Торнтон Уайлдер - К небу мой путь

— Нет.

— Ты куришь этот мерзкий табак?

— Нет.

Незнакомец понизил голос перед тем, как задать следующий вопрос:

— Тогда ты слишком часто ходишь к дурным женщинам?

— Нет, — ответил Браш, отворачивая свой нос от жуткого смрада.

— Значит, ты наверняка лелеешь похотливые мысли!

Браш не мог больше вынести такого насилия над своим обонянием и закашлялся.

— Да, сэр! — воскликнул незнакомец. — «Позволь тому, который думает, что стоит, остеречься, чтобы он не пал». Твоя беда в том, что ты исполнен гордыни. Ты полон высокомерия. А знаешь ли ты Библию?

— Я читаю ее каждый день.

— Что говорит Послание к Римлянам, глава пятая, стих первый?

— «Итак, оправдавшись чрез веру, мы имеем мир с Богом чрез…»

— Нет! Нет, не так.

— Я… я полагаю, что я сказал правильно.

— Нет. Там написано: «верою»! «Итак, оправдавшись верою», а не «чрез веру»!

— Да-да. Я полагаю, что именно так.

— «Я»! «Полагаю»! — передразнил незнакомец, вытащив из недр своего замызганного пиджака Библию и довольно крепко стукнув ею Браша по колену. — Разве так говорят о словах Бога? «Я»! «Полагаю»! — передразнил он еще раз. — О чем говорит Послание к Филиппийцам, глава третья, стих тринадцатый?

— «Братия, я не почитаю себя достигшим; а только…»

— Хорошо. Дальше.

— «…а только, забывая то, что сзади…»

— «Заднее», а не «то, что сзади»!

— «…и простираясь вперед, стремлюсь к цели вышнего…»

— Достаточно. Я не буду спрашивать у тебя четырнадцатый стих: ты его не знаешь. Тебе только кажется, что ты его знаешь. Ты «полагаешь», что ты знаешь его. Твоя беда в том, что ты пустозвон. Ты не знаешь даже начал. Ох, брат, я много встречал страждущих во грехах своих мужчин и женщин, и я хочу заверить тебя, что этого мало — сказать себе: «Я спасен».

Браш стал осторожно искать глазами место подальше от этого типа. А незнакомец, распалясь, уже чуть не кричал, размахивая руками:

— Я двадцать пять лет пребывал в винограднике, борясь с дьяволом. Да, мир полон страждущих во грехе братьев и сестер. Но есть путь мира и милосердия. Почему ты не выбрал этот путь? Почему ты не протянул им свою руку вместо того, чтобы коснеть во граде своем, подобно фарисеям…

Теперь он уже стоял во весь рост и обращался ко всему вагону. Браш начал потихоньку двигаться к краю скамейки.

— Бежишь от собственной совести, да? — Незнакомец разгадал его намерение и обратил на Браша гневный взгляд. — Не можешь смотреть правде в глаза, да? Ты достаточно посидел здесь с умным видом, как я понимаю!

Тут на него обрушились с разных концов вагона:

— Эй ты, заткнись!

— Иди спать!

Незнакомец нимало не смущался:

— Братие, ни меч, ни огнь не страшат меня, пока у меня есть Слово!

Выбрав местечко подальше, Браш устроился поуютнее и снова открыл учебник алгебры. Он был весь красен, сердце его сильно билось. В другом конце вагона новоявленный пророк среди назревающей бури негодования всех пассажиров продолжал громогласно бичевать людские пороки, используя Браша как наглядный пример нравственного малодушия. Он принялся расхаживать туда и сюда по всему вагону, огрызаясь на насмешки своей невольной паствы. Браш, дрожа от волнения, наконец вскочил и, когда самозваный проповедник подошел к нему совсем близко, схватил его за руку и грубо втащил в свой угол, заставив сесть.

— Вы им не поможете, обзывая их сумасшедшими, — сказал он, усаживаясь напротив.

Проповедник с горящим взором продолжал метать громы и молнии, но полемический задор его начал угасать; он успокоился и лишь ворчал и что-то бормотал сердито себе под нос.

Дождавшись, когда он умолкнет совсем, Браш сказал:

— Можно, я кое о чем вас спрошу?

— Брат, я здесь для того, чтобы помочь тебе, — с достоинством ответил проповедник.

— У вас есть своя церковь?

— Нет, брат мой. Я странствую, свидетельствуя о Боге.

— Вы для своих проповедей ставите палатку?

— Нет. Я помогаю своей труждающейся братии прямо на улице. Иногда я выступаю и в церквях, где пустят.

— А на что же вы живете?

Проповедник повернул свою крупную голову и с крайним неудовольствием посмотрел на Браша.

— Странный вопрос. Вообще-то это не твое дело, брат мой.

