уже исчезла за дверью.

— Ой, Господи!

Фредди потрогал щеку. Странная смесь смущения и восторга переполняла ему душу.

Откуда-то снизу раздалось легкое хмыканье. Фредди резко обернулся. Горничная в грязной наколке, кокетливо сбитой на ухо, напряженно смотрела через прутья ограды. Глаза их встретились, Фредди чуть зарумянился. Ему показалось, что горничная вот-вот захихикает.

— Тьфу ты! — тихонько буркнул Фредди и поспешил по улице. Он думал о том, не сглупил ли, разбрасываясь деньгами. Всучил, можно сказать, незнакомому человеку. Но тут ему вспомнилось, как глаза Нелли смотрели на него под фонарем, и он решил — нет! Абсолютно! Не глупо, а правильно. Сам он такие поступки одобрял. Красота, а не поступок!

Когда Фредди с Нелли ушли, Джилл уселась на низкую табуреточку и задумчиво уставилась на огонь, гадая, ошиблась она или нет в своих предположениях, что дядя Крис встревожен. Эта суетливость, внезапная тяга к путешествиям совершенно ему не свойственны. Он всегда вел себя, как добрый ленивый кот, упиваясь комфортом, который только что так красноречиво обличал. Она внимательно на него посмотрела; он занял свое излюбленное место у камина.

— Милая девушка, — заметил дядя Крис. — Кто такая?

— Знакомая Фредди, — дипломатично объяснила Джилл. Не к чему тревожить дядю подробностями дневных событий.

— Очень, очень милая. — Дядя Крис вынул портсигар. — Не к чему спрашивать, слава Богу, можно ли закурить. — Он зажег сигару. — Помнишь, Джилл, много лет назад, когда ты была совсем маленькая, я пускал тебе дым в лицо?

— А как же! — улыбнулась Джилл. — Говорил, что тренируешь меня для семейной жизни. Только те браки счастливы, где жена любит запах табака. И оказалось, к лучшему, потому что Дэрек дымит, не переставая.

— Джилл, ты ведь очень любишь Дэрека? — спросил дядя Крис.

— Конечно. И тебе он тоже нравится, да?

— Превосходнейший парень. С деньгами, к тому же. Это большое преимущество. — Дядя Крис яростно пыхнул сигарой. — Преогромное. — Он смотрел в пространство поверх ее головы, — Приятно знать, что ты счастливо выходишь замуж. И у тебя есть все в мире, что ты только пожелаешь.

Взгляд дяди Криса упал на Джилл и слегка затуманился. Она разрешила для него огромную проблему. Брак всегда пугал его, но в пользу семейной жизни говорило то, что у женатых людей есть дочки. Ему всегда хотелось иметь дочку, умненькую девочку, которую он мог бы вывозить в свет, которой мог бы гордиться. И судьба подарила ему Джилл именно в нужном возрасте. Совсем маленький ребенок утомил бы дядю Криса — он любил детей, но они вечно устраивают жуткий шум и считают, что лучшего украшения для лица, чем джем, просто нету. Однако девчушка четырнадцати лет — совсем другой разговор. Они с Джилл стали очень близки друг другу с тех пор, как умерла ее мать, через год после смерти ее отца. Он наблюдал, как племянница растет, с радостью, к которой примешивалось легкое недоумение — росла она почему-то слишком быстро; с каждым годом ее богатой событиями жизни он любил ее все больше.