Лев Мей - Стихотворения

А Кобяка нечестивого,

Словно вихорь, вырвал из л'уки морской,

Из полков великих половецких, -

И упал Кобяк во стольном граде Киеве,

В светлой гриднице Святославовой.

Там и немцы со венедцами,

Там и греки со моравами

Поют славу Святославову

И поносят князя Игоря, -

А за то, что силу русскую

Погрузил на дно Каял-реки

И ту реку половецкую

Позасыпал русским золотом.

Тут князь Игорь из седла из золоченого

Пересел в седло кощеево…

Городские стены понасупились,

И веселье призатихнуло.

Святославу снился смутный сон.

"Будто я в горах под Киевом, -

Говорит он: - будто в эту ночь

Одевали меня с вечера

На кровати на тесовой черной ризою:

Подносили зелено вино,

А вино-то с зельем смешано…

Будто тощими колчанами

Мне на грудь и з грозных раковин

Крупный жемчуг сыпали… и нежили…

Будто доски все без матицы

В златоверхом тереме…

Будто всю ночь с вечера прокаркали

На лугу у Пленска вражьи вороны,

Залетали в дебрь Кисанову,

И никак мне не согнать их к морю синему".

А бояре говорят ему:

"Князь! печаль заполнила ум,

Оттого, что оба сокола

Отлетели с золота престола отчего

Поискать Тмутаракань вдвоем,

Аль испить шеломом из Дону,

И что тем ли сизым соколам

Обрубили крылья половцы

И в железа их опутали.

(Наступила тьма на третий день:

Оба солнышка померкнули,

И погасли два столпа багряные;

С ними оба молодые месяца,

Святослав с Олегом, тьмой покрылися.)

На Каял-реке затмился свет;

По Руси метнулись половцы,

Словно барсов лютый выводок,

Потопили Русь в синем море

И придали хану буйство превеликое.

На хвалу хула поднялася,

А нужда на волю-вольную,

И повергнулся див на землю

Вот и готские красные девицы

Запевают на береге 'у моря:

Русским золотом звенят они

И поют про время Бусово,

Шароканю месть лелеючи,

А уж нам, твоей дружине нет веселия.

Втапоры Святслав великий князь

Золотое слово выронил:

Со слезами его слово было смешано.

И сказал он: "Ох, племянники -

Игорь с Всевлодом! Не в пору вы

Стали землю половецкую

Сокрушать мечами, славы ищучи:

Одолели вы нечестием

И нечестием поганую кровь пролили.

Ваше сердце, в буйстве закаленное,

Сталью крепкою заковано…

Посмеялись вы над сединой моей!

Я не вижу власти сильного:

Многовоев Ярослава, брата милого,

Со черниговскими былями.

(Со Могутами, с Татранами, с Шельбирами,

Со Топчаками, с Ревугами, с Ольберами.)

Без щитов, с одним лишь засапожником,

Разгоняют они громким криком ворогов,

Возвещая славу прадедов.

Но вы молвили: "Мы сами помужаемся,

Сами славой прошлой раздобудемся,

Сами славой будущей поделимся! " -

Разве диво, братцы, старику помолодеть?

Коли сокол поднимается,

Отбивает он с налету птиц

И не даст в обтду своего гнезда.

Да беда: князья не в помощь мне!

Подошла година смутная…

Вон Ромны кричат под саблей половецкою,

А Владимир-князь под ранами;

Сыну Глебу - печаль-тоска! "

Князь великий Всеволод! Не мыслию

Перенесться тебе издали,

Поберечь отцовский золотой престол.

Можешь ты разбрызгать Волгу веслами,

Можешь вылить Дон шеломами…

По ногате при тебе была бы пленница,

По резане бы и пленник был,

А затем, что можешь ты стрелять

На сухом пути живыми шересперами, -

Сыновьями Глеба разудалыми.

Вы, Давыд и буйный Рюрик-князь!

Ваши шлемы золоченые

По реке кровавой плавали,

И рычат дружины ваши храбрые,

Словно туры, пораженные

Каленою саблей на поле неведомом.

Вы вступите во золот стремень

За обиду земли Русския

И за раны князя Игоря Святславича.

Ярослав-князь, Осмыслом вещим прозванный!

Высоко сидишь ты в Галиче

На престоле златокованном,

Подпер горы ты Карпатские

Что своими ли дружинами железными

И, Дунаю затворив врата,

Королю загородил ты путь,

Через облако громадами кидаючи,

На Дунай суда снаряжаючи.

По земле твоей гром растекается;

Отворяешь ты ворота в стольный Киев-град

И стреляешь по султанам на чужих землях.

Так стреляй же по Кончаку нечестивому,

За свою ли землю Русскую

И за раны князя Игоря Святславича!

Вы, Роман с Мстиславом, буйные!

Вас манит на поле молодечество,

Высоко вы, буйные, взлетаете,

Словно сокол, в воздухе ширяетесь,

Словно сокол, птиц одолевающий.

Есть у вас броня железная

Под шеломами латинскими,

А от них дрожит земля и страны ханские,

А Литва, ятвяги с деремелою

Да и с половцами, копья побросали в прах

И склонили головы под ваш булатный меч,

Но для Игоря померкнул уж свет солнечный,

И с деревьев не к добру листы свалилися.

Города по Роси и Суле-реке

Размежеваны, разделены

А уж Игорева полку воскресить нельзя!

Кличет Дон тебя, уд'алый князь,

Всех князей к победам призываючи;

Да лишь Ольговичи храбрые

И поспели на тот бранный зов

Ты, Ингварь, и ты, князь Всеволод,

И все трое вы Мстиславичи,

Шестокрыльцы не худа гнезда!

Вам на волости победа жребий кинула.

Для чего же вам шеломы золоченые,

И щиты и копья ляшские?

Ставьте на поле ворота из каленых стрел,

За свою ли землю Русскую

И за раны Игоря Святславича!

Не течет Сула струею серебристою

К Переяславлю ко городу,

И Двина болотом под неверный крик

К половчанам грозным катится.

Только ты лишь, Изяслав, Васильков сын,

Позвонил мечами острыми

О шеломы о литовские

Затуманил славу дедову, Всеславову,

Сам же саблями литовскими,

На траве не окровавленной,

Под щитами затуманился…

Славу взял с собой на ложе он, промолвивши:

"Князь! твою дружину храбрую

Приодели птицы крыльями,

Полизали у нее звери кровь".

Не случилося тут братьев Изяславовых -

Брячислава не случилося со Всевлодом:

Он один из тела храброго

Душу выронил жемчужную

Сквозь златое ожерелие.

Голоса уныли; смолкнуло веселие;

Трубы трубят городенские.

Ярослав и внучата Всеславовы!

Понижайте знамена свои

И вложите ржавый меч в ножны:

Не добыть вам славы дедовой.

Вы-то первые и начали крамолами

Наводить врагов на землю Русскую

И на жизнь ли на Всеславову;

А до той поры от половцев

Не видать было насилия.

На седьмом веку Траяновом

Кинул жребий Всеслав милой девице…

Опираясь ходулями,

Из окна скакнул он к Киеву

И коснулся он древком копья

Золота престола княжего;

А оттуда лютым зверем во полуночи

Убежал из Белогорода,

Обернувшись мглою синею

А поутру уж таранами

Отворял ворота в Новегороде,

Расшибая славу Ярославову;

А с Немиги до Доуток проскакал, как волк.