Грэм Грин - Тайный агент

Внезапно его бросило поперек мостовой, и он упал, ударившись затылком о камень. Шрапнелью посыпалось стекло. Ему показалось, что стена накренилась и готова обрушиться на него. Он закричал. Он ощутил силу удара, но шума не услышал — звук был слишком громким. Только когда все кончилось, он понял, какой здесь стоял грохот. Сейчас, когда грохот этот смолк, стал слышен лай собак, крики людей, даже шорох кирпичной пыли, которая сыпалась из развороченной стены. Он закрыл лицо руками, чтобы пыль не попала в глаза. По улице бежали люди. Где-то невдалеке играла гармоника, но он уже не слышал ее. Он снова почувствовал, что он под развалинами и шерсть мертвой кошки щекочет ему ноздри. Какой-то голос сказал: «Это он». Его откапывали, но он не мог даже пошевельнуться, чтобы по нему не пришелся удар лопатой или ломом... Он обливался потом от ужаса и звал кого-то на своем родном языке. Чья-то рука коснулась его, в его мозгу что-то щелкнуло, и он снова очутился на Дуврском шоссе. К нему прикасались большие и жесткие руки шофера. Он свирепо сказал:

— Уберите руки.

— Пистолет у него?

— Нет.

— А что у него там в правом кармане?

— Ну-ка... забавно! Кусок кокосового ореха.

— Он ранен?

— Не думаю, — сказал кто-то из темноты. — Просто перепугался.

— Надевайте наручники.

Внезапно все исчезло — не было больше ни Дуврского шоссе, ни мертвой кошки. Он был здесь, в Бендиче. Он почувствовал, как стиснули кисти его рук и смахнули с лица мусор. Стена была цела; она, как прежде, возвышалась над ним, и мелкий дождь моросил все с тем же упорством: ничего не изменилось, если не считать кучи разбитого стекла. Над ним стояли двое полицейских, а в нескольких шагах небольшая угрюмая толпа с интересом следила за развитием событий. Из церкви донесся голос: «Эта проповедь...»

— Ладно, — сказал Д., — я пойду сам.

Он с трудом сделал несколько шагов — падая, он ушиб спину. Д. сказал:

— Я бы посидел минутку, если вы не возражаете.

Полицейский усмехнулся:

— У вас для этого времени хватит.

Когда они свернули за угол, в нескольких шагах оказался автобус с табличкой «Вулхэмптон». С подножки за ним следил парень с сумкой через плечо.

Д. спросил:

— В чем меня обвиняют?

— Много в чем, — сказал полицейский, — не беспокойтесь.

— Я думаю, — сказал Д., глядя на наручники, — что у меня есть право...

— Подстрекательство к нарушению общественного порядка... и присутствие в огороженном частном владении с целью грабежа. Этого вам достаточно?

Д. засмеялся. Он просто не мог удержаться от смеха:

— Итак, два новых пункта обвинения... Список увеличивается...

В участке ему дали хлеба с маслом, чашку какао и заперли в камере. Он давно не испытывал такого чувства покоя. Он слышал, как они звонили по телефону в Вулхэмптон, докладывали, но не мог разобрать ни слова... Вскоре младший полицейский принес тарелку супа и сказал:

— А вы, оказывается, важная птица!

— Правда?

— Вас требуют в Лондон, и побыстрее. — Он добавил уважительно: — Они хотят допросить вас.

— Что они хотят узнать?

— Я не имею права говорить, но вы, наверное, видели газету. Мы поедем ночным поездом. Мне приказано вас сопровождать. Я, признаться, давненько не бывал в Лондоне.

Д. спросил:

— Не могли бы вы сказать... этот взрыв... кто-нибудь пострадал?

Полицейский охотно объяснил:

— Какие-то ребята взорвали сарай с взрывчаткой около шахты. Вы не поверите, но, ей-богу, никто не пострадал. Кроме старого Джорджа Джарвиса. Что он там делал — никто не знает. Он уверяет, что его сильно контузило, но я-то знаю — чтоб хорошенько растрясти старика Джорджа, и целого землетрясения не хватит.

— Значит, ущерб невелик?

— Да нет никакого ущерба. Конечно, если не считать склада и дюжины выбитых окон.

— Благодарю вас.

Вот и последний патрон пропал без толку.

У судьи были реденькие седые волосы, пенсне и глубокие морщины вокруг рта, придававшие его лицу выражение кислого добродушия. Он нетерпеливо постукивал авторучкой по пресс-папье. Свидетели, представленные полицией, говорили путано, с бесконечными околичностями: «Учитывая вышеизложенное...», «Принимая во внимание также и то...». Похоже, судье это действовало на нервы. Он раздраженно прервал одного из свидетелей: «Что вы, собственно, имеете в виду?»

Д. разрешили сесть. Со своего места он никого не видел, кроме нескольких судейских чиновников, адвокатов, полицейских и секретаря суда — все они были ему незнакомы. Но когда в начале судебного заседания он встал, то увидел в зале среди публики немало знакомых лиц: мистера Мукерджи, старого доктора Беллоуза и даже мисс Карпентер. Усаживаясь на скамью подсудимых, он нашел в себе силы страдальчески улыбнуться им. Как все-таки они были озадачены — все, кроме, конечно, мистера Мукерджи, у которого на все случаи жизни были свои особые теории. Д. чувствовал огромную усталость.

Последние тридцать шесть часов казались ему бесконечными. Сначала эта поездка в Лондон в обществе словоохотливого полицейского, который всю ночь не давал ему спать — все приставал с разговорами о каком-то чемпионате по боксу в Альберт-холле, куда он то ли попадет, то ли не попадет... Потом допросы в Скотленд-Ярде. Вначале это его забавляло: так это было не похоже на допросы, через которые он уже прошел у себя на родине, — там показания выбивали дубинкой.

Допрашивали трое. Они сидели или прохаживались по комнате. Все они старательно соблюдали формальности. Время от времени один из них приносил ему на подносе чай и печенье — чай был дешевый, но печенье вполне съедобное. Иногда они угощали его сигаретами, и он ответил той же любезностью. Однако его крепкий черный табак пришелся им не по вкусу, и он усмехнулся про себя, заметив, как они украдкой записали марку сигарет — на всякий случай.

Вероятно, они хотели приписать ему смерть мистера К. Ему показалось, что о других обвинениях они как будто забыли: о так называемом самоубийстве Эльзы, о поддельном паспорте, не говоря уже о взрыве в Бендиче, речь о котором пока не заходила. Потом его спросили, что он сделал с пистолетом. Это был единственный вопрос, связанный с инцидентом в посольстве.

— Я бросил его в Темзу, — ответил он, усмехнувшись.

Они со всей серьезностью настаивали на деталях: казалось, они готовы пригласить водолазов, чтобы проверить его слова.

Он пояснил:

— У какого-то моста... Я все забываю их названия.

Они подробно расспрашивали о вечере на курсах энтернационо, где он был с мистером К. Они нашли человека, который слышал, как мистер К. устроил скандал из-за того, что его преследуют, этого человека звали Хогпит.

— Я не преследовал его, — сказал Д. — Мы расстались на улице, недалеко от курсов.