Альбер Камю - Первый человек

*

Он берет в жены М., потому что она до него не знала мужчин и это привлекает его. По сути, он женится на ней из-за своих недостатков. Потом он научится любить женщин, которые уже принадлежали другим, — т. е. любить ужасный и неизбежный закон жизни.

*

Глава о войне 14-го года, из которой вышла наша эпоха. Глазами матери? Она не знает ни Франции, ни Европы, ни мира. Считает, что осколки снарядов — это самостоятельное оружие и т. д.

*

Параллельные главы, где будет звучать голос матери. Описание тех же событий, но с помощью словарного запаса в 400 слов.

*

В сущности, я собираюсь рассказывать о тех, кого люблю. И только об этом. Глубокое счастье.

*

Саддок: 1) — Но зачем тебе так жениться, Саддок?

— По-твоему, я должен жениться по французским правилам?

— По французским или по каким угодно! Но зачем подчиняться обычаю, который ты считаешь нелепым и жестоким?

— Затем, что мой народ отождествляет себя с этим обычаем, больше у него ничего нет, он слился с ним, и отказаться от этой традиции значит отказаться от моего народа. Поэтому я войду завтра в спальню, раздену эту незнакомку и изнасилую ее под грохот стрельбы.

— Хорошо. А пока пойдем купаться.

2) — Hy, что?

— Они говорят, что сейчас нужно укреплять антифашистский

фронт, что Франция и Россия должны защищаться вместе.

— А они не могут защищаться, установив у себя справедливость?

— Они говорят, что справедливость будет потом, что с этим надо

подождать.

— Справедливость не может ждать, и ты это знаешь.

— Они говорят, что если вы не захотите ждать, то объективно

сыграете на руку фашизму.

— И потому тюрьма — лучшее место для ваших бывших товарищей.

— Оки говорят, что им очень жаль, но иначе сейчас невозможно.

— Они говорят, они говорят… А ты молчишь.

— Да, молчу.

Он посмотрел на него. Уже становилось жарко.

— Значит, ты меня предаешь?

Он не сказал: «нас предаешь», и был прав, потому что предательство затрагивает живую плоть, человека в единственном числе, и т. д.

— Нет. Я выхожу из партии…

Все это в [условном] нереалистическом стиле. Французы правы, но их разум нас подавляет. Поэтому я выбираю арабское безумие, безумие угнетенных.

3) — Вспомни 1936 год.

— Я занимаюсь терроризмом не на стороне коммунистов. А против

Франции.

— Я француз. Она тоже.

— Знаю. Ничего не поделаешь.

— Значит, ты меня предаешь.

Глаза Саддока блестели каким-то горячечным блеском.

*

Если я в конце концов выберу хронологический порядок, то мадам Жак или доктор будут потомками первых колонистов Мондови.

Не будем жаловаться, говорит доктор, представьте себе на минуту, как наши прародители… и т. д.

*

4) — Отец Жака убит на Марне. Что осталось от этой безвестной

жизни? Ничего, неосязаемое воспоминание — легкий пепел крыльев

мотылька, сгоревшего в лесном пожаре.

*

Два алжирских национализма. Алжир между 39 и 54 годом (восстание). Что происходит с французскими ценностями в сознании алжирца, в сознании первого человека. Хроника двух поколений проливает свет на сегодняшнюю трагедию.

*

Летний лагерь в Милиане, утром и вечерам в казарме сигналы рожка.

*

Любовь: ему хотелось, чтобы они не имели до него ни мужчин, ни прошлого. И единственной такой женщине, которую он нашел, он посвятил свою жизнь, но сам никогда не мог быть ей верен. В общем, он хотел, чтобы женщины были такими, каким он не был сам. А его собственная натура толкала его к иным женщинам, похожим на него, которых он любил и овладевал ими яростно и страстно.

*

Отрочество. Его жизненная сила, вера в жизнь. Но он харкает кровью. Неужели жизнь — это больница, смерть, одиночество, весь этот абсурд? Отсюда разбросанность. Но в глубине души: нет, нет, жизнь — это другое.

*

Озарение по дороге из Кана в Грае…

И он знал теперь, что, даже если в душе его вновь воцарится прежняя сушь, он вечно будет благодарен всем сердцем, всем своим существом за то, что ему однажды, быть может, только однажды, но все же дано было…

*

Начать последнюю часть такой картиной:

слепой осел из года в год терпеливо ходит вокруг водокачки, вращая колесо, терпит побои, жестокий климат, солнце, мух, терпит и терпит, и благодаря этому нескончаемому круговому движению, с виду бесплодному, мучительному и однообразному, из-под земли непрерывно бьет струя воды…

1905. Война в Марокко Л.К. А на другом конце Европы — Каляев.

*

Жизнь Л. К. Вся целиком подневольная, за исключением его воли быть и выстоять. Сиротский приют. Сельскохозяйственный рабочий, вынужденный жениться. Вся его жизнь складывается вопреки его воле — а потом война его убивает.

*

Он приходит к Гренье: «Такие люди, как я, должны повиноваться, я это понял. Они нуждаются в принудительном соблюдении неких правил. Религия, любовь и т. п. — это для меня невозможно. Поэтому я решил повиноваться вам». Что из этого получается (новелла).

*

В общем, он так и не знает, кто его отец. Но кто же он сам? 2-ая часть.

*

Немое кино, он читает бабушке титры.

*

Нет, я вовсе не хороший сын: хороший сын тот, кто остается. А я скитался по свету, изменял ей ради честолюбия, славы, бесчисленных женщин.

— Но ты любил только ее?

— Ах! Я любил только ее?

*

Когда у могилы отца он чувствует, что ход времени нарушается, это и есть смещенное время книги.

Он человек излишеств: женщины и т. п. И вот [чрезмерность] в нем наказана. Отныне он знает.

*

Тревога, которую вызывают в Африке сумерки, когда ночь стремительно опускается на море, на высокие плато или на вздыбленные горы. Это священная тревога, трепет перед вечностью. Тот же самый, который некогда в Дельфах заставлял людей воздвигать храмы. Но в Африке храмы разрушены, есть лишь эта нестерпимая тяжесть на сердце. Как они умирают! Молча, отвернувшись от всего.

*

Они не любили в нем алжирца.

*

Его отношение к деньгам. Связанное отчасти с бедностью 'он ничего не покупал себе), а с другой стороны — с гордостью: он никогда не торговался.

Исповедь перед матерью в конце.

«Ты не понимаешь меня, и все-таки ты единственная, кто может меня простить. Множество людей предлагали мне свое прощение. Другие — их тоже было много — кричали на все лады, что я виновен, но я не чувствую себя виновным, когда они так говорят. Есть и такие, которые вправе сказать мне это, и я знаю, что мне следовало бы получить их прощение. Но прощения просят у тех, кто способен простить. Просто простить, а не требовать, чтобы ты заслужил прощение, подождал. Пойти к ним, все сказать и получить прощение. Но те, у кого я должен был бы его просить, где-то в глубине души, несмотря на всю свою добрую волю, не могут и не умеют прощать. Только один человек на свете мог меня простить, но я никогда не был перед ним виноват, я отдал ему все свое сердце, и все-таки я мог бы пойти к нему, в душе я часто это делал, но он умер, и я одинок. Ты одна можешь простить, но ты не понимаешь меня и не умеешь читать. Поэтому я говорю с тобой, пишу для тебя, для тебя одной, а когда подойду к концу, я попрошу прощения без всяких объяснений, и ты мне улыбнешься…