Браш с суровым видом в свою очередь воззрился на него.

— Однако, — продолжал собеседник, — я отвечу тебе. Господь милостив. Он не дает погибнуть верному рабу своему, так что в этом отношении, сэр, будьте спокойны. Он смягчает людские сердца на моем пути. Ты хочешь спросить: «А деньги?»… Что есть деньги? Брат, я не верю в праведность денег. От Матфея, глава шестая, стих двадцать пятый. В настоящую минуту, мой мальчик, только один-единственный доллар отличает меня от птиц небесных, — сказал он, пошарил в карманах и вытащил две мятые бумажки. Это оказался льготный двухдолларовый железнодорожный билет для лиц духовного звания и замусоленное письмо, адресованное «его преподобию Джеймсу Бигелоу».

— Извиняюсь, два доллара отличают меня от птиц небесных. Но разве я страшусь? Нет! Я живу постом и молитвой. Псалом тридцать седьмой, стих двадцать пятый…

— У вас есть семья?

— Конечно, мой мальчик, у меня есть жена, благородная женщина, и шестеро очень милых детей.

Вскоре, однако, выяснилось, что жена доктора богословия Дж. Бигелоу живет в Далласе и работает в отеле прачкой. О своих детях доктор Бигелоу сначала сказал, что они учатся в школе и получают одни пятерки. Но потом выяснилось, что двое старших уже давно сбежали из дому и о них ни слуху ни духу, еще одного призвали на службу в военно-морские силы, одна дочь прикована к постели болезнью, а остальные двое ходят в школу и учатся из рук вон плохо.

После расспросов Браша самоуверенность доктора Бигелоу в значительной мере поубавилась. Когда они прибыли в Даллас, Браш сунул ему руку на прощанье и оставил его.

Другое приключение подобного рода произошло в Форт-Ворсе. Браш совершал обычный вечерний променад по жилому району города, приуготовляясь к длительному сидению в Публичной библиотеке за чтением своей любимейшей книги — «Британской энциклопедии», как вдруг в одном из окон старого кирпичного многоквартирного дома, мимо которого он проходил в этот момент, увидел любопытное объявление:

СПИРИТИЧЕСКИЕ СЕАНСЫ

Медиум — миссис Элла Мак-Манус.

Вторник и пятница по вечерам

или

по назначению.

50 центов.

Как раз была пятница и был вечер. Браш в колебании побродил еще немного по улице. За углом дома, уже в другом окне, но, очевидно, принадлежавшем все той же квартире, он увидел другое объявление, гласившее:

ЛЕЧЕНИЕ

варикозного расширения вен.

Бесплатная консультация.

В конце концов он решил войти. Его провели в тесно заставленную мебелью гостиную, где уже сидели несколько посетителей, главным образом весьма молодые женщины. Вошла миссис Мак-Манус и коротко представилась гостям. Это была невысокого роста крепкая женщина важного вида и с тяжелым, как показалось Брашу на первый взгляд, характером. После продолжительного и скучноватого разговора о погоде всю компанию препроводили в столовую и усадили за пустой стол, заставив всех положить руки перед собой ладонями вниз. Свет погас; спрятанный, очевидно, за шторой, граммофон заиграл «Четки». Тут же миссис Мак-Манус начала сильно дрожать, а индейский вождь по имени Высокий Маис через ее губы обратился с приветствием ко всей честной компании. Он начал с весьма волнующего описания потустороннего мира, сопроводив свою речь несколькими энергичными словами в адрес земных душ, наставляя их в мужестве и терпении. Покончив с приветствием, он постучал — скорее всего пальцами миссис Мак-Манус — по столу, швырнул через всю комнату невесть откуда взявшийся тамбурин и сдернул со стены картину в довольно тяжелой раме. Пока гости приходили в себя от грохота, произведенного падением картины, он предложил задавать любые вопросы, на которые собирался отвечать независимо от их сложности. Миссис Мак-Манус, предварительно разузнавшая имена и даты рождения посетителей, попросила каждого из них передать ей какую-нибудь личную вещь — для лучшего контакта с миром духов, объяснила она. Она взяла наручные часы, принадлежавшие соседке Браша справа, миссис Кауфман, и, с жаром прижимая их к своей довольно объемистой груди, стала творить чудеса самым убедительным образом, называя по именам каждого из толпы покойных родственников, указывая места, где таились давно пропавшие вещи, и раздавая советы самого интимного свойства. Потом одна вдова пожелала услышать хотя бы несколько слов от своего мужа. В ответе для нее говорилось, что он устроился вполне прилично. Но вдова так бурно разрыдалась, что едва ли была в состоянии произнести хоть слово в благодарность духу Высокого Маиса и самой миссис Мак-Манус.