Рабиндранат Тагор - Гóра

— А ты откуда взялся?

Биной покраснел. Если бы Гора не был в тюрьме, Биной, наверно, объяснил бы ему причину своего появления даже, может быть, с легким вызовом. Но сейчас у него просто не поворачивался язык сказать правду, и он только пробормотал:

— Я потом скажу тебе… сегодня ты…

— С сегодняшнего дня — я гость правительства, оно само печется о моем благополучии, так что вам обо мне беспокоиться незачем.

Биной знал, что переубедить Гору невозможно, и не стал уговаривать его взять защитника. Но он сказал:

— Ты же не сможешь есть здешнюю пищу, я буду присылать тебе еду…

— Биной, — нетерпеливо остановил его Гора, — не трать понапрасну свою энергию. Я не хочу, чтобы мне что-нибудь посылали. Пусть мое положение будет таким же, как всех заключенных.

Биной вернулся в бунгало взволнованный до глубины души. Шучорита сидела одна в своей спальне у открытого окна и ждала его. Она заперлась у себя, не в состоянии видеть кого-либо и слушать пустую болтовню.

Сердце ее сжалось от дурного предчувствия, когда она увидела мрачного Биноя, медленно подходившего к дому. Большим усилием воли Шучорита взяла себя в руки и, схватив первую попавшуюся книгу, вышла в гостиную. Лолита сидела в уголке и молча вышивала, хотя обычно она терпеть не могла заниматься рукоделием. Лабонне с Шотишем решали английский ребус, а Лила следила за ними. Харан-бабу и Бародашундори обсуждали какие-то подробности завтрашнего представления.

Биной рассказал им об утренней стычке Горы с полицией. Шучорита выслушала его, не проронив ни слова. Рукоделие упало с колен Лолиты на пол, и румянец гнева залил ее лицо.

— Не волнуйтесь, Биной-бабу, — успокаивала юношу Бародашундори. — Сегодня вечером я буду у супруги судьи и попрошу ее похлопотать за Гоурмохона-бабу.

— Нет, нет, не делайте этого, — испугался Биной. — Если Гора узнает, он никогда не простит мне.

— Но ведь нужно же что-то предпринять для его защиты, — вмешался Шудхир.

Биной рассказал о своих тщетных попытках взять Гору на поруки и о его решительном отказе от защитника.

— Какое глупое ломанье! — не выдержал Харан-бабу.

До этого дня, как бы Лолита ни относилась к Харану-бабу, она всегда выказывала ему внешнее уважение и никогда не спорила с ним, но сейчас она резко тряхнула головой и сказала:

— Никакое это не ломанье. Гоурмохон-бабу правильно поступает. Зачем же тогда существует судья — чтобы запугивать нас и заставлять защищаться? Мы должны платить налоги, чтобы они получали огромное жалованье, и мы же должны нанимать адвокатов, которые помогали бы нам вырываться из их рук! Нет, уж чем такое правосудие, действительно, кажется, лучше сесть в тюрьму.

Харан-бабу с удивлением взглянул на Лолиту — он привык смотреть на нее, как на ребенка, и никогда не предполагал, что она может так рассуждать. Минуту он стоял пораженный, а потом веско и важно стал отчитывать ее за неуместную вспышку.

— Что ты понимаешь в серьезных делах? Наслышалась вся кого вздора от недоучившихся мальчишек, которые вызубрили несколько книжонок и ничего не признают. Они болтают, что им на ум взбредет, а у таких, как ты, голова идет кругом.

Затем Харан-бабу рассказал им о вчерашней встрече Горы с судьей, не преминул он также передать и свой последующий разговор с мистером Браунло. Биной ничего еще не слышал о гхошпурских событиях и потому не на шутку встревожился. Он понимал, что легко судья Гору не отпустит.

Однако своим рассказом Харан-бабу не достиг цели, которую преследовал. Шучориту до глубины души возмутила низость Харана, промолчавшего об этой встрече с Горой. В поступке Харана сказалось его мелкое недоброжелательство по отношению к Горе, и все присутствующие невольно почувствовали к нему легкое презрение. Шучорита не произнесла ни слова. Одно мгновение казалось, что она готова вспылить и разразиться потоком гневных слов, но она сдержалась и, взяв книгу, стала нервно перелистывать ее страницы. И только Лолита вызывающе заявила:

— Для меня безразлично, на чьей стороне Харан-бабу. Одно только я знаю: своим поступком Гоурмохон-бабу доказал, что он действительно благородный человек.

В день приезда губернатора судья явился в суд ровно в половине одиннадцатого, рассчитывая закончить дела пораньше.

Шактори-бабу, защищавший школьников, хотел было воспользоваться случаем, чтобы помочь и своему другу. Видя, как оборачивается дело, он решил, что самое лучшее — сразу признать вину. В своей речи он просил принять во внимание молодость и неопытность его подзащитных и снисходительно отнестись к ним. Судья приговорил школьников к наказанию розгами от пяти до двадцати пяти ударов в зависимости от возраста и степени виновности каждого.

Гора защищался сам. Но только он начал говорить о бесчинствах полиции, как судья резко оборвал его и не позволил продолжать.

По обвинению в сопротивлении действиям полиции при исполнении ею своих обязанностей Гора был приговорен к месяцу строгого тюремного заключения, причем судья заявил, что он должен быть благодарен, что так легко отделался.

Шудхир и Биной присутствовали на суде, но Биной не решался взглянуть на Гору. Чувствуя, что задыхается, он поспешно покинул зал. Шудхир уговаривал его вернуться в бунгало, принять ванну и поесть, но Биной ничего не хотел слушать. Выйдя за ворота судебного двора, он сел прямо на землю у подножья дерева.

— Возвращайся один, — сказал он Шудхиру, — я скоро приду.

Сколько времени просидел он так после ухода Шудхира, Биной и сам не знал. Солнце уже перешло зенит, когда рядом с ним вдруг остановилась коляска. Подняв голову, он увидел, что из коляски вышли Шудхир и Шучорита. Биной торопливо встал.

— Поедемте с нами, Биной-бабу, — взволнованным голосом сказала девушка.

Заметив, что эта сцена начинает привлекать внимание прохожих, Биной поспешно согласился. Всю дорогу никто из них не вымолвил ни слова.

Когда они возвратились в бунгало, оказалось, что там тем временем разыгралась настоящая баталия. Лолита решительно заявила, что на вечер к судье она ни за что не поедет, и Бародашундори окончательно растерялась. Харана же бессмысленное упрямство «этой девчонки» привело в совершенное бешенство. Сев на своего любимого конька, он без устали поносил заразу, которая распространилась на всю современную молодежь, не желающую знать никакой дисциплины.

— Вот вам результат встреч бог знает с кем, — говорил он, — и всякой безответственной болтовни.

Биной не успел войти, как Лолита бросилась к нему:

— Простите меня, Биной-бабу. Я перед вами очень виновата. Вы были совершенно правы, когда отказывались участвовать в спектакле, только я не хотела вас понять. Вся беда, что мы не знаем ничего, что делается за стенами нашего дома, и поэтому ничего не понимаем. Вон Пану-бабу утверждает, что власть судьи в Индии — воля провидения. Если это действительно так, то наше непреодолимое желание проклинать эту самую власть, очевидно, тоже не что иное, как воля провидения.